В Тридевятое царство попаданкам вход запрещен! (СИ) - Рысенок Леся - Страница 9

Ну вот, самое главное сказала. Ну про то, что сына их отвергла умолчала, так оно к делу не относится. Вроде адекватные нелюди, не убили и не съели пока, может быть, все еще и обойдется?

***

— Век, говоришь? — на миловидном лице кикиморы проступили хищные черты нечисти.

Упс, а вот это я зря, с них станется на сто лет меня себе в работницы забрать. Но исправить ничего не успела.

— Погоди девица, кажется мы что то пропустили. Пойдем в дом, там и поговорим, — Леший как-то хитро прищурился, стукнул по стволу дерева, тот будто растворился и нам полянка открылась.

На ней за частоколом домишко небольшой деревянный, на теремок похожий, с крышей дранкой крытой, резными ставнями на оконцах и витыми балясинами на крылечке.

Кикимора с Лешим переглянулись и вперед пошли, а я за ними, деваться-то некуда, огонь на руке тоже о себе напомнил. За частоколом оказался двор с колодцем и даже небольшим огородом. Во двор вошли, и ворота сами за нами закрылись. Стало неуютно. Были опасения, что могу и не вернуться, лешие не люди, нечисть. С ними со словами и действиями осторожным быть нужно. Жаль, что это сейчас только вспомнилось. нет, чтобы когда с сыном их себя связывала. Ладно, есть надежда, может он подменыш окажется. Есть среди нечистых грех такой — младенчиков в люльке менять, своих детей людям подкладывать, а человеческих себе забирать. Так говорят, во всяком случае, хотя если подумать какой в этом прок? Если только папаша Леся бастардов на стороне заделал? “А он мог, да”, — украдкой бросила взгляд на статного мужчину. Хотя он девкам в образе старика все больше является. Или пнем еще может прикинуться. В лесу на такой пень сядешь, а там и не вспомнишь, было что или нет.

Остановились у крыльца, в дом кикимора нас звать не спешила.

— Значит, — говорит, — с Лесем поговорить хочешь и обряд отменить?

Кивнула.

— Узы просто так не снять, а где мой сын, мне не ведомо. Но вот дом. Иди, хозяйничай. Коль порядок наведешь, может, и придет муж твой.

Вскинулась, хотела сказать, что не муж Лесь мне. Но промолчала. Для нечисти любой обряд в Купальскую ночь имеет полную силу. А я вроде как теперь тоже не вполне человек.

— Коль вызвалась, так и послужи, для начала в доме прибери да на стол собери, — сказала кикимора, и дверь распахнулась, приглашая войти.

Внутри дом выглядел совсем не так, как снаружи. Там было ужасно. Везде пыль и паутина, на полу солома и мусор, окна мутные от разводов грязи. “Федорино горе” во всей своей красе. Только тараканов видно не было, и то радость. Посреди избы стояла печь, рядом дрова, видимо в ней мне и предстояло готовить.

Ладно, отказаться все равно не могу, сама же на службу попросилась. Да и есть хочется. Леший с кикиморой остались снаружи, а я оглядела фронт работ. Изба небольшая, к вечеру управлюсь. Поискала глазами веник, подмести для начала что ли.

Пришел леший, принес два ведра воды, поставил на лавку.

— К колодцу не ходи, — сказал он мне.

Подошёл к печи, ловко закинул в нее поленья и развел огонь.

— Прогорит, задвижку тогда только закрывай, чугунки в залавке, крупа в чулане, каши навари и довольно. Справишься?

Кивнула, хоть и не была уверена, что справлюсь. Все-таки в печи готовить, это не на плите кашеварить.

— В подполе овощи есть, на леднике мясо, но туда тоже лучше не ходи. Просто каша, поняла?

— Да.

— Ладно, бывай. Увидимся вечером.

Леший вздохнул и вышел. Краем уха услышала шипение кикиморы.

Ну, не нравлюсь я ей, что теперь. Помнится, другая моя потенциальная свекровь от меня тоже не в восторге была, а уж эту мне и самой не надо. Тем более я с ее сыном и не знакома почти. При мысле о парне что-то отозвалось внутри теплом и… тоской.

И почему он меня не остановил, не объяснил? Мог бы и догадаться, что я чужая тут. Хм, а чужая ли? Воспринимается так все очень даже родным. Нет, даже не буду голову ломать. Уборка, так уборка. Печь топится, это уже хорошо, сама бы я не смогла ее растопить, наверное. Остаётся подмести, пыль протереть, вещи сложить да окна вымыть. “Подумаешь, ерунда какая!” — думала я по наивности.

