Две невесты генерала дракона (СИ) - Юраш Кристина - Страница 9

Эти слова прозвучали так холодно и строго, что Мисс Орвал ахнула. Ее лицо моментально побледнело, как будто она услышала приговор. В её глазах заблестели слёзы, она с трудом сдерживала себя, сжимая белый передник, словно это могло защитить её от этой неминуемой судьбы.

— Вы, господин доктор, хотите сказать, что нас переводят в больницу для душевнобольных? — прошептала она, голос дрожал, а губы дрожали, словно под натиском волн. Внутри неё будто разгорелась неясная тревога, смешанная с ужасом и ощущением несправедливости.

— К сожалению, да, — спокойно, но с оттенком сочувствия ответил доктор. — В этой больнице категорически не хватает персонала. Вы сами понимаете, многие не справляются и увольняются. Но есть и хорошая новость: там платят вам в несколько раз больше, чем здесь.

Я хотела что-то возразить, но тут же прикусила язык, чувствуя, как внутри всё сжалось. Всего минут пятнадцать назад я лихорадочно соображала, где взять деньги, чтобы погасить долги. И вот — судьба словно решила дать мне шанс, открыть дверь в новую жизнь. Хотя нет, это — не шанс! Это что-то другое!

Ехать в Ровартхилл мне хотелось. Это место давно пользуется дурной славой.

— К сожалению, приказ не обсуждается. Завтра же вы должны явиться в больницу Ровартхилл, — произнёс главный врач, глядя на меня строго, с лёгким укором.

Я увидела, как Мисс Орваль открыла рот, её плечи задрожали, а глаза наполнились слезами. Мои глаза были сухими, словно я уже давно приняла свою участь.

— Мисс Орваль, — сказал мистер Альберт, сдерживая раздражение, — я повторял и буду повторять много раз: болезни бывают разные. И раз уж вы дали клятву помогать людям, то разве вам должно быть всё равно, что болит у них — тело или душа? Если рану на теле легко зашить, то дырку в душе залатать намного сложнее.

— Больница Ровартхилл очень нуждаются в вашей помощи, — добавил доктор, чуть мягче, чтобы смягчить наш унылый настрой. — Тем более, выбор пал на вас не просто так.

— Мне страшно, — прошептала Мисс Орваль, утирая глаза. — Там очень опасно! Никогда не знаешь, что на уме у этих людей! Они же душевнобольные!

Слово «Ровартхилл» звучало для меня словно заклинание, вызывающее у меня целую гамму чувств. Всякие слухи ходили о ней — что туда сдают неугодных родственников, чтобы поживиться их наследством. Но в последние годы, из-за войны, в этой больнице размещали раненых, ведь не каждый выдерживал ужасы войны. Увидев однажды, как на твоих глазах погибает товарищ с которым ты только что разговаривал, невозможно остаться обладателем здоровым рассудком.

У нас здесь бывали пациенты, которых потом отправляли в Ровартхилл: те, кто кричал по ночам, прятались под кроватью, боясь, что сейчас их пробьёт заклинанием. Многие из них были людьми с добрыми сердцами, в глазах которых читалось, что внутри них война все еще идет. И никак не может закончится. Мне всегда было искренне жаль их. Но я понимала, что ничего сделать не могла.

— Хватит реветь! — чуть раздражённо, но всё же мягко произнёс главный врач. — Там сейчас в основном солдаты. Берите пример с мисс Гриер.

Нет, не берите с меня пример. Я просто всё ещё в шоке. В нашей больнице для таких пациентов выделялись отдельные палаты, и каждый раз, переступая их порог, я чувствовала, как внутри всё сжимается — то ли от жалости, то ли от несправедливости судьбы. И до сих пор перед глазами стоит молодой парень, который при любом громком звуке падает на пол и прикрывает голову руками. В остальном он был вполне нормальным — даже шутил иногда, смеялся. Но стоит кому-то в коридоре громко хлопнуть дверью или уронить что-то, и он тут же накрывается страхом.

Был также солидный мужчина в возрасте, вроде бы даже офицер: он строил баррикады, уверяя, что так безопаснее. К нему, если память мне не изменяет, приходили родственники, чтобы забрать его. Но увидев полную картину, забирать отказались. Он оставался, словно привязанный к этому месту, и его взгляд был полон отчаяния и надежды.

— У вас есть несколько часов на сборы, — сказал главный врач. — Мы доставим вас по новому месту работы. Я сделал всё возможное, чтобы помочь вам, — добавил он. — Мисс Грие! Я прошу вас задержаться на минутку.

Мисс Орвал вышла из кабинета, а я стиснула зубы.

— Я все понимаю, девочка, — произнес доктор мягко, — я понимаю, что ты — молодая, мыслишь совершенно иначе…

— Вы о чем? — спросила я, чувствуя, как внутри закипает смесь любопытства и тревоги.

