Азраиль. Война Небес! Том 4 (СИ) - Магарыч Григорий - Страница 29

…я ощущал, как медленно ослабевает воля Драгомира, чувствовал, что цыганского барона терзают крайне мутные сомнения. Но я не хотел прерывать контакт — хотел сообразить, что там вообще происходит, вникнуть, а потом уже сделать выводы.

Халлай обвёл головой присутствующих; всего здесь стояло, вместе с ним, человек шесть. В темноте сложно разобрать, но… вот этот был слегка похож на Уриила — архангела с седьмого Неба, который когда-то служил мне верой и правдой.

Да, у меня когда-то были свои вассалы. И Уриил был одним из них.

Чуть мазнув глазами по второму присутствующему, я уже начинал что-то да понимать. Иблис и Харис — оба смотрят вниз, стараются не показывать своих истинных лиц так, будто чётко осознают, что воспоминания Дэвида Драгомира будут доступны другим. Далее по списку — почти один в один Эсдрас.

Ха. Я сказал, шестеро? Ошибся. Шестой находился в коридоре, откуда в настоящем времени зашли мы с Морфеем — стоял, перегородив вход.

И это, само собой, Баронк — тот самый Андаманец, который на протяжении сотни лет испытывал мою душу на прочность. Глаза его были полны восторженности, а руки… ничего удивительного, в руках его были цепи, что не позволяли Дэвиду Драгомиру перемещаться свободно.

— Ты знаешь, — повторил Драгомир, качая головой. — Все вы знаете. Моя история не закончена, этот день станет днём, когда мои дети увидят… триумф Азраиля.

Я говорил это, определённо. Однако говорил машинально, не управляя и не снабжая Драгомира информацией. Так откуда он знает о моих детях⁈

— Брось, мятежник, — Баронк багровел. — Не искушай судьбу.

— Я не хочу умирать от твоей руки, Баронк, — Драгомир — то есть я — поморщился, вставая на колени и отпуская голову. — Я сдался Богам, позволил им совершить над собой правосудие. Так будь милосерден, позволь погибнуть от рук моих людей.

— Мне нужен твой труп, остальное — мелочи, — надменно бросил Андаманец. — Хочешь лежать со своими соратниками — твоя воля. Эта гробница будет посвящена твоим злодеяниям.

Да, Баронк нередко выявлял уважение за всё, что делали преступники. Он снова вышел из гробницы.

— Послушай, Драгомир, — Халлай присел на корты передо мной. — Насколько ты уверен в том, что всё сработает должным образом?

Мои губы расплылись в натужной усмешке.

— На проверки нет времени, старый. Эраст вот-вот должен выполнить приказ Тельдора, убить Лизу… — сердце Драгомира глухо стукнуло в груди. — Я этого не допущу.

Халлай кивнул; он определённо понимал, о чём идёт речь. В отличие от меня.

— Я знаю это, но хочу предупредить тебя, приятель, — старый мразматик смахнул с лица слезинку. В отражении его очков я заметил фигуру собственного вассала, который подготовился к удару. — Ты не вспомнишь ровным счётом ничего из этой жизни.

Вот как?.. Возможно, у Драгомира, как и у других владельцев моих осколков, образовалась какая-то странная связь с моим сознанием, моей памятью… знать бы ещё, почему.

— Хватит болтовни! — Баронк терял терпение. — Начинай составлять печать!

Я чувствовал смятение цыганского барона, его растерянность — даже горе. Что бы ни происходило, он действительно… привязался ко мне?

— Твои подвиги запомнятся, как что-то великое… — прошептал Халлай слегка восторженно. — Человек, которого не остановила смерть… казалось бы, что может быть страшнее?

Напряжение росло; возможно, разговор с Халлаем мог бы длиться и дольше, но в этот момент произошло непредвиденное — Дэвид неожиданно встрепенулся — и быстрыми движениями, не обращая внимания ни на кого, начал вырисовывать печать.

— Драгомир! — Халлай задышал чаще; по лбу мразматика потекли капли пота. — Пообещай, что покажешь мне свой мир!

— Никаких сомнений, Халлай, — мой голос прозвучал особенно победоносно; пальцы продолжали вырисовывать узор. — Я верю в себя — в то, что пойду по правильному пути. Ничто не позволит мне сбиться. Пусть мне доведётся сделать сотни попыток, в конечном итоге Феликс… Нейла… в конечном итоге, они будут отмщены.

