Лесная ведьма (СИ) - Каршева Ульяна - Страница 29

Пока не дошли до толпы, которая уже не просто невнятно гудела, а громко переговаривалась, время от времени взметая вверх оружие, Мирна почему-то думала, что она и Мстислав пройдут сквозь толпу, как сквозь разноцветные тени. Но нет, так не получалось. Приходилось уворачиваться от нелюдей, чтобы их не задели, и постоянно следить за тем, чтобы руки Мстислава и её невольно не разомкнулись.

А толпа с двух сторон отекала высоченный камень, больше похожий на обломок скальной породы. И, если на подходе к месту поклонения нелюдей этот обломок был похож на большой палец какого-то гиганта, закопанного в землю, то поблизости обнаружилось: камень двойной. То есть он словно пытался развалиться на две части, но что-то его удержало от распада.

Пока двое пытались пробиться в первые ряды, ближе к каменному обломку, чего только ни насмотрелись. Впереди, в тех самых первых рядах, уже начали петь – пронзительно и временами с вызывающими криками. Наверное, боевыми? А потом Мирна вообще пришла в недоумение, невольно оглянувшись на раздражённое блеяние где-то рядом. Среди мельтешивших фигур рассмотрела: несколько нелюдей тащили туда же, вперёд, каких-то животных. Немного зная историю, она всё же слегка потрясла руку Мстислава, чтобы тихонько спросить:

- Там, справа, ведут животных. Как вы думаете – зачем? Будут проводить обряд жертвоприношения?

- Не уверен, но вполне возможно.

Маг всем телом тянулся взглянуть вперёд, благо в большинстве своём нелюди оказались небольшого роста… Наконец, они оба встали на линии первого внутреннего ряда нелюдей, и их взгляды стремительно притянуло место прямо перед ними.

Раздвоенный каменный обломок с их стороны был как будто подпёрт несколькими обломками помельче, больше похожими на громадные ступени перед чуть ли не столом, широким и с неровными краями. В узком пространстве между «столешницей» и самим камнем то и дело вспыхивало огоньками, которые быстро исчезали, а потом вновь полыхали длинными огненными языками, облизывая главный камень.

Ведьме стало не по себе. Бывало – в деревнях тоже приходилось приносить кровавую жертву, но простую и обыденную – ту же курицу зарезать или петуха. Но к камню нелюди тащили больших животных, и как-то почудилось – этих даже жалко стало.

Казалось, моргнула разок, а за это мгновение по обе стороны «столешницы» очутились Айас и его младший брат, Саман.

Больше Мирна на других людей и не смотрела. Ещё бы – встретить в странной, реальной нереальности два знакомых лица!.. А, наблюдая за обоими, заметила, что братья ведут себя с большой разницей.

Айас стоял на своём месте сутулясь, будто угрюмая птица, мрачно поглядывая вокруг. В своём плаще, словно застёгнутом наглухо – на все пуговицы, он выглядел тёмным и странно озлобленным. Может, потому что старался смотреть на людей своего племени вполоборота – лишь здоровым глазом?

Зато Саман вовсю наслаждался началом ритуала. Он приплясывал на своём месте – так, чтобы его плащ взвивался над ним огромными крыльями. А ещё Мирна заметила, что младший шаман невольно или специально привлекал внимание толпы к своим глазам. Что-нибудь выкрикивая, он то и дело распахивал глаза шире, чем это необходимо, почти таращился – и толпа дружно откликалась на их ярко-голубой блеск раскатами торжествующего вопля.

В эти мгновения Айас хмуро опускал свои глаза и будто сливался с камнем за своей спиной.

Но вот толпа возопила громче – и на свободное место в кольце между камнем и окружившими его людьми вышел богато одетый мужчина, с выправкой солидного и знающего себе цену. За ним – явные воины, возможно – его охрана. Как ни всматривалась в него ведьма, так и не смогла с уверенностью определить: ещё один шаман? Или вождь племени?

- Вождь, - проговорил Мстислав, то ли отвечая на её мысленный вопрос, то ли сразу объясняя.

Тем временем шаманы замерли на своих местах, у «столешницы», а вождь обернулся к толпе и взмахнул рукой.

Толпа снова взревела, заглушая возмущённое блеяние двух огромных козлов, которых, предупредительно связанных, потащили за верёвки – каждого по четыре мужчины, и то с трудом.