— О том, что ты помогаешь сбежать девушкам перед свадьбой, — заметил мистер Альберт, его голос был спокойным, но в нем звучала какая-то тень понимания. — Я уже знаю.

Я вздрогнула. Нехорошее чувство разоблачения охватило меня, словно холодный ветер, заставив меня оцепенеть.

— Я понимаю, почему ты это делаешь. Более того, я даже не осуждаю тебя, — мягко произнёс он, снимая очки и усталым жестом помассировав переносицу, где залегли две глубокие морщины. — Мою сестру когда-то так же выдали замуж. Времена были тяжелые. И мои родители решили пожертвовать ей, чтобы я мог получить образование. Я узнал об этом только тогда, когда умер отец, разбирая его бумаги. И я помню несчастные глаза сестры на свадьбе, помню её потухший взгляд, когда она приезжала вместе с мужем. Я ведь знал, что у неё был возлюбленный. И родители знали. Но решили всё по-своему. Она всегда была такой живой и счастливой девочкой, что я её просто не узнавал. Жаль, что она прожила так недолго. Печали и горести подкосили её. Я был с ней в момент смерти, и слышал, как она шептала чьё-то имя. А под подушкой у неё лежал крошечный портрет того самого юноши, которого она любила всю жизнь.

Я вздохнула и опустила глаза, чувствуя, как тяжко на душе.

— Однако, ты была неосторожна, — заметил доктор, его голос стал чуть серьёзнее. — И сейчас тебя разыскивают родственники сбежавших невест. Буквально час назад сюда приезжали. О тебе спрашивали. Я, разумеется, сказал, что тебя здесь нет. Так что, пока я не придумал ничего лучше, как перевести тебя в Ровартхилл. Тем более, что они давно просили поделиться персоналом. Пусть всё уляжется, все успокоятся, все остынут…

— А как узнали? — с тревогой спросила я, глядя ему прямо в глаза.

— Одна девушка отказалась бежать в последний момент. Испугалась. И всё рассказала родным. Причём, всю вину она валила на тебя. А дальше начали вычислять, кто и как это всё провернул. Тем более, что они знают, как ты выглядишь. Сопоставили факты: после твоего визита часто пропадают невесты, и теперь ищут тебя. Но не переживай. В Ровартхилл ты будешь в безопасности. Я всем буду отвечать, что у нас такая тут не работает. А где работает — не знаю. Понятия не имею. Это всё, что я могу для тебя сделать.

Я кивнула, чувствуя, как внутри всё перемешалось — страх, отчаяние и слабая надежда.

— Для многих удачное замужество дочери было последним шансом поправить материальное положение, обзавестись влиянием или должностью. Они возлагали на свадьбу огромные надежды и строили планы. А тут вмешалась ты. В итоге что? Свадьба отменена, невеста опорочена побегом, на уважаемом семьях лежит огромное пятно позора. Такого они точно не простят! — покачал головой доктор.

— Но ведь жизнь девушки стоит гораздо больше, чем честь семьи! Это же жизнь! — возразила я, чувствуя, как внутри загорается огонь протеста.

— Увы, дорогая моя, жизнь девушки не стоит ничего, когда речь идёт об амбициях её семьи. Я не осуждаю тебя. Я просто хочу тебя защитить, — его голос стал мягче, и он похлопал меня по руке ободряюще.

Мне было трудно что-то сказать, я чувствовала, как всё внутри меня сжимается под тяжестью этой реальности.

— Но я никогда не лечила душевные расстройства, — прошептала я.

— Ничего страшного. Доктора там есть свои. Им нужны сиделки, медсестры… — заметил доктор Альберт.

— Да но я как бы не очень сильна в таком… — стушевалась я, понимая, что психиатрия — это не мой конек.

— Милая, — вздохнул доктор Альберт. — Иногда, для этого достаточно понимания, доброго сердца и интуиции. У тебя все это есть. О тебе всегда хорошо отзывались пациенты. Они говорили, что ты умеешь утешить их, подать надежду, поддержать, вселить веру. Там будет много солдат, в глазах которых все еще стоят ужасы войны. Им нужна надежда. Им нужно, чтобы ты научила их жить снова, подарила им мечту, цель. Это — очень несчастные люди. Они привыкли жить войной. Многие из них провели на войне долгие годы и даже представить не могут, что такое мирная жизнь. Сейчас, когда война подошла к концу, им нужна помощь. Они словно маленькие дети, которые не могут найти себя в новом мире. Многих мучают кошмары и воспоминания. Жаль, что нет такой иголки и нитки, которыми можно зашить душевную рану. Так что делайте все то, что делали здесь. Помните, когда госпиталей не хватило, и у нас лежали раненые? Вот. Больше от вас ничего не требуется. А теперь иди. Вы уезжаете немедленно. Завтра сюда прибудут еще родственники невест и устроят грандиозный скандал. Тебя здесь быть не должно! Вот письмо. Отдашь главному врачу.