Азраиль. Война Небес! Том 4 (СИ) - Магарыч Григорий - Страница 24

— Эраст! — слёзы тут же брызнули из глаз Дианы. — Защищайся, Эраст! Ну же, помогите ему, кто-нибудь!

…но люди были слишком напуганы, чтобы как-либо реагировать! Да, все были напуганы, но только не он…

— Босс! — взревел Боря, рванув в сторону Эраста. — Босс! Нет!

Два шага — и здоровяк снова шмякнулся в грязь. На этот раз лицом вниз; он поднял голову, попытался стереть с лица грязь, но… всё, что это вызывало — лишь жалость. Боря слишком самонадеян.

— Ладно-ладно! — на этот раз воскликнул Янко, чуть ожив; он тоже попытался сделать очередной шаг. — Даю слово, что не отступлю!

Эраст кивнул… он будто не обращал внимания ни на ответ Янко, ни на жалкую реакцию своих союзников. Парень вообще не ждал помощи от кого-либо из них; он лишь рванул назад, сильнее насадив себя на клинок и крепко вцепился в кисть противника. На лице его расплылась запредельно натужная усмешка.

Ему будто нравилась боль! Будто его нисколько не пугало оказаться мёртвым!

Размашистый удар — и Эраст срезал кисть вассала.

…под истошный крик Морфея парень перехватил один из осколков, одним лёгким движением разрезал пространство и швырнул камень в сторону Янко. Сам же, используя собственный вес, вытолкнул противника в только-только раскрывшийся портал.

— БОСС! — Боря, наконец, разобрался с грязью на глазах. Он снова побежал к конфликтующим.

Вот только…

— БОРЯ! СТОЙ!

Было поздно. Портал закрылся. Вместе с Борей.

Вот же идиот!

…немая сцена продолжалась достаточно долго, чтобы дать понять — всё, что произошло перед глазами солдат — не иллюзия. Эраст действительно пожертвовал собой ради Империи — забрал с собой одного из опаснейших противников.

— И… что это сейчас было? — подрагивающим голосом проблеял юный столп Империи, отряхиваясь от крови и грязи.

— Эраст… проиграл?

— Он пожертвовал собой! — Диана скривила губы, рухнув на колени. — Ради вас — людей, что готовы были сунуть нож в его спину!

— Диана права, он принёс себя в жертву, — Янко вытянул руку Диане. — Чтобы мы… одержали верх.

Диана попыталась подняться на ноги; волны Ауры были настолько острыми и мощными, что тучи в небе разрезались на несколько частей — на мёртвый город упали лучи солнца. Они мирно озарили поле боя, будто указывая на тот ужас, что произошёл здесь за несколько часов.

— Твои приказы никто не вынужден выполнять, Янко Драгомир, — отметил другой столп. — Ты всего лишь обычный цыганёнок, на котором нет никакой ответственности.

Янко хмыкнул и присел на корты перед осколком Азраиля, который оставил после себя Эраст. В глазах его читалась растерянность.

— Мне плевать, — буркнул он.

— А вот я надеюсь, обо мне ты другого мнения, Хандров, — вставил генерал-фельдцейхместер Титов, вставая на ноги. — Ведь я и не думаю отступать. Притом ничего не изменилось, в нашем войске всё ещё есть человек с осколком Азраиля. Но сейчас это Янко Драгомир.

Второе небо. Московия. Тайное отделение жандармерии.

В своё время опыт действительного тайного советника Андропова выручал его в куче самых разных передряг — от страшного ранения в грудь и, казалось бы, смертельной засады до крупных поражений в азартных играх. Притом в свете последних событий разум тайного советника вернул былую память… правда, вернул вместе с отличной логической загадкой, безупречной в своей лаконичности.

За пятьдесят три года своей насыщенной жизни он видел всякое дерьмо. Успешно двигаясь по карьерной лестнице, выбирался из сотен поистине непростых ситуаций; повидал немало логических курьёзов. Но почему-то именно сейчас, стоя перед канцлером Константином Раевским, он не мог выбросить из головы именно её — простенькую детскую загадку о том, как перевезти с одного берега на другой три мешка с пшеном, умудрившись в процессе не затопить ни курицу, ни лису.

В роли мешка пшена выступали, конечно же, фотографии на стене и красные нити. Показывать их человеку уровня Константина Раевского было… предельно опасно.