Для начала в ведра с водой заглянула — чистая, холодная, колодезная. Отлила в найденный таз, остальное накрыла полотенцем, чтоб не попали пыль и мусор и сверху ничего не нападало, а то на миг показалась, что по воде рябь пошла.

Затем взяла веник-голяк и тщательно вымела пол. Потом ещё раз пройдусь и вымою. Нашла крупу, перебрала, в чугунок насыпала, водой залила, пусть постоит, потом в печь суну.

Отыскала в запечье старую тряпку, принялась за окна. Отмыла на совесть — засияли чистотой, любо дорого смотреть. Открыла, чтоб проветрить. А за окошком красота — солнышко светит, птички поют, ветерок теплый занавески колышет и аромат трав луговых приносит. Эх, живи да радуйся! Но мне некогда наслаждаться — служба. Взяла веник и занялась паутиной по углам.

Пока окна мыла, все думала, как нечисть попросить не только узы снять, но и обратно меня вернуть. Все же у меня там где-то родители остались, подруга, работа. А этот мир что — жила я без него и еще столько же проживу. Если повезет.

Пока паутину собирала и пыль протирала, думала о Лесе. Себе не могла не признаться — парень меня зацепил и мне хотелось с ним еще раз встретиться. Может все, что накануне случилось, и морок был, все-таки особенное это время — купальская ночь, но с уходом лешачка у меня в душе неспокойно было, будто не хватало чего.

За думами безрадостными и не замечала ничего. Очнулась только, когда услышала дробный стук и чириканье чуть ли не над ухом. Развернулась и обомлела. Через открытые окна в дом влетела стая воробьев и учинила форменное безобразие. Во-первых, они добрались до мешочка с крупой, что я по-глупости оставила на видном месте. Расклевали мешочек, раскидали зерно по столу и по полу и сейчас клевали угощение. Во-вторых, подоконник и стол оказались загажены птицами, как будто они специально устроили тут отхожее место. Попыталась прогнать их, махая тряпкой, да не тут-то было. Летают по избе, а наружу не спешат. Насилу выгнала, умаялась. Но отдыхать некогда, сама виновата. Окна закрыла, крупу всю смела и снова за тряпку взялась — стол и подоконники от птичьих подарков отмывать. Надо только воду сменить.

За дверь вышла, чтоб старую из таза выплеснуть, а вернувшись так и застыла. Мыши тащили обратно мусор и бросали его на пол! Мыши!!! А одна еще и под ноги мне бросилась.

Я завизжала, вскочила на лавку возле печки, и замахнулась на мышей веником. Но, вскакивая, рукой неловко зацепила и опрокинула ведро, а веником смахнула горшок с печи. Тот упал на второе ведро, опрокинул его и разбился сам. А я заревела, глядя на эти осколки.

Вот так и моя упорядоченная жизнь в один миг разлетелась на части, которые я не то, что собрать не могу но даже понять, какой кусок откуда вывалился.

Я думала о том, что только такая неудачница, как я, могла оказаться в такой дурацкой ситуации — одновременно и верить, что она попала в другой мир, и изо всех сил сопротивляться этой мысли и раз за разом думать о том, как доказать обратное. А еще череда образов моей потенциальной мучительной смерти, один страшнее другого, тоже не располагала к тому, чтобы успокоиться и прийти к какому-то взвешенному решению.

Да и кто готов поверить голословным заверениям какой-то тетки, что на закате он умрет? В душе я и не верила. Но воображение настойчиво рисовало картины того, как я начинаю гореть и языки пламени вырываются из моего тела, разрывая в клочья не только тело, но и душу. Я понятия не имела, откуда знаю это, но себе я верила. А в следующий миг уверяла себя, что меня просто загипнотизировали и все что мне надо — просто немного продержаться, а потом само все разрешиться.

И пока я упоенно, в голос, рыдала, размазывая по щекам и вытирая полотенцем слезы и и сопли, напряжение, страх и непонимание отступили, а мысли немного прояснились. Не знаю надолго ли, но у меня получилось договориться с самой собой, чтобы принять за рабочую версию то, что я могла попасть в другой мир. Откуда у меня уверенность о том, что мои знания — истина, я решила не думать. Потом, я разберусь с этим потом. Уборка, так уборка, будем решать все вопросы постепенно. Из деревни с вилами мужики не преследуют — уже хорошо, почему-то я была уверена, что такое развитие событий было весьма вероятным.