Мятежник (СИ) - Марли Вита - Страница 20

Ночью я перекатывалась на соседнюю часть лежанки и, свернувшись клубочком, дышала его запахом. Наедине с собой мне не требовалось притворяться, я поняла, что никогда в жизни не волновалась за мужчину так сильно, как за него.

И никогда так жгуче не ревновала.

На сегодня Аякс отстранил меня от занятий и потому, маясь бездельем, я села на дальнюю скамью тренировочной площадки. Здесь, в этой части подземного города, парни ко мне привыкли. Погружённые в свои заботы, не замечали светлокожую эльфийку среди антрацитовых лиц. Я перестала быть экзотикой, на меня не глазели школяры, не оборачивались воины, не прекращали разговоры, когда проходила мимо.

Скрежет тренировочного оружия стал для меня унылой колыбельной. Металл врезался в дерево, свистел воздух от взмахов оружия, команды куратора разносились эхом по подземелью. Ничто не могло отвлечь от тягучих мыслей и, свернувшись калачиком, я уснула прямо на деревянной скамье.

Очнулась, когда кто-то потеребил меня по плечу.

— Тебе нехорошо? — услышала тихий вопрос. — Может, позвать лекаря?

Открыв глаза, я увидела перед собой Илая, сына Эолиса, в компании таких же молодых дроу. Они носили чёрные шальвары, в руках у товарищей был узкий барабан.

Воины завершили тренировку. Теперь площадку заняли танцоры.

— Нет, всё в порядке, — вскочив, я спешно отряхнулась, стараясь привести себя в приличный вид. — Прошу прощения, я просто уснула. Не беспокойтесь, я уже ухожу.

Жизнь в подземелье расслабила меня, покуда я так просто позволила себе задремать.

— Тебе пора? — спросил Илай, смущенно переминаясь с ноги на ногу. — Нам очень нужен взгляд со стороны и, возможно, ты могла бы… высказать мнение.

— Ох, если оно вам поможет… — проблеяла я невнятно.

— Ты видела когда-нибудь вольмондские танцы? — Илай нетерпеливо прервал меня.

— Видела. Один раз. На приёме у канцлера.

Парни переглянулись, в их глазах читалось воодушевление.

— О, это прекрасно! — эльф всплеснул руками. — Нужна правдивая оценка насколько наше исполнение хуже или лучше того, что ты видела. Но только честно, — грозно нахмурился дроу. — Нам нужна не лесть, а мнение. Искреннее.

Цвет радужки у парня был золотистым. Илай не унаследовал фиалковых глаз и не имел с Эолисом никакого сходства. Черты его лица были мягче, добрее. Ласковее. Как у котёнка.

— Х-хорошо, — я неуверенно пожала плечами, надеясь, что не получу нагоняй.

Илай и его товарищи расступились, освобождая пространство в центре площадки, развернулись лицом друг к другу, и тихий стук барабанов наполнил воздух.

Я совсем забыла, что танцы у вольмондцев наполнены эротизмом. Это часть их культуры — трясти поджарыми животами и плечами рисовать волны. Артисты даже не задумывались о том, насколько откровенно смотрелись их движения, они думали о танцевальных связках и изъяснялись своими терминами. Тряску, так впечатлившую меня ещё у канцлера, они называли «шиими».

Их шиими был везде. Сливался воедино с барабанной дробью и вибрировал в такт. В их танце читалась история, полная страсти и тоски, силы и уязвимости. Их гордость и их боль. Они превосходно владели телами, словно совсем не прилагая усилий.

Особенно старался Илай. Как будто ему по статусу было положено — стать лучшим среди мятежников.

Когда выступление подошло к концу, парни замерли и в напряженных позах ожидали моей оценки.

— Это было… прекрасно, — дипломатично подытожила я. — Вы вкладываете душу.

Илай облегченно выдохнул, на лицах его товарищей расцвели улыбки.

— Но, — окончательный вердикт был ещё не озвучен и парни снова напряглись, — на мой взгляд, у вас вышло не лучше и не хуже. Получилось — неотличимо. Если каждому из вас закрыть лицо маской, я не смогу понять, кто передо мной. Парни из лагеря или артисты канцлера.

— Досадно, — улыбки тут же увяли. — Нужно лучше. Ярче. Иначе — нет смысла.

