Антибол. Сбитый летчик (СИ) - Зимин Дмитрий - Страница 33

А приятно, чёрт возьми.

Топая вслед за командой, я поймал себя на том, что улыбаюсь.

— Эй, тренер, — голос звучал из-за спины. И почему-то был знакомым… — Замятин, ёрш твою медь!

Остановившись, я повернулся. Ме-е-едленно, как перископ подводной лодки.

А потом выпучился — ибо дар речи меня покинул.

— Серёга?..

Понюхав с отвращением пиво, я вздохнул.

— Амалия!

Минотавриха подплыла величественно, как испанский галеон. Глаза её, цвета красного вина, уставились на меня с поистине королевским терпением.

— У тебя в баре ничего покрепче не найдётся? — я придвинул к ней нетронутую кружку.

Больше года в завязке.

Но сегодня я намерен развязаться.

— Это паб, тренер. В пабах пьют пиво, — минотавриха подмигнула. — Но ради твоих прекрасных глаз… — она шумно фыркнула, пустив пар из ноздрей. — Так уж и быть, я откупорю последнюю баклагу вина.

Я решил игнорировать «прекрасные глаза». Хрен знает, может у них, у коров, чувство юмора такое.

— Давай сюда своё вино. Всё лучше, чем эта синяя гадость.

Когда минотавриха со стуком водрузила на стойку пыльную, покрытую толстым слоем паутины бутыль, в зале повисла тишина.

— Ого, — сказал кто-то шепотом, у меня за спиной. — Видать, тренеру и впрямь припекло.

Я про себя усмехнулся.

Вы даже не представляете, как, бляха медная…

— Лей, — скомандовал я барменше.

Поставив передо мной глиняную кружку, Амалия аккуратно сняла с бутыли сургучную печать — всё это походило на священнодействие — и капнула в кружку на самое донышко. А потом взяла графин с водой, намереваясь разбавить напиток.

Я поморщился.

— Ама-алия… — взяв её за запястье, я вежливо, но непреклонно заставил барменшу опустить графин.

— Вот уже двести сорок лет как, тренер.

Последнее замечание я пропустил мимо ушей, кивнув на кружку.

— Ты края видишь?

Минотавриха ещё раз шумно фыркнула. Золотое кольцо в носу качнулось, из ноздрей ударили тонкие струйки пара…

— Уверен?

— На все сто.

Жидкость была янтарной и тягучей, как мёд. Даже запах где-то был похож: душица, липа, ромашка… Впрочем, я могу и ошибаться. Чёрт знает, из чего они его гонят.

Решительно поднеся кружку ко рту, я отпил сразу половину.

— Ну и как?

Оказывается, вокруг собралась немаленькая толпа. Все с интересом заглядывали мне в рот — словно ждали, что из него вылетит птичка.

— Зашибись.

На вкус вино было, как расплавленный свинец. В который добавили апельсиновую цедру и дольку лимона.

Крепости в нём было градусов девяносто.

Жидкость прокатилась по пищеводу одним раскалённым комом, и упав на дно желудка, принялась его растворять.

Зато в голове установился приятный звон, и настроение внезапно улучшилось.

— Ты точно в поряде, тренер? — спросила Минотавриха, на всякий случай отодвигая бутылку подальше.

— Да просто очешуенно.

На всякий случай я крепко обхватил кружку руками. Казалось, она стала единственным неподвижным объектом в качающемся мире…

Минотавриха пожала плечами и отправилась обслуживать других посетителей.

А я сделал ещё один глоток. На этот раз — маленький и осторожный.

С чего я решил развязаться?

Из-за Серёги.

Чтоб было понятней — из-за Сергея Кручинина. Бывшего моего соперника из «Спартака», а ныне — тренера «Сынов Анархии», лучшей команды Сан-Инферно.

Серёга в своё время звездил.

Лучший центрфорвард, один из фаворитов «мяса» на протяжении десяти лет.

У нас с ним было негласное соперничество: кто больше забьёт, у кого тачка круче, у чьей бабы титьки больше…

А потом, во время игры, он меня повалил.

Пнул так, что я получил разрыв мениска.

Долгое время я думал, что таким образом он устранил соперника. Потом — что мне просто не повезло.

Серёга никогда не входил в десятку самых жестких игроков — в отличие от меня…

Это могла быть случайность.

Пока я валялся в больнице, он всячески выражал сочувствие: присылал цветы, и всё такое.

Я ревел от бессильной злобы: двуличная подлая тварь.

Потом успокоился.

Прокручивая раз за разом, в голове, наше с ним столкновение, пришел к окончательному выводу: это была случайность. Он не хотел вывести меня из строя, просто так получилось.

Кто-то, после такого падения, может спокойненько оклематься и продолжить игру…

Я не оклемался. Унесли на носилках.

Боли я тогда не чувствовал, чувствовал жгучий, вымораживающий стыд.

Унесли с поля. На носилках.

Меня…

Два года мне понадобилось, чтобы перестать ненавидеть Серёгу, и просто о нём забыть.

И вот теперь…

— Как ты здесь оказался? — это был первый вопрос, который я ему задал.

— Ха! — широкая белозубая улыбка, русая чёлка… Он ни капли не изменился. — Лучше спроси: как оказался здесь ТЫ!..

Я недоверчиво хмыкнул.

— Не хочешь ли ты сказать…

— Я знал, что тебе нужна работа, — кивнул Серёга. — Но по Москве тебе выписали красную карточку, а тренировать в этом твоём замороженном мухосранске… — он сморщил конопатый нос. — Ты же был классным форвардом, Тим! Просто тебе не повезло.

Я был безумно рад встрече. Первый землянин — не считая Луки Брази. Но из-за того, что мы были знакомы раньше, встреча казалась гораздо более ценной.

Но сейчас настроение начало стремительно портиться.

Общаться внезапно расхотелось.

Серёга даже не упомянул, что именно он и стал причиной моего очешуенного невезения. А ещё…

Это наверное мелочь, но меня взбесило: он так и не сказал, как попал в Сан-Инферно. Перевёл стрелки на меня.

— Слушай, давай присядем, — Серёга махнул в сторону трибун. Кресла здесь были клёвые, с мягкой обивкой. Не то, что наши лавочки… — Разговор есть.

— Игра скоро. Может, после?

— После будет поздно.

И он пошел впереди, не сомневаясь, что я пойду следом.

И я пошел. Любопытно же…

— Слушай, Тим, давай договоримся, — сказал Серёга, как только мы уселись.

Обняв меня при этом за плечи и интимно понизив голос.

— О чём?

— О том, кто сегодня выиграет. Ну, и обо всех остальных играх.

Сказал он это так запросто, душевно — словно выпить после матча предлагал.