Архимаг (СИ) - Бадевский Ян - Страница 1

— Ненавижу, — сказал барон.

— Ты о чём?

Я отвлёкся от поглощения самой отвратительной в мире еды — бутербродов с копчёной колбасой и сыром. Твёрдым, чтобы хранился подольше. Радует, что всё это можно запить кофе, а он у моего спутника был отменным.

Бутерброды истощили наши запасы хлеба.

— Вот эта муть за окном, — Иванов неопределённо махнул себе за спину. — Когда минута или две — можно перетерпеть. Но к такому меня точно не готовили.

— Никого не готовили, — усмехнулся я.

— А мне нравится, — подал голос Вжух. — У вас, барон, прекрасная библиотека.

— Много лет собирал, — сообщил убийца, и в его голосе прозвучала гордость.

Библиотека у Иванова, действительно, была годная. Не удивлюсь, если лучшая в мире. А всё потому, что этот бес десятилетиями скармливал домоморфу книги, позаимствованные в разных уголках земного шара. Книги на всех известных языках этой планеты, а ещё на мёртвых. Бродяга всё это запоминал и мог воспроизвести по требованию хозяина в любой момент. В формате, удобном для чтения. Знаете, архивам Тайной Сети очень далеко до столь продвинутого информаториума. Даже поиск не нужен. Задаёшь домоморфу вопрос — и он отвечает. Приводит любые цитаты, делает выборки, обобщает и даёт исчерпывающие сведения. Вжух, естественно, залип.

— Бродяга, — позвал я. — Какие прогнозы по времени путешествия?

— Ты уже спрашивал раз десять, — хмыкнул барон.

— Вдруг он провёл вычисления, — пожимаю плечами и вгрызаюсь в очередной бутерброд.

Мы летим через Пустошь уже третий день. Хотя говорить о Пустоши не совсем корректно, ведь домоморф прокладывает путь через многомерность. Куча измерений, скрученных в тугой клубок и пересекающихся под невообразимыми углами. Я давно адаптировался к подобным вещам, но тем, кто не достиг уровня высшего мага, воспринимать многомерность нелегко. Барон, при всех своих несомненных талантах, относится к большинству.

За время путешествия передо мной заиграла новыми красками Бесконечность.

Да-да, Пустошь ведь у нас Бесконечная. Пардон, Бескрайняя. И если по Земле Бродяга перемещался за секунды или минуты, то здесь совсем иные расстояния. Постичь эти расстояния человеческим умом невозможно. Думаю, Пустошь — это некое подпространство, аналог космоса, по которому можно путешествовать в сравнительной безопасности. Пространство со своими законами, логикой и течением времени. У нас в доме, к слову, все часы были выставлены по Москве, так что внутри Бродяги хоть один процесс можно было назвать привычным. Родным и близким.

Часы показывали девять утра.

И мы пили кофе с бутербродами.

— Оценить расстояние и предполагаемое время пути не представляется возможным, — сообщил Бродяга. — Я уже говорил, что в Пустоши нет ориентиров, точек отсчёта. Я мог бы выбрать в качестве отправного пункта Врата, через которые мы прошли три дня назад…

— Понтикус, — напомнил барон.

— Да, — согласился Бродяга. — Но знание отправной точки не даёт нам определение координат по другим ориентирам.

— Тогда как ты найдёшь Обитель Древних? — делаю глоток из своей чашки.

— Нам дали вектор, — пояснил Бродяга. — Общее направление с учётом всех искривлений многомерности. В Пустоши можно лететь, никуда не сворачивая и прибыть в пункт назначения без особых проблем. Ведь это не планета.

— Хорошо, — кивнул я. — Значит, мы движемся. Но этот процесс не может затянуться до бесконечности? Предтечи, насколько нам известно, жили долго.

— Если не вечно, — добавил Вжух.

Я думал, питомец погружён в чтение очередного фолианта. Но нет. Сидит, прислушивается. Задумчиво пьёт соевый соус из бутылочки.

— А раз они такие у нас долгожители, — продолжил я свою мысль, — то и расстояния для них — условность. Можно хоть веками по этой Пустоши носиться.

— Нет, — возразил барон. — По словам Администратора, мы сумеем достичь цели.

— Обнадёживает, — я издал саркастический смешок. — Главное, чтобы припасов хватило.

— Я могу охотиться, — напомнил Вжух. — Если что, с вами поделюсь.

— Весьма любезно с твоей стороны, — Иванов был серьёзным и задумчивым.