Разглядев животных, Мирна инстинктивно прижалась к Мстиславу. Понимая её состояние, маг и сам обнял её, утешая без слов.

Первый козёл отличался тем, что был не просто крупным, с величественными рожищами. Нет, главным в нём было, что чуть ли не на его плече пялила выпученные глаза на всех подряд вторая голова – поменьше, но орущая не слабее.

У второго животного рога располагались не только на голове, но и на затылке.

Когда ведьму передёрнуло от жути, маг только вздохнул.

Обоих животных направили к шаманам.

И вот тут-то угрюмый Айас сбросил плащ и принялся за такой дикий танец, что заворожил не только толпу своих соплеменников, но и оказавшихся внутри его памяти мага и ведьму. Младший шаман пытался сплясать то же самое, но, как ни странно, на этот раз все взоры присутствующих были устремлены на старшего.

Более того… Козлов этот танец будто напрочь заколдовал, и оба медленно, не обращая внимания на дёргающих их мужчин, пошли именно к левой части капища, именно к Айасу… Саман пробовал переиграть происходящее, яростнее замахав руками, но животные будто вовсе не видели его. Не опуская морд (всех трёх!), они шагали к Айасу, как на привязи от него.

Когда оба козла приблизились к «столешнице» капища, шаманы отвернулись от них и воздели руки перед пламенем, которое всё так же лениво время от времени выстреливало вверх, едва-едва касаясь верхушки камня, священного для нелюдей.

Пока они там что-то говорили – заклинания, может? – Мстислав задумчиво сказал в макушку ведьмы:

- Я-то сначала думал, что животные выбраны произвольно. Но они выбраны по признаку двойного уродства. Жертва именно двойному камню?

- Я смотрела на камень, на ту «столешницу», - подняв голову, чтобы он услышал её негромкое высказывание, заговорила было Мирна – и её тут же пронзило волной мурашек, когда губы Мстислава, склонившегося к ней услышать её, нечаянно проехались по её голове. – На нём… следов нет.

- Каких следов?

От прикосновения мага Мирна вновь стала косноязычной. Пришлось добавить:

- Нет следов крови. Я думала – их зарежут. Но с ними делают что-то иное…

- Сжигают? – предположил Мстислав, глядя вперёд. И вздохнул: – Дикари всё-таки.

Ведьма поёжилась. Не хотелось бы следить за таким зрелищем.

Но вот двух козлов с огромным трудом развели так, чтобы они встали – каждый перед одним шаманом. Огонь за спинами Айаса и Самана, между тем, вспыхнул яростнее. Оба повернулись к притихшей толпе одновременно – и одновременно же подняли руки, резко затем опустив их, будто указывая на жертвенных животных.

До сих пор Мстислав никак не проявлял своих чувств. Однако при виде того зрелища, что предстало перед глазами их обоих, он неожиданно болезненно сжал руку Мирны. А ведьма, откровенно открыв рот, глазела на происходящее и качала головой: нет, такого быть не может!

А два шамана стали передаточным звеном от пламени, которое летело через их вытянутые руки, суживаясь на пальцах и тут же взлетая от них к рогам козлов, которые замерли статуями… Их рога светились так, словно их постепенно заполняло то самое пламя, и с каждой секундой огонь на козлиных рогах из бледного расцветал всё ярче.

- Что? Что они делают?! – закричала Мирна.

- Переправляют огонь в животных, - растерянно ответил Мстислав, лицо которого отражало огромную степень изумления.

Впрочем, эта часть ритуала продолжалась довольно долго, так что маг и ведьма успели успокоиться и наблюдать уже профессионально.

Животных не убили, не сожгли.

Пока огонь продолжал вливаться в их рога, мужчины, сторожившие козлов, по одной, не сразу снимали с них верёвки, оставив под конец только одну, за которую удобно хвататься и вести животное… на пастбище, например.

И ещё Мирна машинально, уже зная о соперничестве братьев на поприще шаманства, отметила: Саман посылал огонь «своему» животному гораздо слабее. И ведьма гадала, видят ли нелюди это – его слабость, как шамана. Или видят, но считают, что это не слабость, а неопытность? А то и прощают – за то, что Саман здоровее брата?