Нефрит. Огонь. Золото - Тан Джун Ч. Л. - Страница 30

– Я ждал тебя.

– Кто ты? – Изо рта у меня вырываются пузыри и устремляются вверх, к солнцу. Свечение гаснет, и меня окутывает леденящий холод. Я начинаю дрожать.

Вижу хвост, чешую, горящие красные глаза с ярко-желтыми зрачками.

– Ч-что ты?

– Я…

Сон меняется.

Теперь я ребенок, сидящий на плечах своего отца. Мы на представлении театра теней. Рядом с нами моя безликая мать, смеется и хлопает в такт музыке.

Мелодия – это погребальная панихида, траур по душам.

– Ты видишь кукол, Сяо Ан?

Я киваю.

Отец поворачивается ко мне.

И я начинаю кричать.

Резко просыпаюсь и распахиваю глаза. Отбрасываю одеяло и сажусь, хватая ртом воздух. На лбу выступает холодный пот. Слабый лунный свет просачивается сквозь приоткрытое окно. Как странно. Я думала, что Линьси закрыла все перед уходом.

Встаю и накидываю верхний халат, потирая руки. Ночь прохладная, во дворце тихо. Меня тревожит увиденный сон. Что-то в нем совсем как настоящее. Хочется задать отцу несколько вопросов о моем детстве, например, о том, водили ли меня родители когда-нибудь на кукольный спектакль. Уже поздно, но он, возможно, не спит, ведь часто работает до ночи.

Остатки сна еще не выветрились у меня из головы, когда я, шаркая ногами, спешу к его личному кабинету. Ощущая пробегающую по спине дрожь, потуже запахиваю халат. Хоть я никого и не вижу, уверена, что в тускло освещенных коридорах стоят слуги или стражники.

В кабинете отца горит свет, значит, он там. Но прежде чем я успеваю подойти, свет гаснет. Стоя в тени, я жду. Дверь приоткрывается, и выскальзывает одетый в черное человек. Его телосложение и походку я узнала бы где угодно, хоть в толпе, хоть в темноте.

Лейе.

Что он здесь делает посреди ночи? К чему такая скрытность? Замечаю мелькнувший в его руке проблеск чего-то красного, прежде чем он прячет предмет под свой балахон. Выходит, священник что-то украл у моего отца?

Первым побуждением становится последовать за ним, но я останавливаюсь на полушаге. Я пока не готова к конфронтации. Лучше сначала все проверить. Захожу в кабинет и зажигаю лампу. Вроде бы все на месте. Что он мог взять?

Красный.

Я подхожу к стеклянному шкафу, где лежат несколько рукописей, завернутых в красный шелк. Пошарив вокруг, нахожу небольшой рычажок и нажимаю на него. Что-то щелкает, вставая на место, и я сдвигаю дверь в сторону.

– Раз, два, три… – считаю я себе под нос. Пять.

Здесь находилось шесть рукописей. Я принимаюсь разворачивать их, разбрасывая по полу красные ленты и шелк, и медленно выдыхаю. Лейе взял книгу, которую показывал мне отец. Ту, где были нарисованы два меча и карта Изумрудного моря.

Нужно сообщить отцу. Раз его нет в кабинете, значит, он уже отдыхает в своей спальне. Но что именно сказать? А вдруг это пустяки. Может, отец сам велел Лейе принести книгу, а я позволяю ревности и дикому воображению взять над собой верх?

Задумавшись, я прислоняюсь к шкафу. Он наклоняется под моим весом, и я едва не падаю. Прижимаю руку ко рту, чтобы заглушить удивленный вскрик, когда стенная панель начинает сдвигаться в сторону.

За ней обнаруживается темная узкая комната шириной всего в несколько шагов. Дворец древний, вероятно, в нем найдутся помещения, которые пришли в негодность и затерялись в памяти. В каморке пахнет плесенью, и она выглядит заброшенной. Сомневаюсь, что отец вообще знает о ее существовании. Я ставлю шкаф на место, и стенная панель закрывается.

Быстро заворачиваю книги в шелк, кладу их обратно на полку и возвращаюсь в свою комнату. Наверное, мне следует сообщить отцу обо всем, что видела. Если это он приказал Лейе взять книгу, тогда все хорошо. Но если нет…

А может, стоит все-таки сохранить сегодняшний вечер в тайне. Так я смогу выяснить истинные мотивы Лейе.

