Алиса в стране Снежного лорда (СИ) - Митро Анна - Страница 4

Все оказалось намного проще, чем я думала, вся это каменная столешница была одной сплошной плитой, причем температура жара не регулировалась. Предполагалось, что повар просто переставит блюдо с одного конца «плиты» на другой, так как справа она раскалялась до красна, но чем левее, тем температура была ниже, пока у края не становилась чуть теплой.

Я так обрадовалась, ведь на бутербродах и молоке с водой далеко не уедешь, хотелось нормальной пищи, тем более в одном из ларей в подвале было мясо какого-то мелкого зверька, вроде кролика. За ним я отправилась чуть ли не в припрыжку, отчекрыжила пару ножек, набрала крупы вроде коричневого риса и соли. А через полчаса на столешнице посередине стояла глубокая сковорода, в которой томилась каша с мясом, а совсем с краю бульон, который я, сама себя не стесняясь, прихлебывала прямо из котелка.

— Как мало для человека нужно… Всего лишь горячая еда, — от радости я разве что не пела.

Наевшись, убрала еду остывать на этажерку рядом с окном и побрела на чердак. Нужно было разобраться, что там есть и подробнее изучить зеркало. Кстати, почему бы не поискать в библиотеке информацию о развитии науки? Как работает плита, я разобралась, но сам принцип… Он остался тайной, признаков присутствия электричества тут не было. Даже сенсорного управления, поставил — работает, убрал — остывает. И я не очень поняла, что там за дары людям вручили тьма и пустота.

Горячий обед придал сил и уверенности, поэтому на чердак я забралась решительно, по-хозяйски грохнув дверью и тут же втянув голову в плечи. Хлопок эхом прокатился по коридору и затих.

— Зря ты так, Алиса, себя в зазеркалье ведешь, мало ли, какие тут обитатели. Может они шум не любят, — укорила я себя и оглянулась по сторонам.

Старая мебель, какие-то ящики, вероятно со старыми вещами или посудой, сундуки, думаю там скорее вышедшие из моды наряды, а не сокровища, и зеркало. Чертово зеркало. Я со вздохом покосилась на ведро, тряпку, метлу и принялась убираться. Уборка не принесла ничего, кроме усталости и обиды, кроме зеркала тут не было никаких интересных вещей, но даже оно никак не отреагировало, когда я дотронулась до собственного отражения. Обозвав его бесчувственной мебелью, забрала домохозяйственные принадлежности и спустилась вниз. Надежда вернуться домой, которая было приподняла голову где-то там, глубока в душе, растаяла, как дым.

— Значит, нужно думать что делать дальше… Завтра… Все это уже завтра.

А пока я, положив еды и прихватив из сумки телефон с уже садящейся батарейкой, устроилась в ванной. Слезы сами катились по щекам, пока я листала фотографии, вот мы с девчонками в Абхазии, это еще перед тем, как Катя забеременела, вот отмечаем завершение моего самого крупного проекта, а тут Янкино повышение, открытие Светкиного цветочного магазина. Мы так долго шли к благополучию, и я не увижу больше девчонок, как они выходят замуж, растят детей, добиваются невиданных высот в любимом деле. Родителей я не помнила, а потому не сильно скучала, девочки же заменили мне семью, и разлука с ними была страшнее, чем расставание с Антоном. А вот собственно и он. Почему я не удалила эту фотографию? Мы сделали ее на экскурсии в останкинской телебашне. Я, Антон и Бондарчук, видимо из-за последнего и не удалила. А ведь если не этот гад и я имею ввиду не Федора Сергеевича, то меня бы здесь не было. Я бы не «отмечала» распад нашей пары, не проиграла бы Ягусе желание и не оказалась бы у зеркала. Когда стемнело окончательно, вода уже остыла, еда закончилась, батарейки осталось процентов пять, а слез не было совсем. Выплакала все до последней капли, оплакала свое прошлое. И легла спать, чтобы встретить будущее полной сил.

