Эволюционер из трущоб. Том 11 (СИ) - Панарин Антон - Страница 2

Гости стремительно убывали. Весь Кунгур был поставлен на уши. Барбоскин вместе с гвардейцами прочёсывал местность и близлежащие деревни на случай, если где-то ещё затаились вражеские силы. Но никого он так и не нашел. А знаете, что было забавно? У убийц на сгибе локтя красовалась татуировка рода Черчесовых. Вот это поворот…

Помнится, были бойцы, недовольные тем, что я принял бразды правления родом Черчесовых, а также они возмущались, что теперь ими командует Егорыч. Выходит, это мятеж? Если так, то почему их так мало? Всего лишь тридцать человек? Да и зачем воякам лезть в бой, используя жалкие кинжалы? Они могли подогнать гаубицу и жахнуть по Дому культуры издалека. Так бы никто вообще не уцелел.

Хотя нет, защитный барьер сдержал бы подобный выстрел. Огнестрел они бы пронести в город не смогли, так как повсюду бдят архаровцы, а вот заявиться вместе с гостями — запросто. И всё же, что-то тут не сходится…

— Да, Мишка, умеешь ты устраивать праздники, — проговорил Артём, держа руку у окровавленного живота. — Меня в брюхо пырнули, Серому губу разбили.

— Не знаю. Мне всё понравилось, — беззаботно сказал Леший. — Я двоих уработал, вон, ножички новые трофеями взял. — Он показал кинжалы, на которых имелось клеймо с родовым гербом Черчесовых.

— Рад, что вы живы, — сказал я, улыбнувшись.

— Ага. Живы, — усмехнулся Макар. — Я впервые захотел вернуться в офис и получать от Маргариты Львовны подзатыльник, вместо того, чтобы развлекаться. Уж больно кровавое развлечение вышло.

Серый собирался тоже что-то сказать, но затих, увидев Гаврилова. Он вернулся, вытирая окровавленные руки рубашкой официанта. Его глаза сверкали гневом и удовлетворением одновременно:

— Михаил, мы узнали, кто за всем этим стоит. Идём. Тебе лучше услышать всё собственными ушами.

Я кивнул и мы направились на подземную парковку супермаркета, который уже давно не работал и был переоборудован в склад. На нижнем же уровне мы создали тюрьму с пыточной камерой. На всякий случай. Никто не думал, что этот случай наступит так скоро.

Подземная парковка супермаркета была самым странным и мрачным местом для допросной, какое только можно было придумать. Тусклое освещение, гулкие звуки шагов и запах сырости создавали давящую атмосферу, в которой даже привычное дыхание становилось тяжёлым. Крики пленника эхом разносились по парковке, создавая ощущение что ты попал в ад, где пытают грешников.

Капитан Гаврилов с суровым выражением на лице молча шагал впереди. Судя по напряжению, витающему в воздухе, капитан едва сдержался, чтобы не свернуть пленнику шею. Мы подошли к стальной двери подсобки и остановились. Гаврилов повернулся ко мне и коротко спросил:

— Готов?

— Открывай, — спокойно ответил я, кивнув.

В прошлой жизни я видел тысячи смертей. Сотни тысяч пыток, казней, эпидемий и прочего непотребства. Лик смерти больше не пугал. Вряд ли капитан сумел придумать такую пытку, от которой у меня бы волосы встали дыбом.

Гаврилов распахнул дверь и шагнул в камеру, я последовал за ним. Картина, представшая передо мной, не удивляла, но определённо была неприятной.

На цепях, подвешенный к потолку, висел человек. А точнее то, что от него осталось. Тело пленника покрыто ранами, из которых сочится кровь, глаза смотрят в пустоту, будто его душу выпили без остатка. Пол под ним заляпан алыми пятнами.

Возле пленника стояли двое. Справа целитель, быстро и методично залечивающий глубокие порезы и травмы. Но едва раны закрывались, стоящий слева рослый мужчина с закатанными рукавами и густыми бровями вновь поднимал нож, продолжая свою кровавую работу.

Пыточных дел мастер, увидев нас, убрал нож в ножны и достал из кармана окровавленные плоскогубцы. Лишь сейчас я заметил, что на полу лежали белые камешки, штук десять. Это были зубы пленника. Гаврилов указал на высокого мужчину, держащего в руке клещи.

— Михаил, это Трофим. Он знает всё о боли. — Гаврилов представил мне мастера и кивнул, давая разрешение продолжать пытки.