— Первая дверь — его кровь, вторая — душевное состояние, — припечатал мразматик в последний миг.

Взмах кинжала (я так и не понял, в чьих руках был кинжал) — и голова Драгомира свалилась с плеч.

Воспоминания вокруг меня стали меркнуть; в голове промелькнула мысль, что, наверное, для Драгомира это был действительно важный кусок времени — позволить убить себя. Ну, а что до моих мыслей…

Я был в смятении.

— Босс, с тобой всё в порядке?

Я раскрыл глаза; озадаченный Боря взирал на меня с лёгким испугом. Морфей же… не понимал, что происходит. Впрочем, как и я сам.

Феликс и Нейла? Он действительно произнёс имена моих детей перед смертью? Я раздумывал над этим битую минуту, пока приходил в себя. Признать честно, вопросов стало даже больше, чем ответов.

Притом дверь в гробницу предательски оставалась закрытой.

Постучав по стене, за которой, судя по всему, скрывалось тело Драгомира и его соратников, я поскрёб в затылке. Постарался прикусить заживший палец вновь, как… вспомнил печать, которую изобразил Дэвид перед смертью.

Гори в Аду, Рафаил! Гори в Аду, ублюдок, который…

…тяжёлая каменная дверь открывалась медленно, с каменным скрежетом. Я смотрел внутрь в каком-то странном возбуждении. Что я собирался увидеть там, в гробнице? Соратников?

Я даже не знал, кто там мог быть.

Впрочем, лучше бы я этого так и не узнал, ведь…

— Не может… — прошептал я, глядя на гроб из алония, поверх которого было прозрачное стекло. — Нет, этого не может быть.

Я шагнул вперёд и посмотрел на тело, неподвижно лежащее внутри.

Альтар Блэк.

Тот самый Альтар Блэк, которого я встретил в первые дни жизни на втором Небе; он сейчас лежал передо мной с закрытыми глазами. Ни старше, ни младше того, которого я знал. Абсолютно… даже его любимый камзол.

Ещё один шаг.

Гроб, в котором лежал Боря. Если в момент, когда на глаза мне попался Блэк, я был слегка растерян, то Боря вызвал целый шквал вопросов.

Третий гроб — ещё один боец Красного ордена. В четвёртой и пятой гробницах так же располагались трупы членов Красного ордена. Люди Альтара Блэка лежали мёртвые, а в голове моей всё более явственно вставал вопрос.

Как?..

Сделав очередной шаг, я воззрился на последний гроб. А вот и Дэвид Драгомир… голова отдельно от тела. Всё, что я видел в его последних воспоминаниях, было правдой.

— Секунду, — я помотал головой, пытаясь сложить два плюс два в голове. — Боря, почему твой труп…

Я не успел договорить. Голова Морфея — отдельно от тела — свалилась к моим ногам, брызжа кровью во все стороны и пачкая гробы, бетон и мои ботинки. Краткий визг парнишки дал понять — это было неожиданно.

— Он не должен был это видеть, босс, — голос Бори стал… каким-то другим, но всё ещё смутно знакомым.

Я поднял глаза на Борю… так-так-так.

— Ну, теперь всё стало более ясно, — передо мной стоял Эсдрас — один из моих вассалов. — Настоящего Борю ведь не я убил?

Эсдрас мотнул головой, возвращая облик моего секретаря. Он сделал шаг в сторону гроба, в котором лежал Драгомир, открыл стеклянную крышку и вытащил небольшой свиток.

— Хочется верить, что ты на верном пути, босс…

— Я, наверное, пойду, а то… — юнец отшагнул назад. — Думаю, увидел я чуть больше, чем должен был.

Эсдрас (то есть, Боря) хмыкнул.

— Что-то мне подсказывает, что с нами тебе будет куда безопаснее.

Я осторожно раскрыл свиток Драгомира, шагнул чуть ближе к освещению и принялся читать.

Некоторые записи из моей жизни. Дэвид Драгомир.

6 апреля. 1939 года.

Странное ощущение — записывать историю своей жизни на холсте. Но это необходимость, ведь я буду обязан стереть этот отрывок из памяти ради своей же безопасности.

Последнее, что помню — как вырвал у Баронка камень и высвободил себя от печати Рафаила. Тело не удалось спасти, оно было уничтожено, вот только душа моя была заключена в камень.