Я инвалид попал в мир магии и меча. Том 1 (СИ) - "Prosto" - Страница 24

Он не понял. Но я видел в его глазах новое любопытство.

Я шел на свое наказание, но чувствовал себя победителем. Сегодня я показал всем свою самую большую слабость. Но я же и нашел способ превратить ее в свою самую большую силу. Игра только начиналась, и я только что получил свой главный козырь

Я проснулся от гулкого удара колокола еще до того, как он прозвучал во второй раз. Тело, приученное к боли и дисциплине, отреагировало мгновенно. Не было ни сонной неги, ни желания спрятаться под одеялом. Лишь холодная ясность и ноющая боль в мышцах — мои вечные спутники.

— И снова в бой, — пробормотал Лиам с соседней кровати, зарываясь головой в подушку. — Иногда мне кажется, что этот колокол — глашатай апокалипсиса.

Я молча оделся. Моя новенькая форма с красной отделкой уже казалась мне второй кожей. За завтраком в Большом Зале я снова ощутил на себе десятки взглядов. Я был местной достопримечательностью. Аномалией. Сумасшедшим, который в первый же день устроил взрыв. Аристократы во главе с Давианом Малкором смотрели на меня с брезгливым презрением. Группа силовиков Борга — с откровенной, хищной насмешкой. Остальные — со смесью страха и любопытства. Я не обращал на них внимания, методично поглощая свою безвкусную овсянку. Их мнения были для меня лишь фоновым шумом.

После завтрака все адепты нашего курса отправились в Зал Пепла на утреннюю тренировку. Все, кроме меня. Мой путь лежал в другую сторону. Вниз по каменным лестницам, в самые недра Академии, туда, где никогда не пахнет озоном и древними фолиантами.

Кухня Академии была отдельным, бурлящим миром, похожим на нутро огнедышащего дракона. Жар от огромных печей, пар от кипящих котлов размером с лодку, лязг посуды, крики главного повара и ругань прислуги — все это смешивалось в оглушительную, хаотичную симфонию. Здесь не было магии. Здесь был тяжелый, монотонный, физический труд.

Меня встретила Марта, главная повариха. Это была огромная, как медведица, женщина с руками, способными согнуть подкову, и голосом, который перекрывал любой шум. — А, еще один волшебник-недоучка, — пробасила она, оглядев меня с головы до ног. — Думал, раз умеешь пускать искры, то и работать не надо? Здесь твоя магия не поможет. Вот котел. Вот скребок. Чтобы к обеду блестел, как задница кота. Не справишься — останешься без ужина. За работу!

Так началась моя новая рутина. Половину дня я проводил на кухне. Я драил котлы, покрытые слоем жира толщиной в палец. Я чистил горы картошки, пока пальцы не начинали сводиться судорогой. Я таскал мешки с мукой, от которых трещали мои детские кости.

Это было унизительно. Это было изнурительно. И это было лучшей тренировкой, о которой я мог мечтать.

Я не жаловался. Я работал. Молча, методично, с холодной эффективностью. Я превратил наказание в свою новую дисциплину. Каждое движение скребком было отработкой монотонности. Каждый поднятый мешок — микроскопической прибавкой к силе. Мой статус «Одинокого Волка» делал меня невосприимчивым к унижению. Я не был здесь Кайлом, аномальным магом. Я был безымянным рабом, и эта анонимность давала мне свободу. Свободу наблюдать и становиться сильнее.

Даже Система обладала своеобразным чувством юмора.

Вечером я возвращался в комнату, смертельно уставший, пахнущий помоями и гарью. Лиам встречал меня сочувствующей ухмылкой. — Ну как, герой дня? Покорил гору грязной посуды? — спрашивал он, перебирая струны своей лютни. — Я выжил, — коротко отвечал я.

Он был моей единственной связью с жизнью курса. Он рассказывал мне, что происходило на занятиях, пока я оттирал жир со сковородок. — Мариус сегодня учил их создавать огненный кнут. Давиан, конечно, преуспел — его кнут был тонкий и хлесткий, как у дрессировщика. А Борг создал не кнут, а дубину из пламени, которая погасла через три секунды. А Серафина… эта ведьма создала три маленьких, но быстрых кнута одновременно. Она становится опасной.

