Развод. Моя новая жизнь (СИ) - Безрукова Елена - Страница 16

— Всё так… А мне-то как больно было наблюдать, как отец и сын друг на друге ссадины оставляют… Сердце прямо из груди выскакивало, Оль…

— Грустно это всё, — она взяла меня за руку. — Мне очень жаль, что у вас всё вышло вот так. Всегда тяжело видеть, что семья развалилась… Но иногда и такое бывает. Это жизнь… Нужно это просто пережить и принять.

— Да, я знаю, — улыбнулась я впервые за последние часы и сжала руку сестры в ответ. Как здорово, когда тебе есть кому руку подать, есть, кому поплакаться… Никому мы с нашими проблемами не нужны, и только самые близкие, самые родные, готовы слушать наши печали. И я была безмерно благодарна судьбе и маме с папой — царство им небесное — что у меня есть такой человек: сестра Оля. — Конечно, я всё переживу. Надо как-то дальше жить… Планета не остановилась из-за того, что Любу из Зажопинска предали. Я всё прекрасно понимаю.

— Знаешь, я думала… Ты его простишь, — сказала Оля мне.

— Стёпу? Ни за что не прощу, — поджала я губы.

— Ты его так любишь.… Я же знаю.

— Люблю…. — опустила я глаза. — И сейчас, после его поступка — люблю. Но есть вещи, которые прощать нельзя. По крайней мере, я так считаю. Измены — нельзя. И я не хочу прощать. Он закончил наши отношения, когда эту свою подцепил. Теперь пусть не просится назад — не приму.

— Ты оказалась сильнее характером, чем я думала о тебе, — сказала сестра. — Но это даже хорошо. Значит, ты точно всё преодолеешь и со всем справишься. Я горжусь тобой, моя девочка!

Оля еще раз ласково погладила меня по руке.

— А я просто рада, что ты у меня есть! — сказала я в ответ. — Чтобы я делала без тебя и твоей жилетки, куда всегда можно поплакать.

Сестра снова тепло улыбнулась.

Здорово, что мы с ней смогли сохранить такие тёплые отношения с самого детства. Я и своих детей старалась научить тому же, чтобы у них тоже всегда было родное плечо рядом, тогда, когда моего, увы, уже рядом не станет.

— А о ком ты говорила, что они прощают измены? — спросила я, вспомнив детали сегодняшнего разговора. — Кто это всё берёт и прощает? И ради чего?

И Оля вдруг спрятала глаза.

— Оль…. Только не говори мне, что ты простила мужу измену? — осторожно поинтересовалась я.

— А что ты так на меня смотришь? — пожала она плечами.

— Ты простила? Простила, да?

— И нечего меня судить, — отвернулась она от меня. — Это личное дело каждого.

— Оля…. — прижала я ладонь к губам. — Так тебе что — твой изменял?

Она мне даже ничего не сказала. Всё пережила молча, одна. Плакаться в жилетку не приходила.

Значит, не так уж она мне доверяет? Или…. просто признаваться не хотела в том, что простила неверного мужа и приняла обратно?

— Люб, по-моему, всё очевидно, — горько хмыкнула сестра. — Выходит, так. Изменял.

— И…. как давно это было?

— Два года назад.

— Почему ты ничего не говорила? Не поделилась даже. Неужели ты мне не доверяешь? — заглянула я в её глаза.

Как же она вынесла это всё в одиночестве? Ведь от такого предательства сердце на лоскуты разрывается…. Хочется выть, обняв себя и завернувшись в старый плед, а Оля никому ничего не сказала и несла эту боль сама, сама её переживала. Или сказала, но не мне? Со мной не захотела поделиться, зная, как я категорично отношусь к этому щепетильному вопросу?

Я всегда говорила, что измену никогда не прощу. Это для меня ничем не оправдать, то, что просто невозможно простить, непозволительное действие против семьи и женщины. Оля, конечно, мою позицию по поводу измен знала.

Да, конечно, я знаю про то, что зарекаться — неблагодарное дело, потому как никто никогда не знает на сто процентов даже самого себя, никто не может дать нерушимую гарантию, что в ситуации, в которой зарекался, не поступит ровно наоборот — люди иногда меняют решения под влиянием ситуации и некоторых нюансов. Но мне отчего-то казалось, что моё отношение к предательству жён их мужьями не поменяется если, не дай бог, и я сама окажусь на месте преданной жены.

