Император Пограничья 8 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 40

— По три комплекта на брата. Используйте с умом.

— А разведка? — спросил Гаврила, самый молодой, но самый сообразительный из четвёрки.

Я усмехнулся и свистнул. В окно влетел Скальд, мой верный ворон-фамилиар.

— Он будет вашими глазами в небе. Предупредит о засадах, покажет, где одиночные отряды.

Кроме спецназовцев я задействовал ещё несколько групп с ветеранами во главе с Панкратовым и Соколовым. Задача та же самая: уничтожать врага, чтобы ему жизнь мёдом не казалась, вести разведку, собирать Реликты.

Следующая неделя превратилась в настоящую игру в кошки-мышки. Мои диверсанты выскальзывали из подземного хода, как призраки. Скальд кружил высоко в небе, высматривая цели. Небольшие группы Бездушных, оставленные для патрулирования тылов, исчезали бесследно. Дозорные посты находили с отрубленными головами, тела одиночных Стриг обнаруживали разрезанных на очень мелкие фрагменты.

Противник отвечал усилением охранения, но мои ребята были неуловимы. Охотничьи навыки, помноженные на военную подготовку и эликсиры, делали их идеальными лесными призраками.

Кроме прямого урона, они приносили богатую добычу. Кристаллы Эссенции сыпались рекой — пусть и мелкие, но в хорошем количестве. А главное — Реликты. Во время Гона магический фон повышался, и диковинные растения росли как грибы после дождя.

Больше всего удалось добыть различных Чернотрав. — около трёхсот пучков за неделю. Их и собирать проще, и нести удобнее в отличие от, например, Пустодрев, рубку которых будет слышно издалека.

Я проверял каждый отчёт, подсчитывал потери врага. За неделю партизанских вылазок уничтожено около трёхсот Трухляков, полсотни Стриг. Капля в море армии Лорда, но постоянные потери заставляли его держать дополнительные силы в тылу, распылять внимание.

Стук в дверь прервал мои размышления. Я поднял голову от бумаг.

— Войдите!

В кабинет неуверенно заглянула Анфиса — хрупкая девушка с огромными серыми глазами, в которых плескалась тревога. Её пальцы нервно теребили край медицинского фартука.

— Воевода, простите, что отвлекаю… — начала она, явно собираясь с духом.

— Что случилось? — я отложил отчёты, которые изучал. — Проблемы в лазарете?

— Нет, с ранеными всё в порядке. Дело в другом. — Девушка замялась, подбирая слова. — Я чувствую странные эмоции среди жителей. Не просто страх перед Бездушными, а какую-то… болезненную надежду. Словно они ждут чуда, которое вот-вот произойдёт.

Я нахмурился. Последние дни и сам замечал тревожные признаки, но было не до того. Люди начали активно шептаться по углам, собираться небольшими группами. При моём появлении разговоры стихали, взгляды отводились в сторону.

— Где это особенно заметно?

— Возле бараков беженцев. Эмоции там настолько сильные, что у меня голова кружится. Люди… они словно ждут спасения, но не от нас, не от дружины.

Плохо. В условиях осады любые странные настроения могли перерасти в панику или что-то худшее.

— Спасибо за бдительность, Анфиса. Ты правильно сделала, что пришла. Можешь идти.

Как только дверь за ней закрылась, я вызвал Захара, отца Макария и старост примкнувших деревень. В условиях осады все держались неподалёку, поэтому собрались быстро.

— Господа, у нас проблема, — начал я без обиняков. — Среди жителей растут странные настроения. Что вам известно?

Отец Макарий тяжело вздохнул. Его массивная фигура словно осела под невидимым грузом вины.

— Каюсь, воевода. Знал, но думал справиться сам. В последние недели среди людей усилилась… как бы это назвать… болезненная религиозность. Устраивают какие-то обряды, молятся часами, собираются группами.

— И вы молчали? — я не скрывал раздражения.

— Поначалу это выглядело безобидно, — священник развёл руками. — Люди в страхе искали утешения в вере. Что тут плохого? Но теперь… Теперь это больше похоже на сектантство.

Староста Тихон подался вперёд. Его пронзительный взгляд из-под седых бровей буквально буравил меня.