И новый день порадовал солнечной погодой. Доедая на кухне остатки каши, я гипнотизировала куст с ягодой. Я тут почти неделю и до сих пор не выходила на улицу, так нельзя. Не возможно вечно сидеть взаперти, тем более что за окном было практически лето, а не слякотное московское декабрьское утро. В этом смысле здесь мне нравилось точно больше, чем в городе возможностей, все же зиму я не очень любила, даже новый год, ведь в него все детство я, как и любой воспитанник детского дома загадывала, чтобы у меня были мама и папа. Но годы шли, взгляд на мир обретал реалистичность и желания становились более прагматичными. А последнее время и вовсе, сама пожелала — сама купила, ну или девочки подарили.

А тут все так просто… Я очень хотела эту ягоду, вот прям с куста, и солнцу подставить лицо, за все это время там не проскользнуло и тени, должно быть безопасно. Даже кузовок для ягодки нашелся сразу, и я, крадучись приоткрыла засов маленькой двери, что шла за кухонной. Выход в сад. В нос ударила волна сотни ароматов, пьянящий — туберозы, изысканный — жасмина, медово-сладкий — гиацинта, и ягодный, такой манящий, словно я оказалась в центре земляничной поляны. С трудом удержала себя, а ведь ноги уже готовы были бежать, всеми руками поддерживая одурманенную голову. Оглядываясь по сторонам я подошла к вожделенному кусту и сорвала ягодку. Блаженство. Видом, как виноград, а на вкус как клубника, запах одуряющий. А главное, так много, и живот и кузовок были полны уже через полчаса, а я даже треть куста не обобрала.

Потом осмотрительность вернулась ко мне и я, отнеся на кухню добычу, медленно обошла дом. У центральной части расположилась огромная, усыпанная мелким гравием площадка, в центре нее возвышался фонтан. С другой стороны были какие-то строения, и сначала я посматривала с опаской на них, как вдруг услышала ржание. Неужели кто-то приехал? Ужас охватил меня и парализовал на несколько мгновений. Их было достаточно, чтобы из-за постройки вышел конь. Без седла. Фух. Значит, и всадника нет. Страшно конечно, вдруг дикий, с другой стороны, а если его забыли? Поесть то тут он всегда что найдет, а попить? Жаль животное. Я медленно приближалась к коню, прихватив по пути яблочко. Правда, обычное наше земное яблоко и формой, и цветом, и вкусом, и росло оно по-обычному, на дереве.

— Тиши, милая лошадка, я тебе яблочко принесла, вкусное, будешь? — приговаривала я, протягивая руку с фруктом и готовясь чуть что дать деру. Хотя это было так наивно, убежать от лошади. Глупее не придумаешь. — Ты тут одна? Может, пить хочешь? Так покажи мне куда налить, я принесу водички.

Коняжка, не будь дурой, схрумкала подношение, облизав мне шершавым, как у большой кошки, языком ладонь и трусцой направилась в сторону одноэтажного белого домика. Там оказалась конюшня, а главное, конь был не один, их было двое, только, судя по обломкам, один смог выбраться, а второй нет и уже был на последнем издыхании.

— Бедняга. Сейчас-сейчас, — я выбежала на улицу, нарвала в подол платья яблок и, вернувшись обратно, сняла засов со стойла, отворила дверь и подсунула обессиленному бедолаге фрукты под нос. Тот вяло повел носом и осторожно подцепил одно яблочко. — Так, отлично. Я за водой, ты за старшего, — «обрадовала» первого знакомца и понеслась на кухню.

Спустя два ведра животные напились, умяли килограмма два яблок, и вышли гулять. А я подумала, сколько конь может прожить без еды и воды? Частично ответ на свой вопрос я нашла, вдоль всей конюшни шла труба, по которой поступала вода в поилки, причем подача была автоматизирована. То есть вода кончилась недавно, когда я уже была здесь. А вот как долго животное пробыло без пищи, не понятно. Остатки растоптанных цветов и веток говорили, что освободившийся пытался подкормить товарища по несчастью, но это были крохи.

— Ничего. Теперь о вас есть кому позаботится, — сказала я, поглаживая по гриве то одного, то другого. Ага, а мне, если что, будет на чем отсюда уехать.

Следующие несколько дней проходили за чтением, готовкой и прогулками с двумя четвероногими красавцами. Кони окончательно признали меня своей и радостно неслись ко мне, стоило отвориться двери.