Рожденный, чтобы жечь! (СИ) - Лим Дмитрий - Страница 29

В голове лихорадочно замелькали обрывки мыслей. Я должен был что-то сделать, как-то помочь.

Издав громкий, жалобный вопль, я заколотил маленькими кулачками по его груди.

Его лицо было полным отрешённости. Взгляд — словно он смотрел сквозь тебя, а улыбка…

— Безумец какой-то!

Именно эти слова сказала проходящая мимо мужчины пышная женщина. Он было дёрнулся в её сторону, чтобы ухватить за руку, но та визгнула и отшатнулась.

— Умрёшь, — голос мужчины был тихим. — Всё равно умрёшь.

Проходя по тротуару, мужчина замер около магазина с чистыми окнами, заинтересовавшись своим отражением. На его…

Действительно смотрел безумец.

На его измождённом лице залегли глубокие тени, подчёркивая резкие скулы и впалые щёки. Глаза — два чёрных колодца, бездонные и пугающие, отражали лишь пустоту.

Улыбка, застывшая гримасой на его губах, казалась злой пародией на человеческое выражение радости. Он провёл дрожащей рукой по своим спутанным волосам, отчего те ещё больше растрепались, обрамляя лицо тёмным нимбом безумия.

— Красавчик, — он заулыбался ещё сильнее.

По ту сторону стекла зависла бабка, разглядывая его с неприкрытым ужасом.

— Не смей смотреть на меня! — закричал он и с силой ударил по отражению.

Бабка, разумеется, знатно испугалась, дёрнулась куда-то в сторону, забыв про свою тележку с продуктами. А затем он вновь переключился на отражение. Только теперь с трещиной.

— Кто ты? — прошептал он одними губами, обращаясь к человеку в зеркале.

Ответ не последовал. Лишь безумный взгляд и зловещая улыбка остались прежними. Он прислонился лбом к холодному стеклу, сосредоточившись на отражении, но по итогу видел лишь полки гипермаркета.

Он отстранился от окна и пошёл дальше, вдоль тротуара, растворяясь в толпе прохожих, пытаясь коснуться хоть кого-то. Но все прохожие тут же шарахались от него, стоило ему протянуть руку.

— Еда, — шептал он. — Сколько много еды…

Остановившись, он посмотрел себе под ноги, увидел тень, которую сам же и отбрасывал на серый асфальт. Тень была длинной и искажённой, словно второе «я». Он попытался поговорить с ней:

— Красавица, мы можем с тобой покушать? Сил почти не осталось…

Тень молчала.

— Да ладно тебе, я же знаю, ты следишь за мной. Почему бы нам не поговорить?

— Придурок! — раздалось со стороны.

— Наркоман! — сказал новый голос.

— О, вот он! Он пытался меня схватить! — раздался уже знакомый голос пышной тётки. — Полиция! Вот этот урод!

Мужчина нахмурился, не реагируя на слова прохожих. Он сосредоточил взгляд на тени, чувствуя, как в груди клокочет жажда. Ему нужна энергия. Живого существа. Быстрее. Как можно быстрее.

— Сейчас, — прошептал он, улыбаясь ещё сильнее. — Пойдём, милая моя, — обратился к тени. — Покушаем.

Он присел на корточки, внимательно изучая свою тень. Она послушно повторяла каждое его движение, не пытаясь сбежать или возразить. В его воспалённом мозгу родилась бредовая идея.

Если он может дотянуться до живых людей, чтобы подпитаться их энергией, то почему бы не попробовать поглотить собственную тень? Она ведь тоже часть его, верно?

Он протянул руку к тени, словно пытаясь поймать бабочку. Его пальцы скользнули по шершавому асфальту, не встретив никакого сопротивления.

Тень оставалась неподвижной и безмолвной. Но он не сдавался. Он начал нашептывать ей ласковые слова:

— Давай, милая моя, станем одним целым? Ну же, иди сюда… вместе мы станем сильнее, неуязвимее… Нам нужно больше энергии, нам нужно стать сильнее, чтобы поглощать таких же, как и мы с тобой, моя милая.

— Уважаемый, пройдёмте со мной.

Новый голос зазвучал сверху. Мужчина резко вскинул голову, чуть запрокинув её. Затем, несмотря на неестественную позу, уставился на человека в форме. Молча.

— Солевой, ясно, — пробормотал мужик, хватая его за плечо. — Пройдёмте.

Мужчина, покорно улыбаясь, двинулся чуть в сторону, с тротуара. Но пройти далеко им было не суждено.