— Мои односельчане тоже заметили. Особое влияние имеет некто Варфоломей Честнов. Я немного поспрашивал о нём. Бывший семинарист, образованный, харизматичный. Язык у него подвешен так, что заслушаешься.

— Что именно он проповедует?

Тихон поморщился, словно вспоминая что-то неприятное:

— Я заглядывал на одну из его проповедей. «Видите знамения?» — говорит. — «Твари не уходят уже третью неделю! Это не простой Гон — это Божий суд над грешниками!» И ведь правда — Бездушные не штурмуют в полную силу, словно чего-то ждут. А он это использует: «Господь испытывает нашу веру! Он требует покаяния!»

Захар кивнул:

— Я тоже слышал. Собирает вокруг себя всё больше людей.

— Кто именно к нему примкнул? — спросил я, чувствуя, как внутри нарастает тревога.

— В основном те, кто потерял близких во время двух штурмов, — ответил отец Макарий. — Беженцы из Сергиева Посада, которые винят аристократов в своих бедах. Да ещё с дюжину местных — людей, которых постоянный страх довёл до отчаяния.

Я поднялся из-за стола. В прошлой жизни видел не раз, как от одного угля может разгореться пламя. Как фанатизм в любой его форме разрушал армии изнутри, превращая соратников во врагов. Во время осады Константинополя Бездушными группа монахов убедила защитников, что лишь истовые молитвы остановят монстров. Половина гарнизона бросила стены, чтобы преклонить колени. Город пал за три дня.

— Отец Макарий, идёмте. Познакомимся с этим… Варфоломеем.

Мы направились к баракам на южной окраине острога. Вокруг них кипела жизнь. Когда мы вошли внутрь, человек тридцать стояли полукругом, слушая проповедника.

Варфоломей Честнов оказался мужчиной лет тридцати пяти, худощавым до болезненности. Чёрные волосы спадали на плечи нестриженой гривой, контрастируя с бледной кожей. Борода была аккуратно подстрижена — единственный признак заботы о внешности. В потёртой рясе, с горящими глазами, он напоминал пророков из древних книг.

— … воевода Платонов — гордец, возомнивший себя выше Божьей воли! — вещал он, воздевая руки к небу. — Его магия — от дьявола! Мы платим за его грехи!

Заметив наше приближение, Варфоломей не смутился. Наоборот, в его глазах вспыхнул триумф.

Ждал меня. Специально провоцировал, чтобы я пришёл. Хочет публичного противостояния.

— Вот и сам воевода пожаловал! Скажите, господин Платонов, почему вы привели на нас это проклятие?

Умно. Видимо, в семинарии его неплохо обучили риторике. Вопрос уже содержит утверждение о моей вине. Если отвечу утвердительно — признаю, что проклятие существует и лежит на моей совести. Если буду отрицать — будут выглядеть оправдывающимся. Как в старой шутке: «Когда вы перестали бить свою жену?» Любой ответ — проигрыш. Но я не вчера родился, и в эту игру могут играть двое.

— А почему вы, Варфоломей, привели в острог раздор и смуту? Видите, как легко бросаться обвинениями? Но я, в отличие от вас, предпочитаю факты домыслам. Факт — Гон, будучи природным явлением, происходит каждые двадцать лет. Факт — маги помогают держать оборону. Факт — ваши проповеди сеют панику среди защитников.

— Природное? — Варфоломей горько усмехнулся. — А почему же твари не уходят? Почему осаждают именно наш острог?

— Потому что здесь есть то, что им нужно. Люди. Жизненная сила.

— Ложь! — выкрикнул проповедник. — Они пришли за магами! За теми, кто осквернил землю своим колдовством!

Увы, это было частичной правдой. Маги действительно являются любимым блюдом Бздыхов, привлекая их внимание, как ничто другое.

Образованный фанатик — худшее сочетание. Дурака легко переубедить, показав его глупость, но когда человек умён и при этом одержим идеей…

Отец Макарий попытался вмешаться:

— Варфоломей, сын мой, не смущай людей. Маги защищают нас, как и все остальные…

— Молчи, слуга антихриста! — выкрикнул кто-то из толпы. — Ты продался колдунам за тридцать сребреников!

Священник побагровел, его массивные кулаки сжались, но я положил руку ему на плечо, удерживая от необдуманных действий.