Веретено - Позднякова Александра - Страница 7

Варя спала только на руках. Стоило лишь положить её на кровать – маленький ротик открывался и извергал нечеловеческий ор.

К концу третьего месяца Оля смирилась с тем, что не испытывает любви к дочке. Она так ждала её появления, так мечтала о всех этих мимишных восторгах, как будет на неё бесконечно смотреть и любоваться, тая от нежности и любви.

Три месяца, где каждый день как в тумане. Тело живёт в режиме автопилота. Не всегда понятно: сейчас утро или вечер – хронический недосып стирает остроту восприятия времени суток.

И вот в этом тумане в Олино сознание пробивается голос. Нет, не голос – крик!

Стой! Сейчас же остановись!

Она рефлекторно замирает.

Держи ребёнка! Медленно! Очень медленно спускайся назад.

Женщина делает это на автомате. И тут на неё накатывает ужас! Она осознаёт, что спускается с подоконника с Варей на руках.

Какое-то время стоит в онемении и смотрит на дочь. Малышка ещё спит, забавно причмокивая во сне. Оля кладёт её на кровать, и ребёнок на удивление продолжает спать. Мать ложится рядом и берёт подушку. Вжимает в неё своё лицо и начинает беззвучно кричать.

*

После этого случая Ольга тщательно следила за тем, чтобы не подходить близко к окну, пока мужа нет дома.

Вечером Саша, наспех перекусив, брал Варюшу и веселился с ней на покрывале. Оля никак не могла понять, как это ему удаётся? Он что-то рассказывал малышке, щекотал её, делал «козу». Дочка заливалась смехом и почти никогда не плакала с ним. А Ольге тоже так хотелось немножко тепла и ласки… Хотя нет, не немножко: внутри она ощущала бездну холода и тоски.

– Саш, – с отголоском надежды позвала она мужа.

– Что? – милый, улюлюкающий голос сменился на чуть раздражённый.

Ольга почувствовала, как слёзы подкатили к горлу. Ничего не сказав, она убежала плакать в ванную.

Утром молодая мама терзалась раздумьями, глядя на Варюшу: «Ну ведь хоть что-то я должна к ней чувствовать?! Ну ведь не должен ребёнок жить без любви! Но почему внутри только усталость?!»

А вечером она снова наблюдала, как муж играет с дочкой. И её сердце переполнялось благодарностью:

– Спасибо, – прошептала Оля одними губами.

Но он услышал и удивился:

– За что?

– За то, что ты есть у нашей крошки…

*

На месте отца у Ольги внутри всегда была пустота. Тянущая, тоскливая. А когда она смотрела на мужа с ребёнком – завидовала. И ругала себя за это. Он – муж и не должен быть ей папой. Он чудесный отец для Вари. А она… Она чувствовала, что и нормальной матерью не может быть, и женой нормальной тоже не получается. На дне души скулил ребёнок, который не давал ей быть ни тем ни другим…

*

Звёзды стали пропадать с небосвода, когда Хельга увидела во сне женщину. Ту самую, которая истово мотала когда-то неразлучников. Теперь она лезла на высокий подоконник с младенцем на руках. Волосы висели сальными прядями, в глазах была пустота. Хельга не успела удивиться, что окно было на такой высоте, с которой только виднелись верхушки деревьев, внутреннее чутьё запульсировало непоправимой бедой, и она проснулась.

Вскочила и побежала к полке с травами. Схватила анис, полынь и лаванду. Быстро запалила сухоцветы и начала вращаться вокруг своей оси, создавая из дыма трав вокруг себя кокон. Когда от дыма заслезились глаза, Хельга зажмурилась, и картинка снова появилась перед внутренним взором. Девушка отрешённо смотрела вниз. Как высоко-то! Где такое бывает?!

И Хельга закричала:

– Стой! Сейчас же остановись!

Молодуха замерла. Хельга почувствовала, как их связь крепнет.

– Держи ребёнка! Медленно! Очень медленно спускайся назад.

И потеряла сознание, успев увидеть, как мать кладёт ребёнка на ложе.

Проснулась она после полудня. Голова гудела как никогда. Хельга умылась, надела сарафан и вышла из избы.