Как только полицейский завел его между двумя фургонами, «безумец» схватил его за руку и начал… питаться энергией.

Полицейский дёрнулся, пытаясь высвободить руку, но хватка безумца была на удивление сильной. Он чувствовал, как силы покидают его, как будто кто-то вытягивает жизнь через кончики пальцев.

Мир вокруг начал меркнуть, звуки приглушились, и в голове зашумело. Он попытался позвать на помощь, но из горла вырвался лишь слабый хрип.

Безумец же, наоборот, расцветал на глазах. Его щёки порозовели, в глазах появился нездоровый блеск, а улыбка стала ещё шире и безумнее.

Он впивался взглядом в лицо полицейского, словно пил из него живительный эликсир. Когда мужчина почувствовал, что больше не может держаться на ногах, безумец отпустил его руку.

Полицейский замертво рухнул на землю.

Безумец же, довольно облизнувшись, пошёл дальше, оставив его лежать между фургонами. Теперь он чувствовал себя полным сил, готовым к новым свершениям. Энергия полицейского была как допинг, взбодривший его угасающее существование.

Он вышел из-за фургонов и снова оказался на тротуаре. Люди по-прежнему шарахались от него, но теперь он не обращал на них внимания. Он знал, что ему нужно больше энергии, и он найдёт способ её получить.

И тут его взгляд упал на светловолосого подростка с лицом, полным злобы, который держал в руках корзинку. В этой корзинке чувствовалась неземная энергия.

Корзинка просто сияла ореолом разносортной мощи.

— Это нам надо! — прошептал он, обращаясь к своей тени. — Сила!

— Я хер его знает, Гугля, — Борис встал с асфальта, понимая, что удар вышел… ну, не таким, каким должен был быть. — Откуда в твоём малолетнем мозгу идея покончить с собой? Ты думаешь, мне нравится наша связь?

Ребенок смотрел на Бориса глазами, полными… сожаления, а ещё… шока. Да и сам Борис был в растерянности от случившегося. До сих пор не мог отойти от всего.

Когда он заметил, что корзинка накренилась в сторону открытого окна, шпатель тут же упал на пол. Когда корзинка перевесилась, он пулей спрыгнул с подмостей и рванул к окну.

А вот когда Гугля вылетел из корзинки с шестого этажа, он, не раздумывая, прыгнул за ним рыбкой.

Правда, Бориса кое-что смущало побольше, чем летящий на асфальт карапуз. Боль, которую он испытал.

Понимая, что он должен был переломаться, Боря получил лишь ушибы. Хотя мозги… должны были быть на асфальте. Падение вышло не таким, каким ожидалось.

И ему потребовалось лишь пять минут, чтобы встать на ноги. Всего пять минут.

— Ты меня слышишь, хрен в памперсах? — Борис наклонился над ребенком, пытаясь разглядеть в его взгляде хоть каплю понимания. Тот же таращился на него, словно видел привидение. — Не повторяй больше такого, понял? Я тебе шею сверну, если еще раз…

Борис замолчал, понимая абсурдность ситуации. Ругать младенца за попытку самоубийства?

Это даже для него звучало дико.

Он тяжело вздохнул, присаживаясь обратно на асфальт. Боль в груди постепенно отступала, уступая место ноющей усталости.

Он машинально провел рукой по кофте, отмечая липкую кровь. Рана, похоже, была не такой серьезной, как показалось сначала. Просто содрал кожу об асфальт, когда кувыркался, пытаясь смягчить падение. Главное — Гугля цел.

Ребенок все еще смотрел на него с немым вопросом в глазах. Борис нахмурился.

Этот взгляд… он словно что-то знал. Слишком осмысленный для пятимесячного малыша. И откуда вообще у него взялась эта дурацкая мысль о самоубийстве?

Просто случайность, стечение обстоятельств. Он просто оказался рядом, когда этот карапуз решил сыграть в парашютиста.

— Ладно, проехали, — пробормотал Борис, поднимаясь на ноги. — Пошли отсюда. А то еще кто-нибудь увидит, как я тут с младенцем разговариваю. В дурку заберут.

Подхватив Гуглю на руки, Борис вернулся обратно на стройку. А вот там…

Все были в очень удивленном состоянии. Первые, кто хоть что-то из себя выдавил, были маляры, которые вместе с Борей занимались комнатой. Никто из них не подскочил к окну, когда их коллега вылетел за ребёнком.