— Господин Раевский? — Суворов напрягся, невольно отшагнув назад; кажется, он задавался вопросом, правда ли Андропову стоило так слепо доверять. — Вам… стоит отдышаться. Не нужно делать того, о чём в следствии можно пожалеть.

Вспышка Ауры — и тело начальника третьего отделения жандармерии впечаталось в стену; руки невольно раскинулись в разные стороны, а подбородок взмыл выше под невероятным давлением.

— Закрой рот, ублюдок! — разъярённо процедил канцлер. — Вы даже не представляете, что значит — рыть под Константина Раевского! Вам, глупцам, не придёт в голову, насколько опасно играть против меня!

Что ж, действительно, Константин прав. Андропов понимающе кивнул, подвёл зажигалку к стене с фотографиями и с невозмутимой физиономией зажал кнопку. Пламя поначалу было небольшим, но затем, с помощью Ауры, за пару мгновений подожгло всё, что могло так или иначе выдать его планы.

— С тобой играть опасно, это действительно так, — разжалованный тайный советник не торопился тушить пламя; он подвёл зажигалку ко рту и тут же подкурил новенькую сигарету. — Но кто тебе сказал, что копаю я под тебя?

Канцлер усмехнулся, на миг скосив глаза в сторону пылающих фотографий; он вытянул трость перед собой, и в голове Андропова что-то гулко стукнуло. Тайный советник поморщился и рухнул на колени.

— Ты вскрыл могилу моей жены, мерзавец, — процедил канцлер, шагая в сторону Андропова. — Ты, старый пёс, оскорбил не только Карину, её род и всех, кому она была дорога. Этим ты оскорбил меня!

— Ты сам себя оскорбил, Костя, — мотнул головой Андропов, выдыхая едким облаком дыма. — Сам нарёк на себя вечное клеймо, когда своими руками убил Карину Рюрикову.

Удар! Нога канцлера вылетела в грудь тайного советника; отбросив его к стене. И теперь взгляд канцлера был сосредоточен именно на ней — а точнее, на фотографиях, что когда-то были по этой стене развешаны.

Рука канцлера выхватила пылающий рисунок, на котором был изображён пустой гроб Карины Рюриковы.

— Что ты знаешь?

Пламя усилилось — и в миг фотография развеялась в прах.

— Я знаю всё, Костя, — отозвался Андропов; на этот раз с трудом. — Про тебя и про твою жажду силы. Осколок в твоих руках тебе не принадлежит, и скоро ты будешь вынужден вернуть его Империи.

Новый удар выбил два передних зуба. Тайный советник скривился, провёл во рту языком — и смачно выплюнул поломанные зубы.

— И кто его отберёт? — процедил канцлер. — Ты, старый пёс?

— Не я, Костя, — мотал головой Андропов. — Мы оба знаем, кто именно способен тебя одолеть. Даю подсказку, этот человек, извини меня за выражение, обрюхатил твою дочь.

…удары сыпались градом по лицу тайного советника. Конечно, Андропов осознавал риски, но, с другой стороны, лишь доведя противника до ярости он мог как-либо выбраться из этой передряги, не потопив мешок с пшеном.

— Прежде, чем убьёшь меня, — гнусаво добавил Андропов, сплёвывая на пол кровью. — Ты должен знать, Костя… мои расследования были приказом государя. Этот гроб… пустой гроб… тебе всё же придётся объяснить ему, где скрыт труп человека, которого ты так безжалостно убил.

Глаза канцлера вспыхнули на миг от растерянной ярости; он резко схватил тайного советника за воротник и притянул к себе. Взгляд его говорил о многом, однако более чётко отслеживалось сожаление. Зубы Раевского заскрежетали.

— Ты… ублюдок, — процедил он, сжимая воротник крепче. — Смеешь говорить о том, что я своими руками убил женщину, которую любил больше всего на свете⁈

— Я лишь… — Андропов не договорил.

Пи-и-ип; пи-и-ип.

— Звонок из Кремля, — приподнял руку жандарм, голова его была где-то под столом. — Это наверняка важно.

— Это меня, — разжалованный тайный советник восторженно усмехнулся; он осторожно убрал руку канцлера, поднялся на ноги и неторопливо зашаркал к звонящему аппарату. — Наверное, хотят поздравить с чем-нибудь.

Канцлер стоял, словно вкопанный, и терпел выходки тайного советника. Всё, что Раевскому оставалось — лишь наблюдать за этим; ведь даже идиот знает о том, что возникнут вопросы, если советник не ответит.