Измена. Начать с нуля (СИ) - Ярина Диана - Страница 10

Все будет на мази.

Жене надо срочно ребенка заделать, она потом в пеленках утонет и рта не раскроет… До развода дело не дойдет, ни в коем случае!

Брачного договора нет, и оставлять половину всего этой клуше… совсем не хочется!

Матвей отправляется в клинику. Он выгоняет из гаража новенький седан, несмотря на предостережение друга, мол, за руль садиться не стоит. Глупости Семен говорит. Конечно, Матвей немного нервничает из-за того, что Лиля так неудачно упала. Вечно с ней все не так! Не могла упасть, просто, в дверной проем?

Откровенно говоря, жена сама напросилась, зачем набросилась на него с кулаками? Любой мужчина скажет: такое терпеть нельзя, нужно на место поставить истеричку и дать ей понять, кто в доме хозяин. Очевидно, что в их доме хозяин именно он, Матвей, а Лиля вроде как приложение к нему. Жена должна быть, есть мнение, что неженатый мужчина в приятном возрасте, в самом расцвете сил вызывает недоумение и вопросы: а что с ним не так?

Как оказалось, и этот вопрос у Матвея благополучно закрыт: он женат, и пусть жена не красавица с подиума, в бизнесе звезд с неба не хватает и не может похвастаться особенными талантами, но именно на фоне скромной, ничем не примечательной жены лучше виден талант и его предпринимательские способности.

Почему-то не отступает волнение.

Адреналин продолжает горячить кровь.

Ощущение, что пальцы трясутся, даже когда Матвей крепко держится за руль. Чуть-чуть заносит на поворотах, он незаметно для себя вдавливает педаль газа сильнее, потом замечает притормаживает.

Но очередной прихотью потока мыслей Матвея заносит в тревогу о состоянии Лили, и он снова ускоряется.

Ускоряется, борется сам с собой.

Пытается успокоить, мол, ерунда это, сколько раз в детстве голову разбивали, и ничего! Подумаешь, мелочи… Но внутренний голос скептика и опыт врача говорит, что это не так. Он подмечает детали, которые могут быть фатальными.

Поэтому Матвей никак не может успокоиться.

Гонит и подгоняет самого себя!

На парковке у клиники стоят машины сотрудников: дежурные врачи есть всегда. Припарковавшись у самого входа, Матвей открывает дверь электронным ключом, вбегает.

— Семен должен был приехать! Уже здесь?

Охранник и дежурная медсестра переглядываются между собой.

Терпение Матвея трещит по швам.

— Что это за игра в молчанку и гляделки? Живо отвечайте, приехал? Куда определил… эээ… пациентку? На осмотре уже?

— Матвей Львович, — подает голос медсестра. — Сегодня ночью никто не поступал к нам.

— Как?

— Вот так. Все очень просто. Никто не приезжал. Если вы ждете Семена с пациентом, мы, конечно, будем готовы к встрече, — убеждает Матвея медсестра. — Что-нибудь известно о состоянии нашего будущего пациента? С какими жалобами поступит?

Что за шутки такие?

— Сейчас уточню.

Нахмурившись, Матвей отступает, выходит. Он оглядывается, действительно, на парковке не видно машины Семена!

Интересно, почему он так долго едет? Матвей выехал значительно позднее друга и первым успел примчаться в клинику!

Что, если Семена тормознули гаишники? Может быть, в этом дело?

Матвей набирает номер друга.

Тот отвечает лишь со второго раза, по громкой связи.

— Да.

— Ты где, Сем? Я уже на месте. Тебя нет.

В ответ — пронзительная тишина. Такая долгая, что Матвей не выдерживает и еще раз напористо спрашивает:

— Ты где, Сем? Почему молчишь?!

— Так нельзя, — наконец, выдавливает из себя друг. — Матвей, у нее травмы. Она в отключке. Понимаешь?

— Твою мать, Семен.

— Ты соврал. Лиля не сама упала. Она не могла так расхерачить себе голову и спину, Матвей. Что стряслось?

— Мы повздорили, — скрипит зубами Матвей. — Повздорили, ясно? Она слишком много на себя взяла, и…

— И значит, нужно было распустить руки?! Так, по-твоему?!

Неожиданно в голосе друга прозвучала агрессия.

