Рожденный, чтобы жечь! (СИ) - Лим Дмитрий - Страница 15

— Сейчас что-нибудь придумаю. Может, за окно высажу?

Алиса ахнула от возмущения.

— Ты с ума сошел! Ты хоть понимаешь, что говоришь? Это же ребенок!

Боря закатил глаза, демонстрируя полное равнодушие к судьбе младенца:

— Ладно, ладно. Я пошутил. Может, в библиотеке его спрячу? Или в кабинете труда?

Алиса посмотрела на него с укором, понимая, что Боре совершенно наплевать на благополучие ребенка. Ей стало искренне жаль это маленькое, беспомощное существо.

— Не знаю, что происходит… Но, слушай, — сказала она, — а может, его лучше в медпункт отнести? Там хотя бы тепло и безопасно.

Боря на мгновение задумался, оценивая этот вариант.

— Ну, не знаю… Вдруг там врачиха какая-нибудь строгая попадется? Начнет вопросы задавать… А мне на контрольную надо.

Решив больше ничего не объяснять, он молча развернулся и направился на лестницу, качая в руке корзинку, оставив Алису в шоке.

Школа представляла собой специфическое место, которое мне не понравилось. С самого начала, когда Боря привёл меня сюда, я надеялся, что погружусь в круговорот знаний. А по факту…

Ну и чего ты там затих? — я был на подоконнике за занавеской, скрытый от всех. Наблюдал за потугами Бориса. — Разгадываешь вселенский заговор? И чего тут так тихо? Почему академики ничего не рассказывают?

А по факту… я заскучал. Ожидал искр, фейерверков, словесных баталий, в которых рождается истина.

А получил унылое переписывание формул с доски в тетрадь. Боря, конечно, пытался что-то понять, ковырял учебники, даже иногда задавал вопросы, но ответы были какие-то сухие, формальные, словно выжатый лимон. Никакой души, никакого полета фантазии.

Я вздыхал, глядя, как солнце проникает сквозь пыльные стекла окон, освещая лица учеников, склонившихся над своими работами. В их глазах не было энтузиазма, только сосредоточенность и, пожалуй, немного страха — страха ошибиться, страха получить плохую оценку. А где же радость познания? Где азарт открытий?

В общем, дело было так: Боря — растяпа. У него была контрольная, и он сдал свои ответы самым последним. Вот и итог.

После чего схватил меня и выбежал из этого класса. По пути я чуть не вывалился из корзинки, когда он споткнулся на лестнице. Лучше бы я спал.

Эх… кажется я учусь плохому от этого…

Боря остановился на лестнице и огляделся. Убедившись, что вокруг никого нет, он поставил корзину на пол и вытер пот со лба.

— Так, — пробормотал он, — теперь надо что-то придумать. Не могу же я его с собой таскать весь день. И так еле-еле контрольную написал. И всё из-за тебя!

Чего ты меня во всех грехах обвиняешь? Я вообще молчал! А это было сложно.

— Надо бы тебя куда-нибудь засунуть…

Он снова огляделся, пытаясь сообразить, что делать дальше.

Внезапно его взгляд упал на дверь с табличкой «Склад». Боря усмехнулся, как будто ему в голову пришла гениальная мысль.

Он подхватил корзину и направился к двери, толкая её плечом. Склад оказался завален старыми тряпками, сломанной мебелью и прочим хламом. В углу стоял огромный пыльный шкаф.

Ты чего удумал?

Пробираясь сквозь завалы, он подошел к шкафу. Открыл скрипучую дверцу и заглянул внутрь.

— Ну, держись, мелкий, — прошептал Боря, ставя корзину в шкаф. — Тут тебе будет тихо и спокойно. Главное — не высовывайся и не ори. У меня ещё два урока, они тут рядом, как раз. А ты можешь поспать. Не благодари.

С этими словами он закрыл дверцу шкафа, оставив меня в полной темноте.

Ну, блин, — подумал я. — Вот и приехали.

Вокруг было тихо и пыльно. Я попытался разглядеть хоть что-нибудь в темноте, но ничего не вышло.

Я остался один в этой жуткой конуре, окружённый пылью и паутиной.

Вот же ж гад! Хотя чему я удивляюсь…

Не прошло и десяти минут, как я проснулся от громкого шума. Кто-то рылся в завале тряпок неподалёку от шкафа. Я затаил дыхание, стараясь не издавать ни звука. Вдруг дверца шкафа резко распахнулась, и в лицо мне ударил яркий свет.

