Эволюционер из трущоб. Том 11 (СИ) - Панарин Антон - Страница 24

— Поглотить!

А в следующее мгновение я распахнул рот от чудовищной пронизывающей боли и забыл, как дышать. Тело содрогнулось в мучительной агонии, мышцы свело судорогой, сознание начало распадаться на части. Я ещё пытался сопротивляться, но боль была невыносимой. Тьма поглотила меня, и я провалился в бесконечную пустоту. Пустоту, за которой был свет. Свет прошлой жизни.

Я увидел битву при Фьёльдорфе. Поле, раскинувшееся до горизонта, затянуто туманом, над которым вздымались столбы чёрного дыма. Две армии столкнулись друг с другом, как две сокрушительные волны. Крики, хруст ломаемых костей, звон стали, треск магических разрядов — всё это смешалось в оглушительной симфонии смерти.

Я стою в самой гуще сражения, ощущаю под ногами скользкую от крови землю. Вокруг меня погибают десятки тысяч солдат, разрубленные мечами, пронзённые стрелами, разорванные на куски магией. Запах крови, дыма и гнили смешался с неистовым криком ужаса и страдания.

Мимо меня пробежал сержант Ордена Пламенного Рассвета, и я увидел, как огромный топор разрубает его пополам в метре от меня. Горячая кровь брызнула мне в лицо, заставив усомниться: реальность это или воспоминание?

Я почувствовал себя беспомощным винтиком в гигантском механизме смерти. Это была моя первая война. Война, в которой я лишь чудом остался жив. Внутри меня бушевала магия, столь мощная, что она могла перевернуть исход любой битвы. Однако… Перед глазами резко стало темно, а после сцена сменилась.

Я стоял в небольшой комнате, в тусклом свете свечей, у кровати, где умирал мой учитель Тэразин Бескровный, последний Великий Магистр. Его тело пожирала магическая чума. Кровавые прожилки пробивались сквозь кожу, постепенно сжигая его плоть изнутри. Я видел его лицо, покрытое потом и отражавшее страдание и отчаяние. Тэразин смотрел на меня с обречённой улыбкой, и в глазах затаилась немая мольба.

— Михаэль, — прохрипел он еле слышно, хватаясь за мою руку. — Пожалуйста… Я не вынесу больше… освободи меня от этой боли.

Я почувствовал, как сердце сжимается, а горло перехватывает. Тэразин Бескровный всегда был мне отцом и наставником, человеком, который сделал из меня архимага. Моя рука дрогнула, но я понимал, что другого выхода нет. Я медленно поднял ладонь, наполняя её теплом пламенной магии, и тихо прошептал:

— Пусть твоя новая жизнь будет лучше этой, учитель…

Моя рука легла на лоб старика и высвободила неистово бушующее пламя, испепелившее его в одно мгновение. Картина снова изменилась.

Я сижу в лаборатории, перед монитором, по которому двигается строка загрузки. Мерцают цифры: 97%, 98%, 99% — и вдруг всё замерло. Надпись ярко вспыхнула на экране:

«Ошибка! Обнаружена критическая ошибка!»

— Какого чёрта? — прохрипел я, пытаясь понять, что пошло не так.

На мониторе медленно проявилась новая надпись алыми буквами, от которой у меня всё похолодело внутри:

«Ты и есть ошибка. Ошибка, которую необходимо устранить!»

Сердце забилось с такой силой, что я проснулся, резко подскочив с постели. Я был покрыт холодным потом, дышал часто и тяжело. Оглядевшись, я понял, что нахожусь в больничной палате, подключённый к капельнице. Рядом стояли мониторы, тихо попискивая и отслеживая мои жизненные показатели. Взгляд мой заметался по белым стенам, стараясь ухватиться за реальность, но в голове по-прежнему эхом звучали слова, которые я увидел на экране: «Ты и есть ошибка…».

Я медленно откинулся на подушку, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает. Но в глубине души, словно червь, шевелилась тревога. Это просто видение или пророчество? И вообще, какого чёрта я делаю в больнице? Я же был… Я поднёс руку к лицу и понял, что она неестественно тонкая. В палату вошла медсестра, вкатив следом за собой столик, на котором красовалась новая капельница. Увидев меня, она ахнула:

— Вы очнулись! Николай Петрович! Глава рода наконец-то пришел в себя! Николай Петрович!

