Развод. Моя новая жизнь (СИ) - Безрукова Елена - Страница 28

Но пройдёт время, и я обязательно успокоюсь, буду жить счастливо и в полной мере.

Стану еще счастливой обязательно. Пусть и без него.

Настал тот период в жизни, когда моя дорога с мужчиной, который когда-то был для меня всем, расходится вдруг. Мы оказались с ним на перекрестке судьбы, и не выбрали одну и ту же тропинку.

Значит, так тому и быть: на этом месте суждено нам разойтись по разным дорожкам, и жизнь наша пойдёт иначе, уже не связанная в одно целое, больше не связанное друг с другом.

Но так легко не заставишь себя забыть некогда близкого и родного человека.

Все равно привычка пока меня ломает ночами. Все равно пока еще чувства к нему живы, пусть и не были дико яркими, но — они были!

Так просто всё это не собрать в коробку и не отнести на свалку, выкинув свои чувства и полжизни как старый, никому больше не нужный, включая меня саму, хлам.

Это не хлам. Это — моя жизнь.

И мне потребуется время, чтобы привыкнуть к тому, что теперь я — одна и свободна. Что я — не замужем, решаю все проблемы сама — почти все, потому что отец у моих детей все-таки имеется! Пусть тоже участвует в их воспитании.

Но и никому ничего не должна.

Положение моё имеет и плюсы, и минусы, как и, наверное, любое явление в жизни.

И только от меня зависит, вижу я в этом хорошее или только плохое.

Только от отношения самого человека к ситуации зависит и её “тяжесть” — позитивные ли моменты видишь ты или только негативные.

Я предпочитала видеть и позитив. Иначе так совсем крышей уехать можно, очень тяжело концентрироваться только лишь на негативе! Так совсем уж невыносимо жить.

А когда видишь и плюсы, то и примириться с ситуацией и своим новым положением как-то легче.

Мы вошли в коридор и сняли верхнюю одежду.

Куда вешать куртку говорить Степану не пришлось — забыть об этом он еще не успел и повесил свою верхнюю одежду, куда и было положено: в гардероб в коридоре.

Затем мы прошли в кухню.

В доме стояла тишина и темнота, свет горел теперь только в прихожей и кухне, где я планировала промыть раны своему сегодняшнему герою, а затем все-таки вызвать ему такси: оставаться ночевать тут Степану не следовало. Во-первых, я не хотела давать повода для сплетен, а во-вторых, я просто не хотела, чтобы мы находились с ним в одном помещении. Мне было это дискомфортно, я хотела, чтобы он уехал туда, где теперь его дом.

Когда мы здесь вместе, в этой самой квартире, в которой жили одной семьёй, я чувствую себя странно. Словно бы вернулись в прошлое… Но это прошлое какое-то не такое. Горькое уже. Несчастливое. И я не хочу туда возвращаться.

Было бы всем лучше, если бы Степан уехал домой, когда я окажу ему помощь с ранами.

Честно говоря, я все-таки пожалела, что вообще потащила его сюда!

А всё моё врожденное благородство не позволило мне отправить его на такси к новой зазнобушке, которая и промывала бы ему раны!

Но дело сделано. Проще уже решить этот вопрос, раз уж Степан все же оказался в нашей бывшей квартире, и отправить его на такси домой побыстрее.

— Садись, — сказала я ему, указывая на стул в кухне, который поставила прямо под люстрой на потолке, чтобы хорошо видеть его лицо, когда буду промывать раны. — Я за перекисью схожу и обработаю твоё лицо.… Не дай бог еще заражение пойдёт.

— Ты, как врач, всегда страхуешься в этом вопросе, — со скептицизмом отметил Степан, но сел на стул, на который я ему указала. — Ничего со мной бы ни случилось.…

Я не ответила. Ушла за перекисью и дисками.

Принесла всё это в кухню и установила на столе рядом со стулом, на котором меня ждал Степан.

— Сейчас будет не очень приятно. Будет щипать. Потерпи, — предупредила я его и принялась за его ссадины.

Степан стойчески перенёс эту экзекуцию, пару раз сморщившись и хмыкнув.

— Ну вот, — сказала я, отошла от него, чтобы выбросить использованные диски. — Теперь ты будешь в порядке. Спасибо, что вступился…. На самом деле мне было не очень приятно внимание этого.… мальчишки. Тебе вызвать такси? Дина ждёт тебя дома.