Спрашивать «зачем» — бесполезно. Мятежникам танцы были необходимы, а для чего — это было не моё дело. Жизнь в подземелье учила меня не совать нос и не задавать лишних вопросов.

— Тогда можно добавить то, чего ни у кого нет, — предложила я. — Например, заткнуть за пояс тонкий шёлковый платок так, чтобы один конец его почти касался пола. При ударах бёдрами, он будет красиво подлетать. — Слушая меня, парни задумчиво кивали, как будто я была их учителем и высветляла недочёты. — Или взять в руки какой-нибудь атрибут. Совместить танец и умение держать оружие. На тренировках я видела, как воины вращали двумя мечами одновременно. Как на счёт этого трюка вместе с вашим шиими?

— Мечи, — сказал один из парней. — Идея хорошая, но, скорее всего, неосуществимая.

— А если без боевой заточки? — предложил другой.

— Всё равно, — покачал головой первый. — Рисково.

Илай не слушал их споров, погружённый в себя, о чём-то размышлял.

— Ты умеешь? — спросил он.

— Что? — удивилась я. — Мечом махать?

— Танцевать.

— В вольмондсвом искусстве я полный дилетант, — попыталась уклониться от ответа. — Но с малых лет обучалась ливенорской хореографии.

— Покажи, — золотистые глаза вспыхнули решимостью, — хотя бы пару движений.

Парни расступились, освобождая место. Пришлось встать в центр тренировочной площадки, и под взгляды молодых дроу, показать самое простое, что с годами репетиций выходило у меня само собой.

Я встала на полупальцы и, вспомнив основы ливенорских танцев, начала двигаться. Мелодию я сама мурлыкала себе под нос, движения выбирала плавные, текучие, делала акцент на грацию и гибкость. Никакой тряски животом, только мягкий перелив тела, словно вода, обтекающая камень. Руки рисовали в воздухе узоры, ноги едва касались земли. Мой танец говорил о красоте, о гармонии, о свободе. О том, чего мне так не хватало в этом подземелье.

Когда закончила, скромно развела руками, мол «вот так, ничего схожего», а, почувствовав на себе дюжину любопытных глаз, и вовсе сникла. Смутилась. На меня смотрели все в округе, даже Йохан, скрестив руки на груди, наблюдал сквозь прозрачное стекло теплицы.

— Это что-то совсем другое, — Илай первый нарушил воцарившуюся тишину. — Но выглядит… красиво. Очень красиво. Нам нужно попробовать. Смешать. Ты… поможешь?

— Помогу, — согласилась я, — если только мне за это потом не влетит.

Эолис

— Командир, вот, — Юан принёс стопку книг, перевязанную верёвкой, — всё что нашёл по твоей просьбе. Есть совсем ветхие книжонки, а есть новьё, даже жалко такое на растопку. Тебе же на растопку?

Дроу забрал книги из рук товарища, обернул куском ткани и убрал в седельную сумку.

— Нет, — угрюмо бросил он. — Мне… для другого.

Юан так и крякнул. Пепельные брови взлетели вверх и два рубиновых глаза уставились на командира с недоумением. Эолис ничего объяснять не стал. Эльф был мрачен, как туча, налитая свинцом, и последнее, что ему хотелось — объяснять зачем главе мятежников понадобилась любовная беллетристика.

Главное — не себе. И не важно, что подумает товарищ.

Разжав кулак, дроу посмотрел на серебристые завитки метки, мерцавшие на ладони, свидетельство магического контракта. Дриадская вязь походила на проклятье и Эолис поспешил натянуть перчатки, как будто прятал опасную хворь.

— Погрузка завершена, командир, — отрапортовал товарищ, накрыв последнюю телегу брезентом. — Можем отправлять.

— Везите в Первый, оттуда рассредоточим по остальным лагерям. Юан! — окликнул товарища. — Проследи.

— А ты? — друг вытаращил глаза. — Разве мы не планировали вернуться вместе?

Эолис затянул ремни седельной сумки, поправил флягу с водой, положил в карман пузырьки репеллента от ядовитых пауков и быстрым движением взобрался на лошадь.

— Поеду по другому пути. Прибуду на три дня позже, не более. Хочу проверить состояние тоннелей.

… и заодно побыть наедине с собой. В голове у эльфа творился кавардак: душа выла, сердце ныло и гребаная метка жгла ладонь.