Медсестра выбежала в коридор с такой скоростью, что я даже ничего не успел сказать. Что значит «наконец-то пришел в себя»? Сколько времени я валялся в отключке? Рывком я выдернул иглу из вены и скорчился от тупой боли. Сорвал с себя датчик, после чего аппарат жизнеобеспечения протяжно запищал.

— Да живой я, живой. Успокойся, — усмехнулся я, глядя на железяку, и попытался встать.

Ноги предательски подкосились, но я устоял, хоть и с трудом.

— Проклятье. Нужно одеться, а после разобраться с железной леди и любителем червей. Или как их там звали? Где моя одежда? — пробормотал я пересохшими губами и побрёл к шкафу, стоящему у входной двери.

«Предвестник бога…» — повторял я про себя, пытаясь понять смысл этих слов. Голова раскалывалась от напряжения, а мысли метались, пытаясь зацепиться за что-то важное. И вдруг воспоминание ударило в меня, словно молния. В памяти всплыл разговор с дядей Артуром. Его решительные глаза, пытающие яростью, и голос, хрипло произносящий: «Я убью бога».

— Нужно найти его как можно скорее.

Я порылся в шкафу и нашел там свою одежду. С трудом напялил её на себя и уже направился к двери, собираясь бросить всё и поехать на поиски Артура, когда путь мне преградила широкая фигура капитана Гаврилова.

На лице Гаврилова явно читалось раздражение. Он вошел в палату, запер за собою дверь и тихонько так прорычал:

— Михаил Константинович, твою мать. Ты, конечно, глава рода и всё такое. Но ты своей дурной башкой вообще думаешь?

— И я рад тебя видеть, — улыбнулся я. — В чём суть претензии?

— Ха. Претензии? Ты провалялся в коме три недели. Пришлось сказать твоей маме, что ты решил задержаться в Хабаровске. Хорошо, что ты её так и не навестил после возвращения.

— Три недели, значит? — задумчиво проговорил я, посмотрев на исхудавшую руку.

— На кой-чёрт ты в эту бочку с кровью полез? Решил сразу до ранга абсолюта перескочить? А если бы ты помер? — продолжил читать мне нотации Гаврилов.

— Станислав Карлович, не тебе меня учить, — отмахнулся я. — Ты как солдат знаешь что ради победы приходится идти на жертвы. А если перед тобой невероятно сильный противник, то на огромные жертвы. Ты про Китай и Италию что-нибудь слышал?

— Ну так… Краем уха, — опешил Гаврилов от моего напора, а я только сейчас понял, что мы с ним одного роста. Неслабо я вымахал.

— Это уже что-то. Раз ты в курсе происходящего, то должен понимать, что рано или поздно эта пакость докатится и до нас. Китай-то далеко, да. А вот церковь Единения может постучаться в наши двери хоть завтра. Те твари с червями внутри — это творения итальяшек. Ими руководит мой пропавший братец Александр, так называемый Король Червей. И если его войска двинутся в нашу сторону, то там будут не только люди, но и твари. Думаешь, мы справимся с ними имеющимися силами?

— Ну… — протянул Гаврилов, не нашедший, что сказать.

— Вот именно. Эта армада уничтожит всё на своём пути. И тебя, и меня, и маму. А раз так, то мог я сидеть без дела?

— Не мог, — нехотя ответил капитан, отведя взгляд.

— Я рад, что ты меня понимаешь. А теперь подставь отеческое плечо и отведи меня в столовую. Жрать хочется, сил нет.

— Хорошо, — вздохнул он. — Но после столовой сразу навестишь маму.

— Договорились, — кивнул я, и мы не спеша двинули в сторону столовой.

Оказалось, что за три недели нападения зараженных тварей участились. Пришлось мобилизовать всех магов Огня, перебросив их на границу с аномальной зоной. Неодарённые гвардейцы отстреливали живность, а после наступала пора её сжигать. Однако, потери постепенно росли. За три недели мы потеряли около четырёхсот солдат. Кого-то сожрали, а кого-то заразили червём. Таких приходилось убивать на месте.

Ещё Ежов порадовал. За эти недели он сообщил о шестидесяти близлежащих разломах и нанёс на карту около двухсот аномалий. По сути, у нас было всё для того, чтобы прямо сейчас начать зачистку разломов и отбросить аномальную зону назад, если бы не Король Червей… Он явно усложнит нашу задачу. Невероятно сильно усложнит, а может, и сделает её выполнение невозможным.