— Ты стала ходить по клубам? — спросил Степан, проигнорировав все мои слова.

Очевидно, этот вопрос он хотел задать давно, но не было для этого подходящего момента.

— А ты? — задала я встречный вопрос. — Ты тоже не в библиотеке сидел сегодня вечером.

— Что ты там ищешь, Люба?

— А ты, Стёпа?

— Я просто бокальчик-другой пропустить зашёл в баре.

— Я, может быть, тоже. К чему этот допрос, Стёпа? Я тебе ведь больше не жена, — развела я руками и взялась за телефон. — Все-таки вызову такси…. Тебя дома ждут.

Степан встал на ноги и развернул меня к себе, заставив посмотреть ему в глаза.

— Что ты искала в это бл.… Клубешнике?

— Стёп, я не понимаю, почему тебя вообще это интересует! — нажала я на его руки в попытках освободиться из захвата.

— Ты ведь знаешь, зачем девочки ходят по клубам. Разве нет?

— Зачем же?

— Чтобы найти себе того, кто их отжарит этой ночью.

— Фу, Стёпа, — сморщилась я. — Не применяй при мне подобный лексикон! И с чего ты решил, что все девушки ходят туда ради этого?

— Скажешь — нет? Разве не по этой причине они трясут своими задницами и титьками перед пьяными мужиками? — его глаза лихорадочно блеснули. Видимо, он видел, как я танцевала, и…. тоже впечатлился. — А для чего ты это делала, скажи мне? Не знал, что ты умеешь КАК танцевать…

— Как?

— Как проститутка. Вот как.

— Что? Ты с ума совсем сошёл уже? Оскорбляешь меня в моём же доме! А ну пошел вон отсюда!

— Скажешь, что я не прав, да? — вместо того, чтобы уйти, Степан лишь крепче сжал меня в своих руках и стал толкать в сторону буфета. Я сама не заметила, как оказалась сидящей на нём, а надо мной склонился Степан, поставив своё колено между моих ног, чтобы я не могла их свести. — Ты разве не хотела, чтобы тебя отжарили? Хотела. Трясла так всем, что у тебя есть.… Так если проблема в этом, давай я тебе помогу?

— Что? Стёпа! Уйди от меня, ты совсем рехнулся уже!

— Нет, подожди, — сжал он мои колени и сильнее развел их в стороны. — Если тебе не хватает секса и ты стала таскаться по ночным гадюшникам, цеплять сопляков для этого, так давай я тебе помогу!

На мои губы обрушились его — с грубыми, кусающими, ранящими и кожу, и душу, поцелуями….

Я не могла сказать, что поцелуи его были мне совсем противны. Он был много лет моим единственным мужчиной, и первым… Эти поцелуи ранили скорее именно морально… Он словно наказывал меня так и унижал: за то, что выгнала из насиженного гнёздышка, за то, что лишила совместной жизни с детьми, и за то, что посмела не страдать по нему и даже нашла ему, как он считает, замену — да еще такую молодую.

Это была не ревность, а скорее, некое собственничество и обида на меня, что я не плачу и не тоскую о нём в уголке.…

Я нашла в себе силы оттолкнуть его от себя, собрав все силы и надавив на его грудь руками.

Да, он всё еще мной любим где-то очень глубоко.

Да, когда-то эти поцелуи сводили меня с ума и я была не против, чтобы он взял меня вот так грубо, страстно, на этой кухне…

Но.… Всё это было. Оно — в прошлом.

И теперь между нами горечь, боль, предательство, мои слёзы.

О каких поцелуях может быть речь сейчас, после всего, что произошло?

И уж тем более — о сексе!

С ума сошёл совсем. С ним я больше никогда не лягу в постель, даже если Степан останется единственным мужчиной на земле! Воспользуюсь лучше палкой-выручалкой, чем с ним ложиться в постель после его мерзкого предательства.

Он был с ней. А теперь тянет свои клешни ко мне?!

Вот уж нет! Ни за что на свете.

У меня к нему появилось какое-то отторжение. Я уже за такое короткое время успела свыкнуться с мыслью, что он — чужой мужчина, у меня его отняли, а подпускать к себе чужака я не стану.

Он права касаться меня лишён отныне, и пусть теперь грабли свои уберёт прочь от меня!