Не тайная связь - Асхадова Амина - Страница 6

Я, в свою очередь, так не считала.

Пропустив слова Камаля мимо ушей, я беру его за руку, и мы молча заходим в лифт. Отвернувшись от Камаля, я украдкой бросаю взгляд в зеркало и подмечаю как лихорадочно блестят мои глаза, а на губах частично съедена помада и покусана кожа. Я достаю помаду и делаю несколько коротких штрихов, скрывая от глаз Камаля свою нервозность.

Когда лифт останавливается, и мы выходим в большой просторный зал, наполненный людьми, мое сердце ударяется по ребрам и летит в самый низ.

Этот вечер был посвящен брату Эльмана, новому прокурору города. Зал был роскошным, как и все, что касалось семьи Мурада. Высокие потолки украшали изысканные хрустальные люстры, бросающие мягкий свет на дорогие мраморные полы, а золотистые и кремовые оттенки стен, обрамленные резьбой, создавали атмосферу элегантной утонченности.

Все гости были здесь. Почти – все.

Кроме Эльмана…

Его присутствия я не чувствовала, даже сердце – и то замедлило свой ход.

Мурад, как всегда, выглядел величественно в своем строгом костюме, принимая поздравления с холодным достоинством, как подобает его семье. Я должна была быть спокойной, расслабленной, держать лицо и произносить те же вежливые фразы, которые ожидают от жены успешного человека, но я не могла расслабиться ни на минуту.

Камаль задерживается, приветствуя знакомых ему гостей. Я подхожу к Мураду и вручаю ему подарок со стандартным набором слов:

– Поздравляю с получением высокой должности. Уверена, что ты находишься на своем месте, Мурад.

– Даже не сомневайся, Ясмин.

– Я и не сомневаюсь. Нисколечко. Ты раскроешь любое дело, которое дойдет до твоих рук.

– Ты права.

– Ты что-то хочешь сказать? – не понимаю.

– Нет, ничего. А ты?

Мурад прищуривается, склонив голову набок. Я выдерживаю его взгляд еще несколько секунд, затем натягиваю глупую улыбку и ухожу в сторону – туда, где безлюдно. Мурад начинал раздражать своей двусмысленностью, а в условиях моей тайны двусмысленность меня очень пугала.

На празднование Мурада Шаха собралась вся элита города – женщины в вечерних платьях, мужчины в строгих костюмах. Разговоры и легкий смех заполняли зал, пока официанты скользили мимо гостей с подносами, полными шампанского. Ощущение неизбежного и настающая тревога не покидали меня, но я держалась изо всех сил и даже не притрагивалась к алкоголю, хотя он бы точно смог охладить собственные мысли.

Где он?

Он придет один или со своей женой?

Мурад, стоящий в центре зала, обернулся в сторону входа, и шум мгновенно стих. Все взгляды устремились туда, куда смотрел именинник. Я тоже повернула голову, и сердце застучало быстрее.

На пороге зала стоял Эльман.

Он был в черном костюме, идеально сидящем на его высокой фигуре. Его лицо было серьезным, глаза смотрели уверенно, и он медленно шел вперед, ничем не выдавая того, что когда-то ему причинили боль – физическую и душевную.

Я услышала, как рядом кто-то тихо перешептывался – гости явно ожидали увидеть другого человека. Я тоже не верила своим глазам: он шел самостоятельно и без помощи ортопедических средств, хотя Камаль убеждал меня, что Эльман колясочник без утешительных прогнозов.

Его походка была уверенной и спокойной, у Эльмана Шаха все было под контролем, а вместо коляски, в которой я привыкла видеть его на фотографиях в соцсетях, рядом с ним шла его жена.

Лиана.

Они держались за руки, когда рассекали просторный зал, а я, несмотря на уговоры Камаля, не могла оторвать от него взгляд. Мое сердце, которое раньше было наполнено ненавистью и обидой, сейчас забилось с новой силой. Эльман двигался вглубь зала, приветствуя гостей, а они растерянно реагировали на его уверенный вид. Люстры над головой отбрасывали золотые блики на его лицо, делая его еще более неприступным и жестоким.

Приблизившись к Мураду, он крепко обнял брата.

Все, что происходило дальше – было как в тумане.

Он произносил речь, которую я не слышала.

Он испытывал те чувства, которых я не видела.

Он стоял среди гостей и своих родных, сдержанно улыбаясь, но в его глазах я видела тот же лед, что и в тот день, когда все рухнуло.

Годы изменили его. Эльман стал суровее, жестче, но он по-прежнему был тем мужчиной, который когда-то держал в своих руках мое сердце… и раздавил его. Его взгляд, который я когда-то знала до мельчайших нюансов, теперь казался чужим и непроницаемым, и эта чуждость причиняла боль сильнее, чем любой нож.

Он давно не мой.

Рядом с ним стояла его жена – она его выходила, она за него боролась, она грела его постель днями и ночами. Наверное, она хорошая жена.

Схватив бокал с шампанским, я делаю несколько спасительных глотков несмотря на то, что давала себе обещание быть трезвой этим вечером. Я осушаю бокал за считанные секунды.

Наступает наша очередь публично поздравить Мурада, и нас с Камалем приглашают, чтобы мы произнесли торжественную речь в честь нового прокурора города, но я отказываюсь идти вместе с ним.

– Мне нехорошо, Камаль. Произнеси речь один, пожалуйста.

Меня трясет.

Я боюсь, что я просто умру, поэтому ухожу в тень и даю себе несколько минут, чтобы отдышаться, но когда я поднимаю лицо, то встречаю на себе холодный пронзительный взгляд.

– Эльман… – шепчу одними губами.

Он, конечно же, меня не слышал.

Эльман стоял у дверей, опираясь на колонну. Его темные глаза словно прожигали меня насквозь, делая воздух вокруг нас густым, тяжелым.

Время остановилось. Я даже не заметила, как он закончил свою речь и ушел в сторону. Как и я. Я даже не знаю, долго ли он смотрел на меня? Видел ли он, как я заглушаю свою боль алкоголем со льдом?

Он помнит, как нам было хорошо вместе?

Помнит то жаркое лето, проведенное в его доме в Санкт-Петербурге?

Помнит наш первый раз? Мои слезы? Наши стоны?

Несколько лет назад Эльман Шах заполучил меня себе из самой Италии – для этого он сорвал мою помолвку с наследником влиятельной итальянской семьи, а ради спасения мне пришлось бежать в Россию и упасть ему в самые ноги. Эльман был хитер и опасен, и на тот момент я не знала, что сценарий моего бегства был тщательно им спланирован, я узнала об этом значительно позже.

За то, что произошло дальше, за первый поцелуй, за первый секс и за многие другие утехи мы жестоко поплатились: Эльман был прикован к инвалидной коляске, а я была выдана замуж за Камаля.

Да, это он подсадил меня на секс и поцелуи, на безумство и порок, а позже – мы друг друга уничтожили. Воспоминания льются рекой, и я чувствую, как по моим венам разливается знакомая боль.

Если бы я только знала, чем закончится этот вечер – я бы пожелала не появляться здесь никогда.

Эльман медленно двинулся в мою сторону, и его неспешная походка резко вытеснила весь воздух из зала.

Я почувствовала, как моя рука задрожала, едва удерживая бокал с шампанским. Волнение пробежало по телу, заставив все внутри сжаться от страха.

По мере приближения Эльмана я готовилась к своей погибели, ведь ощутить его близость на вкус и при этом не сгореть дотла было почти невозможно.

Вдох. Выдох.

Я делаю несколько таких циклов дыхания, когда Эльман равняется со мной, а затем…

Затем он просто проходит мимо меня. Я слышу за своей спиной голоса и звуки объятий, а чуть позже понимаю – он подошел к родителям своей жены, к Батуриным. От их искренних радостных приветствий мне хочется провалиться сквозь землю.

– Эльман, как мы рады тебя видеть! Сын наш, жизнь и душа нашей дочери!

Когда-то он был и моей жизнью, моей душой.

С чего я думала, что он подойдет ко мне? Для чего считала секунды, когда он поравнялся со мной, а затем прошел дальше? Для чего сердце билось о ребра как сумасшедшее?

Боже, какая я дура.

– Ясмин.

Я вздрагиваю, и из бокала проливается шампанское прямо на мои руки. Пальцы становится прохладными и липкими, но это все становится неважным. Договорив с Батуриными, он встал ко мне вполоборота – так, чтобы никто и подумать не мог, что мы ведем диалог.