Он делился слухами. — Знаешь, Давиан вчера весь вечер доказывал своим дружкам, что твой взрыв — это признак слабой магической родословной, неспособности к контролю. Говорит, что такие, как ты, быстро выгорают. А Борг поспорил на десять серебряных монет, что заставит тебя плакать до конца недели.

Я слушал и запоминал. Каждое слово было информацией. Каждая сплетня — штрихом к портрету моих врагов.

Но настоящая работа начиналась, когда Лиам засыпал. Его тихое, размеренное дыхание было сигналом. Я садился на пол в позу для медитации и погружался в свою внутреннюю кузницу.

Навык «Закалка Хаоса» был моим самым главным секретом. И моей самой страшной пыткой. Я погружался в свое бурлящее, алое озеро маны и начинал гонять ее по внутренним каналам. Это было похоже на попытку пропустить раскаленную лаву через тонкие стеклянные трубки. Каждая циркуляция — это спазм, волна обжигающей боли, проходящая по всему телу. Я стискивал зубы, чтобы не закричать, чувствуя, как пот заливает лицо. Я использовал всю свою волю, всю дисциплину, которой научил меня Каэлан, чтобы не потерять контроль, чтобы не дать этому внутреннему огню сжечь меня изнутри.

Но с каждой ночью, с каждым мучительным циклом я чувствовал, как моя мана меняется. Она все еще была яростной, но в ее реве появлялись осмысленные ноты. Она становилась послушнее.

А однажды ночью я добился прорыва. Совершив очередной цикл, я почувствовал, как от основной, бурлящей массы моей маны отделилась крошечная, чистая капля. Она была уже не темно-красной, а ясной, оранжевой, как пламя свечи. Она была слабой, но абсолютно стабильной. Я мог удерживать ее без всякого напряжения. Я научился очищать свой хаос, создавать небольшой запас «нормальной» маны. Это было величайшее открытие.

Спустя неделю моего наказания это случилось. Я возвращался с кухни поздно вечером. Коридоры общежития были уже пусты. Я был измотан до предела. И они ждали меня.

Борг и двое его дружков-прихлебателей перегородили мне путь. — Ну что, аномалия? — пробасил Борг, хрустя костяшками. — Устал кастрюли тереть? Давай мы тебе кости разомнем. А то я десятку серебра проиграю.

Он не стал ждать ответа. Он бросился на меня, выбрасывая вперед свой огромный кулак.

Я был уставшим. Моя мана была почти на нуле после ночной медитации. Но мое тело было готово.

Я не стал отступать. Вспышка «Усиления» — на долю секунды — придала моим ногам скорость. Я ушел от прямого удара, пропуская Борга мимо. Один из его дружков попытался схватить меня сбоку. Я, используя прием Каэлана, поднырнул под его руку, схватил ее и, используя его собственную инерцию, дернул на себя. Он с воплем врезался в своего второго приятеля.

Борг, развернувшись, взревел и снова бросился на меня, пытаясь схватить за робу. Его огромная ручища вцепилась мне в плечо.

И тогда я применил свой секрет. — «Горячая Рука».

Я не создавал пламени. Я просто влил последние капли маны в свою ладонь, которой уперся ему в грудь, чтобы сохранить дистанцию. Его кожаная куртка мгновенно задымилась, распространяя запах паленой кожи.

Но Борг схватил меня за ту самую руку, которой я его касался. — Попался, ублюдок! — взревел он, его лицо исказила победная ухмылка. Он начал выкручивать мне руку.

— Ты уверен? — тихо спросил я.

И активировал заклинание на полную. Не на его груди. А в своей собственной, сжатой им ладони.

Раздался не крик. Раздался оглушительный, полный боли и ужаса ВОЙ. Борг отдернул свою руку, как от раскаленного железа. Его ладонь была покрыта страшным, пузырящимся ожогом. Он смотрел на нее безумными глазами, не веря тому, что произошло.

Его дружки застыли в шоке.

В этот момент из-за угла вышел старшекурсник, привлеченный шумом. — Какого черта здесь происходит?!

Борг, скуля от боли и унижения, посмотрел на меня с чистой, незамутненной ненавистью. Прижав обожженную руку к себе, он и его шавки ретировались.

Я остался один в пустом коридоре. Тяжело дыша, я прислонился к стене. Я победил. Но это была грязная, уродливая победа. Я посмотрел на свою ладонь. Она была красной, но без ожогов — магия защищала меня.