И вот — оказалась, увы. Но я не собиралась менять своё мнение насчёт измен. Оно осталось прежним: прощать подобное неуважение — нельзя.

Ольга, кстати, со мной всегда соглашалась в этом вопросе. Мне она казалась куда более стойкой и твёрдой, чем я сама. Но… Кажется, в её мировоззрении что-то поменялось…

— Доверяю, — сдавленно ответила она, глядя на свои руки. — Я просто не хотела, чтобы ты меня осудила. Ведь ты… Всегда говорила, что такое прощают лишь дуры. Я не хотела быть дурой в твоих глазах, просто сейчас так пошёл разговор, что я…. Не могла равнодушной оставаться больше, непредвзятой.

— О господи, Олька…. — обняла я сестру. — Ну что ты! Я бы не стала тебя осуждать. Тебе и так тяжело было, какое же я право имела бы всё усугублять еще больше? Да, я бы, возможно, не согласилась бы с твоим мнением и решением, но ведь в конечном итоге эта жизнь — твоя! Как же я могу решать её за тебя?

— И ты не осуждаешь меня сейчас? — с надеждой посмотрела в мои глаза сестра.

Господи, как же ей было плохо и одиноко всё это время, особенно — тогда, когда всё случилось. Она боялась поговорить со мной об этом, опасаясь моего импульсивного характера и резких суждений… Всё переживала в одиночку, когда так нужна поддержка близкого человека. Вот насколько я невнимательная к родным! Я же за своей работой вообще ничего вокруг себя не замечала! Как я могла не видеть, что моя Олька просто разбита и растоптана Денисом? Ведь такая боль всегда чувствуется, даже если человек молчит о ней. Неужели я не чувствовала такой огромной боли и горькой беды сестры? Что же я тогда ей за поддержка такая… На глаза навернулись слёзы от ощущения своей никчемности.…

Может, и Стёпа потому и ушёл к другой — что от меня ни тепла, ни понимания, ни элементарного внимания дождаться не мог? Кто же с таким человеком смог бы жить спокойно и радостно? Я словно робот какой-то, не человек….

— Я не осуждаю тебя, — сжала я её руки в своих. — И мне очень жаль, что тебе пришлось это пройти. Еще и в одиночку… Ты… Ты только не бойся со мной говорить. Я всегда постараюсь тебя понять. Ты — моя сестра, моя плоть и кровь. Я всегда буду на твоей стороне, чтобы ты ни сделала. Главное, чтобы тебе была польза от твоих решений. Ты не пожалела, скажи мне? Как Денис после всего этого?

— Нет, я… Не пожалела, — грустно улыбнулась Оля. — Денис мне обещал, что никогда больше не предаст меня и семью. Сказал, что всё понял, и… Я ему дороже. Со мной даже постель — круче, сказал.… Очень просился назад, к детям… Да и я по нему тосковала жутко. Ни есть, ни спать не могла, как жить — не знала. Я же ничего не умею, даже батарею перекрыть, если вдруг ту прорвёт.… Вообще — ничего. Ну как я без мужика в доме-то своём? Ну… Я и простила. Мы попробовали снова. И… Пока вот — живём. Не вспоминаем об этом, просто сейчас к слову пришлось…

Слушать это было больно. И я в очередной раз отметила, что мы с сестрой — очень разные. Я бы все-таки не простила, не пустила обратно. Батареи научилась бы перекрывать — не такая уж это сложная вещь. Лучше научиться всё делать самой или заказывать мастеров по ремонту, чем жить с мужчиной, которого ненавидишь за измены и простить не можешь. Но… У каждого тут, видимо, все-таки разные мнения и потребности в быту.

— И действительно получается не вспоминать? — спросила я.

— Да. Получается.

В это я, честно сказать, не очень-то поверила, но спорить не стала. Денис и Ольга — взрослые люди. Сами разберутся, значит… Но Оля меня удивила сегодня.

— Надо же.… Значит, вы смогли преодолеть даже… Такой кризис?

— Да. Смогли. Может, и вы…

— Нет, — жёстко обрубила я. — Мы — нет. Никогда. Назад дороги не будет.

— Ты уверена? Люб. Я же… Смогла. И семью сохранила.

— Нет. Я не хочу.

— Надо же… Мне всегда казалось, что ты… Мягче, чем я. А выходит — наоборот всё.

— Мне тоже так казалось. Но — увы. Я не могу переступить через свои принципы и смысла это делать не вижу никакого. Сами справимся, без него.