Трофим, мужчина лет пятидесяти с мощной фигурой и суровым лицом, едва заметно улыбнулся и повернулся к пленнику, от чего тот инстинктивно дёрнулся. Засучил ногами пытаясь достать земли, но он висел слишком высоко.

Пленник заскулил и попытался заговорить, но Трофим бесцеремонно вставил клещи ему в рот и резко вырвал зуб. Пленник заорал от боли, срывая глотку, цепи зазвенели, а из его рта потекла кровавая слюна.

— Умоляю! Я уфе фсё раффкафал! — шепеляво произнёс он в отчаянии.

Трофим, небрежно замахнувшись, наотмашь ударил пленника клещами по лицу. Кожа лопнула и из раны заструилась кровь, заливая глаза жертвы.

— Рассказал, — согласился Трофим равнодушным холодным голосом. — А теперь ты повторишь всё, слово в слово, иначе мы вернёмся к самому началу нашего знакомства.

Пленник торопливо заговорил, сбиваясь от боли и ужаса:

— К нам… обратилфя один челофек. Он фказал, фто Михаил… не фын Черчефофа, а просто менталифт, запудривфий мозги гофподину Черчефофу. Мы подозрефали, но не было докозательфтф! А он, он покафал нам видео, где фот этот, — он указал взглядом в мою сторону и тут же скорчился от боли.

Огромный кулак Трофима врезался в рёбра парня, оторвав его от земли. Пленник закашлялся, выплёвывая кровавые сгустки.

— Его зовут Михаил Константинович. Будь вежлив, выродок, — ледяным тоном проговорил Трофим и за волосы приподнял голову пленника. — Продолжай.

— На… На видео была запифь, как Мифаил Конфтантиновиф взял за руку Юфупова и тот тут же фофол ф ума, — прохрипел пленник. — А потом нам предлофили… предлофили убить Мифаила за огромную фумму денег. Пообефяли, фто пофле этого наф возьмут на флужбу к близкому другу графа Черчефова. Ну мы и…

Трофим снова ударил парня, на этот раз в печень. Пленник заскулил, как раненый зверь. А я же, услышав его признание, задумался о нескольких вещал. Во-первых, очень плохо, что существует видео, доказывающее мою причастность к помешательству Юсупова. Впрочем, это не проблема. На видео мне двенадцать лет, а сейчас же я выгляжу куда старше. Доказать мою причастность будет невозможно.

— Это всё, что он знает. Лица заказчика он не видел, так как тот общался с их старшим. Увы, мы его прикончили во время нападения, — пояснил Гаврилов.

Сердце замерло в груди, дыхание стало тяжёлым. Мысли закружились, соединяя обрывки фраз в единое целое, и губы сами собой прошептали имя, которое так явно всплыло в сознании:

— Малышев… ублюдок…

Когда мы с Черчесовым приехали в гости к Малышеву, тот бросил весьма странную фразу «Доверять можно лишь тем, вместе с кем пролил кровь». А когда я пригласил его на бал, Малышев очень интересовался, где этот самый бал пройдёт и обещал мне весьма запоминающийся подарок.

Вот же тварь. Если бы у меня не было химерической регенерации, я бы однозначно умер, а о том, что это дело рук Малышева, никто никогда бы и не узнал. Утратив наследника, земли Черчесова были бы возвращены Императору, а тот распределил бы их между аристократией. Раз земли моего названного отца граничат с землями Малышева, уверен, этот выродок получил бы огромный кусок в личное пользование.

Я ощутил, как внутри закипает ярость, смешанная с чувством горького разочарования и досады. Малышев, человек, которого я надеялся видеть в рядах моих союзников, оказался коварным интриганом.

Что ж, я рад, что всё вскрылось столь рано. Никто из моих близких не пострадал. А Малышев, хоть и пытался всадить нож в спину, но этим самым он лишь раскрыл свои намерения. Чувствую, в скором времени в Империи станет на одного аристократа меньше. Я повернулся к Гаврилову и с мрачным спокойствием произнёс:

— Я услышал всё, что нужно. В расход его.

Гаврилов кивнул и я покинул пыточную камеру, чувствуя, как внутри крепнет решимость перерезать глотку Малышеву. Если бы он покушался только на меня, я бы не был столь зол. Но эта тварь хотела убить и мою маму. За это я его никогда не прощу. За спиной послышался предсмертный вопль пленника, а после зазвучали гулкие шаги армейских ботинок. Гаврилов поравнялся со мной и спросил: