Император Пограничья 8 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 49

Выскочив из укрытия, он бесшумно перемахнул через забор дома воеводы. В окнах дома горел свет — Платонов находился дома. Семён подкрался к стене, цепляясь пальцами за неровности бревенчатого здания, и начал взбираться к освещённому окну кабинета. Зелье пело в крови, даря сверхчеловеческую ловкость и силу. Пора заканчивать последнее дело в жизни.

Я стою в просторной лаборатории, залитой ярким светом магических светильников. Высокие окна выходят на внутренний двор дворца, за ними виднеются ухоженные сады. Стены покрыты стеллажами с книгами, алхимическими приборами и образцами различных материалов. В центре помещения возвышается массивный дубовый стол, заваленный чертежами, расчётами и моделями артефактов. Я бывал здесь множество раз, но всегда поражаюсь масштабу работы старшего брата.

Запертый в собственном прежнем теле могу видеть только то, на что смотрели мои глаза тогда, слышать лишь то, что доносилось до моих ушей в том далёком прошлом. Повлиять на происходящее невозможно — я лишь безмолвный свидетель собственных воспоминаний.

Мой старший брат стоит спиной ко мне, склонившись над очередным чертежом. Его фигура выше и стройнее моей, а движения отличаются особой точностью. Длинные пальцы с точностью часовщика корректируют линии на пергаменте.

Когда он поворачивается, я вижу лицо, одновременно похожее и не похожее на моё. Светлые волосы аккуратно зачёсаны назад, открывая высокий лоб мыслителя. Те же серые глаза, тот же прямой нос, но выражение совершенно иное. Если мои глаза обычно горят огнём действия и решимости, то взгляд Трувора холоден и расчётлив — взгляд учёного, для которого весь мир является полем для экспериментов.

— Хродрик, — произносит он ровным голосом, но я замечаю, как его пальцы на мгновение сжимают перо чуть сильнее необходимого. — Синеус прислал весточку. Его армия окружила гнездо Алчущих под Псковом.

— Я знаю, — отвечаю я, стараясь не думать о потерях, которые неизбежны при такой операции. — Он запрашивал подкрепление. Я отправил ему два полка копейщиков.

— Копейщиков, — Трувор откладывает перо и поворачивается ко мне полностью. — Против существ, которые не чувствуют боли. Сколько из них вернётся, младший брат? Половина? Треть?

Я чувствую, как челюсти сжимаются:

— Мы не можем позволить гнезду разрастись.

— Не можем, — соглашается он и меняет тему. — Ты пришёл посмотреть на мою работу или снова читать нотации о морали?

Я чувствую, как мой голос звучит с плохо скрываемым раздражением:

— Я пришёл понять, что ты замышляешь. Мои люди донесли, что ты ведёшь странные разговоры со своими учениками. О «симбиозе» с Алчущими, об «эволюционном скачке человечества»… Ты забыл, брат, с кем мы имеем дело?

— Донесли… — хмыкает Трувор, возвращаясь к чертежам. — Я помню лучше тебя. Я изучал их сущность, пока ты махал мечом на полях сражений. Алчущие — это не просто враги, Хродрик. Они представляют собой принципиально новую форму существования, в некоторых аспектах превосходящую человеческую природу.

— Превосходящую? — мой голос повышается. — Они лишены души, разума, всего, что делает нас людьми! Это ходячие трупы, одержимые голодом и жаждой разрушения!

— Зато они лишены наших слабостей, — невозмутимо возражает старший брат, не отрываясь от работы. — Не знают страха, сомнений, усталости. И главное — их энергия может многократно усилить магические способности магов. Сколько сражений было выиграно за счёт того, что в нашей армии имелись геоманты, построившие укрепления, и пироманты, спалившие табун Алчущих?..

Он указывает на сложную диаграмму энергетических потоков:

— Их Зёрна содержат концентрированную жизненную и духовную силу. Маги используют её для повышения ранга, для создания могущественных артефактов, для лечения смертельных болезней. Разве это не благо?

— Мы используем её, но каждое богами проклятое Зерно создаётся на чужой смерти, — мрачно констатирую я. — На утрате души. Мы строим нашу магическую мощь на костях и крови невинных людей.