Я помню предупреждение, сделанное Линьси в первый день моего пребывания во дворце. «Будьте осмотрительны в выборе тех, кому доверять». Я не доверяю Лейе. И не поддамся на его уловки.

АЛТАН

Мне не следует здесь находиться.

Столица слишком опасна для беглеца вроде меня – принца, которого считают мертвым.

И все же я приехал, не в силах устоять перед искушением стать свидетелем гибели своего врага.

Мне бы испытывать восторг или радость, пусть и извращенную, но в действительности не чувствую ничего подобного. Видимо, от разочарования, что не своими руками уложил Гао Луна в могилу. Его безвременная кончина – помеха в моих планах. Впрочем, я умею быть терпеливым.

Имея такой длинный список врагов, как у меня, быстро постигаешь это искусство.

Толпа выстраивается вдоль улиц Бэйшоу, насколько хватает глаз. Многие сжимают в руках шелковые носовые платки, но у большинства глаза сухие. Знакомые переливы акцентов Ши, изысканные манеры и жесты моего народа, позолоченные крыши храмов и пагод, миниатюрные сады, которые удивляют на каждом углу… Они словно заключают меня в объятия, как давно потерянного друга, который переехал в другое место. Десять лет минуло с тех пор, как я был здесь в последний раз. Мало что изменилось, но в то же время ничто не осталось прежним.

Скорбящие стоят в ожидании похоронной процессии императора. Я одет так, чтобы сливаться с морем белых одежд. Отсутствуют яркие краски, столь любимые и демонстрируемые в столице и благополучных городах Империи. Это словно демонстрация богатства нашей нации, которая процветает настолько, что даже низший купеческий класс может позволить себе выкрасить ткани в спектр цветов, не встречающихся в природе. Только вот для меня эти яркие одежды – постоянное напоминание о том, что за трофеи мы заплатили кровью.

Глухой удар гонга эхом разносится над толпой, и воцаряется тишина. Стоящая рядом со мной Тан Вэй напрягается. Она снова, несмотря на риски, последовала за мной.

Вскоре появляется голова похоронной процессии. Большой отряд императорской гвардии, облаченный в алые с золотом доспехи, сопровождаемый знатью и министрами Внутреннего и Внешнего дворов, с торжественным видом шествует мимо. С такого расстояния большинство министров кажутся мне незнакомыми. Хочу подойти поближе, чтобы отыскать глазами того, кого называют Тенью императора.

– А где принц? – шепчет маленькая девочка. Она смотрит на меня большими круглыми глазами, сжимая в руке куклу. На вид ей лет восемь. Столько же было моей сестре, когда я видел ее в последний раз.

– Не знаю, – шепчу я в ответ, переглядываясь с Тан Вэй.

Мать малышки шикает на нее, но та снова дергает меня за край одежды.

– А принц теперь наш император?

– Принц Тай Шунь еще не достиг совершеннолетия, так что императрица Чжэньси поможет ему править, – объясняет ей мать. – Перестань беспокоить этого даге. Он нездешний.

Женщина коротко улыбается, извиняясь за вопросы дочери. Я улыбаюсь в ответ, радуясь, что она сочла меня иностранцем.

Очень вовремя повернув голову, наблюдаю шагающих плечом к плечу мужчин и женщин, одетых в ржаво-оранжевые одежды. Священники. Девочка тихонько вскрикивает и хватает меня за рукав. Не желая пугать ее еще больше, я пытаюсь расслабиться, приглушая разгорающийся в груди пульсирующий огонь.

Затем идет стайка громко голосящих королевских жен и наложниц. Интересно, от горя они рыдают или от страха? Чжэньси, скорее всего, сегодня же отошлет всех прочь.

По толпе пробегает шепот, и воцаряется мертвая тишина. Головы опускаются, тела сгибаются. Я заставляю себя поклониться, принять участие в этом проявлении уважения.

Осторожно приподнимаю голову и вижу спину молодого человека в белом шелковом платье и с золотой короной на макушке.

Желудок у меня сжимается, а пульс неистово колотится.