Глаз идола (сборник) - Блэйлок Джеймс - Страница 42

— Погодите! — воскликнул коммивояжер. — Только не говорите мне, что у вас кто-то из близких в Хитфилде, сэр!

— Его жена, — сказал Табби.

— Господь всемогущий, сэр! Вам лучше забрать ее оттуда, и без задержки.

— Можете рассказать нам, что там творится? — спросил его Хасбро, жаждавший информации.

— Ну, сэр, — понижая голос, заговорил торговец, — только вы от меня этого не слышали. Но я вижу, кто вы и кто ваши друзья, и понимаю, что вы беспокоитесь о своей бедной жене, и это правильно, я целиком с вами. Городишко наглухо закрыт — дороги сторожат армейские патрули. Если вы отправитесь туда по железке, как, наверное, и надо, вам лучше сойти в Акфилде и пробраться к цели из Блэкбойса. Парень, которого я знаю, в чем сознаюсь со стыдом, — любовничек моей сестрицы, промышляет воровством и кражами со взломом, когда не чистит чужие карманы, — за виски болтал, что можно добраться до Хитфилда лесом, мимо ям углежогов Блэкбойса. Дескать, поживиться в Хитфилде во время суматохи — дело легкое. «Прямо во входную дверь, и наружу с наваром», — вот его слова. Вы скажете, что я должен был отправить его в тюрьму, узнав о его планах, но это не мой подход. Что тебе говорят доверительно — не должно выплывать наружу, если вы меня понимаете. Теперь вот что: вы знаете окрестности Блэкбойса?

— В общем, на терпимом уровне, — вмешался Табби. — У меня дядюшка на плавильном заводе в Бакстед-Фаундри. Производят рельсы для Куку-Лайн. У него дом в Дикере. А возле Блэкбойса я как-то раз куропаток стрелял.

— Ну тогда вы знаете кой-чего об этом месте! — Торговец кивнул, словно испытал облегчение, услышав это.

— А как же этот… ваш знакомый не боится бродить по Хитфилду? — скептически поинтересовался я. — Не будем о властях, но инфекция — вот о чем я думаю.

— Это, понимаете, мозговая лихорадка. Парень, о котором я говорил, соорудил себе шапку из таких вот больших тяжелых рукавиц, какие носят у обжиговых печей. Проложил тканым асбестом, его еще, это, называют «амиантус». Натягивается на уши, задерживает лунатические молекулы — вот как кожа задерживает ветер. Если вы еще в настроении идти в Хитфилд — он тот человек, которого вам надо найти в Блэкбойсе. Его там прозывают Помазок. Маленький человек, ну вот такусенький, — коммивояжер опустил ладонь до своей талии. Профессиональный грабитель, очевидно, был карликом. — В общем, он свой в «Старом постоялом дворе» на Хай-стрит. Если вы его там застанете, скажите, что вы друг Сэма Бёрка, Коробейника. Отдайте ему вот это, — торговец полез в карман пальто и вытащил визитку с надписью: «Сэм „Коробейник“ Бёрк: часы, ювелирные изделия, ссуды под залог».

И после этих слов наш собеседник снова занялся делом. Он громко провозгласил:

— Так никому не захотелось приобрести часы, нет? Отличная работа. Сделано в Австрии. — И принялся складывать свой чемодан, заталкивая обратно ножки.

Окончательно потеряв к нам интерес, Коробейник, не оглядываясь, зашагал к билетной кассе.

— Боже мой! — пробормотал Сент-Ив, потирая костяшками пальцев лоб. — Вот оно снова. Безумие расползается, как чума.

Табби хмуро взглянул на меня.

— Отравленный пунш, да?

— He послать ли нам в «Полжабы» за нашими чемоданами, сэр? — спросил Хасбро у Сент-Ива, который решительно кивнул.

— Если вам нужны еще руки, — Табби коснулся руки Хасбро, — я весь ваш. Я знаю, что там творится, и у меня всё всегда собрано и готово. Я прихвачу свою терновую дубинку, если вы понимаете, о чем я.

— Щедрое предложение, сэр. Есть поздний рейс на юг — через час, я полагаю.

— Мне понадобится полчаса, — бросил Табби через плечо, торопясь выйти на улицу, проталкиваясь сквозь медлительную толпу, словно Джаггернаут[49].