Матвей изумленно моргает, стоит без движения несколько секунд, а потом бросается бежать к машине.

— Где ты? — злится он. — Куда жену мою везешь?

— Туда, где ей помогут!

— Помогут с чем, Семен?! Ты какого х… лезешь не в свое дело?! Значит, так… Стопарни, где бы ты ни был. Я заберу жену и сам решу.

— Как? Выкинешь ее на улице и сделаешь вид, будто потерял ее с концами?

— Откуда у тебя такие мысли? — злится Матвей.

Машина заводится с кнопки, он быстро выруливает с парковки. Шлагбаум едва успевает подняться, как машина пролетает под ним.

— Откуда? Оттуда! Ты скорую не вызвал, дружище! Хотел замять.

— Даже если так, это тебя не касается.

— Теперь касается. Ты хотел меня втянуть. Может быть, даже соучастником сделать! А я на такое не подписывался.

— Соучастником чего, Семен?! Какую ахинею ты несешь! Не дури, слышь… Только попробуй, твою мать, я тебя закопаю… Ты меня знаешь, я тебе жизни не дам, попробуй потом куда-нибудь устроиться. Считай, ты уволен!

— Гондон.

— Что?

— Ты все услышал, — отвечает Семен.

— Ты меня понял, Сем. Пакуй вещички, завтра можешь не выходить! Ясно?! И не дай бог об этом просочится куда-нибудь, расследование начнется, я тебя виноватым выставлю.

— Что за бред ты несешь? Именно я везу Лилю…

— Вот именно. Сам причинил ей вред, сам и везешь, — усмехается. — Какого черта ты к моей жене полез?

— Бред. Ты бредишь. У тебя не выйдет повесить причинение вреда на меня.

— Попробуй протащить это дело официально, и ты увидишь, что тебя ждет. Я сейчас обзавелся кучей влиятельных знакомых. В правоохранительных, в том числе. Сделай неверный шаг, и я тебя сожру. С потрохами!

Разговор с Семеном выводит Матвея из себя.

Да что он о себе возомнил?!

Скорость взлетает незаметно для Матвея, очередной поворот оказывается неожиданно резким, слишком резким…

Из темноты появляются образы.

Сначала едва различимые, потом они приобретают ясность, глубину и объем. Я будто просыпаюсь, но не сразу, а медленно и постепенно, нехотя покидая дрему.

Обстановка мне знакома. Мы с родителями за городом, едем по трассе. Папа за рулем, мама рядом с ним, постоянно оборачивается на меня, приговаривая:

— Лиль, ты баночки держишь? Крепче там держи.

Я, как и в прошлом, немного недовольно закатываю глаза:

— Мама, багажник у вас в машине для чего? Туда бы и поставили свои грибочки-варенье…

Возвращаемся из деревни, от родственников. Осень — щедрое время года, засолка, заготовки…

— В багажник? Скажешь тоже. Здесь дорога такая ухабистая, подпрыгнем на кочке, стекло побьется! Ооой… — приговаривает она, когда папа не совсем аккуратно объезжает очередную ямку.

Знаю, что потом произойдет.

Через несколько минут мы выедем на перекресток с кольцевым движением, и сразу же за ним — лобовое столкновение.

У меня язык отнимается, не могу предупредить отца. Не могу…

Просто заново переживаю этот кошмар.

Секунда за секундой.

Самые ужасные мгновения в моей жизни… И все эти баночки с грибочками-вареньями, разумеется, разбиваются.

Мгновения до приезда машины скорой помощи растягиваются до бесконечности.

Знаю, что не дождусь — ни тогда, ни сегодня, ни в этой жизни…

На миг закрываю глаза, всего на какой-то жалкий миг, и внезапно чувствую, что кто-то трогает меня за плечо.

— Уснула, что ли? За чашкой чая?

Моргаю.

Передо мной мама, прибирает со стола. Я у них в квартире…

Тикают часики, работает телек, кошка на коленях мяукает, недовольная тем, что я ее разбудила движением.

— Разморило тебя.

— Мама?

— Я, конечно, кто же еще? — улыбается. — Вот ты соня, оказывается…

Язык будто распух во рту. На мне та же одежда, что была перед тем, как мы поехали к родственникам в деревню, и на маме — тот же фартук, я подарила ей его в тот день.