За эти три дня мы успели много о чём поговорить. Поведали друг другу свои истории, обсудили общих знакомых, друзей и врагов. Пересмотрели кучу фильмов на видеомагнитофоне. Обучили Вжуха игре в нарды. Глянули коллекцию артефактов Рода Ивановых.

Кстати, барон оказался весьма неординарной личностью. Я вот и представить себе не мог, что существуют технологические версии Земли, на которых магии вообще нет. В принципе. То есть, ни сверхспособностей, ни артефактов, ни каббалистики, вообще ничего. Даже тварей нет, которых нужно без конца истреблять. И вроде как оттуда взялись все эти пистолеты, автоматы, дробовики и зенитные орудия, которыми мы пользовались. Морфисты добывали чертежи, и технологии просачивались к нам. И чем больше этих технологий, тем более шаткой представляется власть инквизиции.

Так вот, в прошлом барон прожил неисчислимое количество жизней. Мой новый товарищ рождался, умирал и снова появлялся на свет в других телах, сохраняя воспоминания из предыдущих инкарнаций. А потом его перенесли сюда. И перенёс не Великий Чертёжник, как можно было подумать, а совсем иная сущность. Администратор. Да, Сергей Иванов оказался одним из тронутых, именно на его совести была активация заброшенных колоний, рядом с которыми впоследствии распахнулись Врата. Не исключено, что и моё подвальное достояние — его рук дело. И да, Чертёжник не имел власти над бароном. Как и Администратор, что меня до сир пор удивляет. Я спросил Сергея, как он сумел обрести независимость и сохранить Бродягу, на что тот ответил уклончиво — договорились. Без уточнений.

— Мы тебя изучали, — сказал я, запивая бутерброд кофе. — Есть секретные материалы.

— Правда? — барон не удивился. — Ты носишь пурпурную рясу. Без обид, но я уверен, что всю правду тебе не раскрыли. Допуск не позволяет.

— Знаешь о наших правилах.

— Врага надо знать в лицо.

— Инквизиторы — твои враги?

— Раньше было так. Сейчас я держусь в стороне от ваших игрищ. И чувствую себя прекрасно. Я бы и в эту ситуацию не вмешивался, но опасность угрожает всем.

— Тронутые хотели перетащить тебя на свою сторону? — задал я прямой вопрос. — Не тогда, а теперь.

— Пытались.

— И что?

— Да ничего. Меня устраивает власть мойр, потому что они управляют всеми, кроме меня. Лично я нахожусь за пределами системы. И устоявшийся миропорядок мне ничуть не мешает.

— Боишься, как бы чего не вышло.

— Люблю стабильность. Поживи с моё — и начнёшь всем сердцем ненавидеть перемены. Есть старое китайское проклятие: чтоб ты жил в эпоху перемен.

— Так вроде бы это англичане придумали, а свалили на китайцев.

Иванов ухмыльнулся.

— На самом деле, у азиатов есть выражение с похожим смыслом, — барон произнёс длинную витиеватую фразу на китайском. — Упрощённый перевод: «Лучше быть собакой в спокойное время, чем человеком во время хаоса». Знаешь, я жил в Китае, и неоднократно. Так что прекрасно понимаю этих ребят.

Мне вдруг показалось, что я разговариваю со стариком.

Нет, не так.

С ископаемым ящером, который вообще находится за гранью человеческого понимания.

— Вот ты заключил союз с двумя сильными Родами, — барон перегнулся через стол, чтобы подлить себе ещё немного зелёного чая. Мы пили разные напитки. — А ведь ты и сам по себе крут. Ещё и толпу наёмников эстляндских притащил. Рясу носишь, имеешь неприкосновенность. И всё равно перестраховываешься.

— Ну да.

— Значит, не уверен в мощи Супремы. И допускаешь, что мир может слететь с катушек. Правильно?

— Отчасти, — нехотя признал я.

— А теперь представь, что существующий расклад непоколебим. Ты оберегаешь Землю от мостров, побеждаешь всех, кто лезет через Врата, а за спиной у тебя — надёжный тыл. Никаких потрясений. Инквизиторы ловят отступников, мойры стоят на страже общих интересов, тронутые не лезут в мировую политику. Сунется в имение какой-нибудь отмороженный граф — надаёшь ему по шапке. И будущее поддаётся прогнозированию. Ты укореняешься в своей губернии, богатеешь, усиливаешь Род, плодишь наследников. Надеваешь графитовую рясу, потом антрацитовую. В итоге — чёрный янтарь.