— Принесу билеты, — сказал я и двинулся в направлении, избранном Коробейником, который, очевидно, уже приобрел обратный билет и вернулся к своему бизнесу. Признаюсь, не дал бы и двух шиллингов за любой из его «австрийских продуктов». Его знакомство с ворами тоже служило не слишком хорошей рекомендацией.

Кассир, отгороженный стеклом от суеты внешнего мира, восседая на высоком табурете, читал газету. Он взглянул на меня без всякого выражения.

— Я ищу джентльмена, — начал я, следуя идее, возникшей в моем мозгу в этот самый миг. — Он мог отбыть последним поездом. Крупный, голова круглая, волосы песочные, краснолицый. Обычно одевается в твид цвета овсянки, такой слегка поношенный. Перед тем как пробрести билет на Гастингс, он наверняка попытался продать вам карманные часы.

— Вы опоздали на три минуты, — ответил кассир. — Ваш джентльмен сейчас уже на улице. И вы хотели сказать Истборн, а не Гастингс. Он купил билет на вечерний скорый до Бичи-Хед.

— Бичи-Хед? — тупо повторил я. — Вечерний скорый?

Кассир едва заметно усмехнулся, будто я обвинил его во лжи, и я благоразумно решил опустить вопрос. Может, Коробейник в самом деле имел в виду Истборн, а не Гастингс. Может, он вообще ничего не имел в виду. Может, он самый невероятный лгун в мире, такой же честный, как и его часы.

Часом позже мы вчетвером мчались к Восточному Сассексу в том самом поезде, на который Коробейник взял билет, хотя я и не увидел его среди пассажиров. Очень удачно, леди с дилижанса — першерону легче, подумал я. В Иридже мы покинем поезд, пересев на так удачно названную Куку-Лайн до Акфилда, где выскочим и пешком доберемся до Блэкбойса, если будет слишком поздно нанять экипаж. Если повезет, загадочная инфекция к тому времени уже испарится, как это случилось в Клубе исследователей, и наше пребывание ограничится всего несколькими часами.

Я прикрыл глаза, и голова моя привалилась к оконному стеклу прежде, чем мы выехали из Лондона.

Когда я проснулся в темном вагоне, поезд где-то стоял, а ночь снаружи была тихой и безлюдной. Секунду я не мог понять, где я и что здесь делаю, но, узнав моих спящих компаньонов, припомнил все обстоятельства нашего предприятия и уставился в окно. Я сидел в блаженной тишине и смотрел на пустошь, на различимую вдалеке линию деревьев и на мерцающие в небесах звезды, которые то и дело скрывали стремительно проносящиеся тучи.

Мне пришло в голову, что сейчас самое время посетить уборную. Тихо поднявшись, я вышел в коридор, во мраке прошел в конец вагона, скользя рукой по стене для устойчивости и каждую минуту ожидая, что поезд дернется и швырнет меня на пол. Внезапно ощутив под пальцами пустоту, я резко качнулся назад, на время утратив равновесие, и услышал чье-то шарканье: какая-то тень вынырнула из темноты и оказалась рядом со мной. Меня схватили за запястье и дернули в сторону так, что я полетел лицом вниз. И не успел я закричать, как удар лишил меня чувств.

— Джеки! — голос казался далеким и призрачным. Мне померещилось, что это имя мое — или было моим в туманной давней жизни. Вскоре я припомнил, что у меня есть глаза, и, приоткрыв их, сквозь ресницы увидел Табби Фробишера, с тревогой смотревшего на меня сверху вниз и державшего в руке терновую дубинку. Первой моей мыслью было, что Табби треснул меня ею, но второй — что это довольно маловероятно. Поезд уже двигался, медленно набирая ход.

— Я стукнул подонка сбоку, — сказал мне Табби. — Поломал ему запястье, даю слово. Но он выпрыгнул в дверь вагона и исчез. Наверняка дорожный вор. Он намеревался огреть тебя еще раз, клянусь богом, но я положил конец его мерзкой затее.

Я попытался сесть, но сразу снова сполз по стене, закрыв глаза при внезапном спазме головной боли. На полу рядом со мной валялся кусок ржавой металлической трубы, обернутый замасленной газетой, от которой отвратительно воняло жареной треской. Бумагу усеивали брызги крови — моей крови, понял я. Я бессильно пошарил в карманах пальто и обнаружил, что мои часы исчезли, а с ними, разумеется, и кошелек. Проще говоря, меня оглушили и обобрали. К этому времени нападавший, без сомнения, пешком добрался до Эшдаунского леса через одни из общинных ворот.