Солнышко грело, а трава приятно ласкала стопы. Травница прикрыла глаза и представила, как головная боль тёмно-серым дымком спускается по телу и просачивается сквозь стопы в землю. Она приподнялась на пятки и с силой стукнула ими вниз. И ещё раз. После третьего раза открыла глаза – боль ушла. На её место пришёл зверский аппетит.

Ингрид только-только исполнилось тринадцать. Она была старшей из семи детей Берта Крюгера, владельца постоялого двора «На окраине», который находился прямо на въезде во владения графа Корбу. Престарелый хозяин души не чаял в своей старшей дочери – она родилась от его третьей жены. Первые две умерли при родах.

На постоялом дворе бывали люди разные, в основном торговцы, которые останавливались здесь, когда приезжали на ежегодные ярмарки. В остальное время семья Крюгер кормилась благодаря таверне. Они варили самое вкусное пиво в округе, которое покупал и сам граф Корбу.

Ингрид с детства помогала отцу и матери вести хозяйство: стирала бельё, готовила закуски, подметала перед открытием зал таверны.

В последние два года, когда девочка начала превращаться в девушку, и притом красивую, отец запретил ей заходить в едальню при посетителях и собирать бельё комнатах для постояльцев – от греха подальше. Поэтому Ингрид теперь обитала в основном на кухне да стирала и развешивала постельное бельё на улице.

Дверь таверны с грохотом открылась, и на порог завалилась компания уже «навеселе».

– Эй, хозяин! – Вперёд вышел высокий, молодой, богато одетый господин.

– У тебя, говорят, самое вкусное пиво в нашей округе?!

Берт Крюгер сразу смекнул, что сегодня можно хорошо заработать.

– Пиво хорошее, герр. Что есть, то есть. – Хозяин выбежал из-за стойки и жестом пригласил вошедшего к самому большому столу в центре. – А вот брага… Такой вы точно нигде не пробовали!

– Брага, говоришь? Ну что, друзья, отведаем браги отменной? – Знатный господин махнул рукой, чтобы все рассаживались.

Поднялся одобрительный галдёж. Крюгер подошёл поближе:

– Что желаете откушать? Отварную баранину, зажаренную свинину, запечённых цыплят?

– Неси всё! Папенька отошёл к всевышнему, и теперь я хозяин замка Корбу!

– Да здравствует молодой граф! – завопила вся компания.

Берт сам в этот вечер обслуживал Романа Корбу. Он смекнул, что если расстараться как следует, то есть шанс не только продавать в замок пиво, но и пристроить на господскую кухню и Ингрид. Место тёплое, денежное, там, глядишь, и жениха достойного подобрать можно – возраст уже подходит. Сейчас, конечно, её нельзя подпускать к ним. Мало ли что пьяным и молодым парням, хоть и знатным, взбредёт в голову.

А вот напоить их он собирался как следует. Так, чтобы потом разнести по комнатам. И уже послал десятилетнего Варнаву за кузеном жены и его сыновьями. Сам всех не перетаскает, понятное дело. А утром, помимо счёта за трапезу, ещё можно будет прилично собрать за ночлег.

Пока молодой граф веселился с друзьями, хозяин таверны отправил Ингрид застелить свежим бельём постели для гостей.

Девушка была аккуратна и внимательна. Поняв, что сегодня у них остановились особые гости, Ингрид старательно стелила постели, пока не увидела, что одной простыни не хватает. Ничего не оставалось, как идти во двор снимать высохшее бельё с верёвок. На улице смеркалось. Надеясь, что её никто не заметит, Ингрид выскочила во двор.

*

Уже изрядно напробовавшись браги, Роман захотел в отхожее место. Он встал. К нему тут же подскочил его друг по пирушкам Ивон. Роман уронил ему на плечо руку, и они покачиваясь пошли на улицу.

Обойдя таверну, молодые люди забрели в кусты. Искать нужник дальше не стали. Пока лилась горячая струя, взгляд Романа блуждал из стороны в сторону. Он зацепился за какое-то движение, на котором граф попытался сфокусироваться. Роман наконец-то разглядел женскую фигурку с изящной талией. Чем дольше он смотрел, как девушка снимает бельё, тем острее чувствовал желание плоти, изрядно разогретой выпивкой.