Трувор на секунду замирает, и я вижу, как подрагивает уголок его губ:

— Помнишь, мы с тобой и Синеусом строили крепость из брёвен у реки? Ты тогда сказал, что она защитит всех, кто внутри.

— Помню, — неохотно признаю я. — Нам было по десять лет.

— Десять тебе, четырнадцать мне, — поправляет брат, и в его голосе проскальзывает тепло. — Ты всегда хотел защищать. Я — понимать. А Синеус…

— Синеус хотел сражаться, — заканчиваю я, и мы оба на мгновение замолкаем.

Трувор возвращается к столу, но его движения уже не так точны:

— Я начал изучать Алчущих после Кровавой зимы.

Я бы не смог забыть её, даже если бы захотел. Три месяца осады, когда орды тварей окружили город нашего отца. Голод, холод, и каждую ночь — атаки.

— Тогда погибла половина ополчения, — продолжает брат, и его голос становится тише. — И маленькая Ингрид, дочь хэрсира Эрика. Ей было всего семь. Она… она просто вышла за водой к колодцу, но Летун…

Я помню Ингрид. Светлые косички, веснушки, заливистый смех. Она часто играла во дворце с детьми слуг.

— Я тогда поклялся, — Трувор сжимает кулаки, — что найду способ остановить это. Любой способ. И я нашёл.

Трувор разворачивает передо мной очередной чертёж.

— Посмотри на эту конструкцию. Я зову её Маяком Жизни. Несколько пафосно, но что поделать… — он крутит ладонью, как бы говоря, что даже для него неизбежны простые человеческие слабости. — Шесть энергетических узлов с гигантскими Зёрнами, система резонансных усилителей. Этот артефакт защитит тысячи людей, сделает их сильнее, здоровее, умнее. Ни один Алчущий не сможет приблизиться. Дети смогут играть за стенами города, Хродрик. Смогут ходить к колодцу без страха. Разве их жизни не стоят жертв, принесённых ради создания такого артефакта?

Прошлый «я» изучает схему, несмотря на отвращение к философии брата. Конструкция действительно гениальна — каждая деталь просчитана с математической точностью. Центральный резонатор, волновые излучатели, система фильтров некротической энергии.

Именно ради этого момента будущий «я» и решился на опасный ритуал. Мой взгляд скользит по схемам энергетических контуров, запоминая расположение резонансных усилителей, точки подключения кристаллических матриц, формулы расчёта волновых частот.

Каждая деталь критически важна. Я впитываю информацию, словно губка — углы наклона опорных балок, материалы для изоляционных слоёв, последовательность активации энергетических узлов. Всё это понадобится Арсеньеву, Карпову и Соболевой для воссоздания гениального изобретения моего брата.

Во время разглядывания чертежа часть меня — та часть, что помнит всех погибших — хочет согласиться. Поразительный артефакт, но…

— И сколько таких как Ингрид должно умереть, чтобы наполнить эти Зёрна силой? — спрашиваю я, указывая на шесть энергетических узлов. — Сколько детей мы принесём в жертву ради защиты других детей? Гигантские Зёрна редки — Жнецы уходят от прямого столкновения, командуя издали. И судя по чертежу, далеко не каждое Зерно подойдёт этому артефакту. Значит, Жнеца придётся создавать искусственно. Откармливать! — выплёвываю я. — Я верно понимаю твой замысел?..

Перо в руке Трувора ломается пополам. Он смотрит на обломки с удивлением, словно не понимая, как это произошло:

— Я… я думал об источниках. Преступники, приговорённые к смерти. Смертельно больные, которые всё равно…

— Ты слышишь себя? — я делаю шаг к нему. — Ты уже составляешь списки тех, кого можно принести в жертву. Сегодня преступники, завтра — больные, послезавтра — старики. А потом?

— Это не так! — впервые за разговор Трувор повышает голос, и я вижу в его глазах боль. — Я пытаюсь спасти человечество! Ты видел отчёты с границ — Алчущих становится больше с каждым годом. Мы не успеваем их уничтожать!