— Ой, кто это тут у нас? — произнес незнакомый женский голос. — Господи… как ты сюда попал⁈

От авторов.

Дорогие читатели, Ваша поддержка очень важна для авторов. Обязательно добавьте книгу в библиотеку, чтобы не пропустить ничего важного. Выход следующих глав — каждый день после 00:00. За активность возможны и бонусы.

Я зажмурился от света и попытался рассмотреть, кто передо мной. Это была пожилая женщина в очках и фартуке, перепачканном краской. Видимо, уборщица.

— И что ты тут делаешь, маленький? — спросила она, протягивая ко мне руку. — Один в шкафу? Кто тебя сюда засунул?

Я молчал, не зная, что ответить. Хотя, даже если бы и знал… что бы изменилось?

— Ну ничего, — произнесла она. — Сейчас мы тебя отсюда вытащим и разберемся, что к чему. Не волнуйся, я тебе помогу.

Женщина выглядела взволнованной. Но её можно было понять. Только вот мне от этого не легче.

Так, чувствую, сейчас мне станет грустно, а Борису, с тупыми идеями, очень плохо… Ну что ж. Он это заслужил.

Уборщица вынесла меня из склада и усадила на старый стул в коридоре. Она внимательно осмотрела меня, словно пытаясь понять, что я за существо.

— Ты чей вообще? — спросила она, поправляя очки. — Не похож на здешних…

Что я мог ей сказать? Что между ней и Борей сходство налицо? Оба немного туговатые, раз ждете ответа от младенца.

— Ладно, — вздохнула женщина. — Сейчас мы узнаем, кто тебя потерял. Не мог же ты сам сюда забраться.

О, вот это правильное решение. А ещё, будет лучше, если ты найдёшь моих местных родителей! Или подадите в розыск… как-то так это называется, если я ничего не путаю.

Она оставила меня на стуле и направилась в неизвестную сторону. Я сидел и ждал, чувствуя себя брошенным и одиноким, но изучал местность с интересом.

Мимо проходили ученики, бросая на меня любопытные взгляды. Некоторые даже останавливались, чтобы поглазеть. Но никто не решался подойти.

Все проходящие были маленькими. Как Наташа. Ни одного нормального взрослого, который захотел бы подарить мне нормальную жизнь.

Вскоре вернулась уборщица. На её лице было написано разочарование.

— Никто тебя не знает, — сказала она. — Видимо, ты здесь случайно. Ну, ничего, сейчас что-нибудь придумаем. Не бросать же тебя здесь.

Никто меня не знает? Подождите, тётенька, вы что, ходили и спрашивали, не приходил ли кто с младенцем? ДА ЧТО ЖЕ ЭТО ЗА ЛЮДИ ВОКРУГ ТАКИЕ⁈

Отчаяние превратилось в привычное: «АУГ!». Прозвучало немного уныло.

Решив, почему-то, что мне просто жарко, женщина достала из кармана старый платок и вытерла мне лицо.

— Ладно, пойдём со мной, — сказала она, беря корзинку в руки. — У меня как раз перерыв. Посидим в моей каморке, чай попьём. А там видно будет.

Чай? Боря… Боренька, а ты где? Мне что-то водички захотелось, или даже молока…

Я внимательно присмотрелся к её лицу и понял — у неё не все дома. Боря на её фоне был эталоном отцовства.

Выражение лица этой тёти менялось с быстротой хамелеона, адаптирующегося к новой обстановке. То она смотрела на меня с вселенской скорбью, как будто лично несла ответственность за все мои проблемы.

То вдруг озарялась внезапной идеей, и тогда в глазах вспыхивал безумный огонек, от которого становилось немного не по себе.

Глаза бегали. Улыбка то появлялась, то исчезала. Ручки тряслись… страшно-то как!

Женщина, остановившись на выражении лица «поиск», понесла меня к своей маленькой комнатке, пропахшей хлоркой и старыми тряпками.

В каморке было тесно и неуютно. Запах хлорки бил в нос, смешиваясь с приторным ароматом дешёвого чая. Уборщица поставила корзинку на табурет, заваленный тряпками.

Она достала из шкафчика печенье, самое дешевое, рассыпающееся в руках, и протянула мне.

— Угощайся, — пробормотала она.

Я покосился на печенье.