Мы ненавидим всех. Преданные - Мисник Таша - Страница 11

– У Тео были такие же приступы. Поэтому я знаю, что делать.

У Тео были такие же приступы?

– Почему? – с трудом выдавливаю я, проглатывая гортанный ком.

– Он никогда не вдавался в подробности, но однажды я подслушал разговор Эммы и моего отца. Эмма рассказывала, что в детстве Тео водился с плохой компанией. Он дружил с детьми из неблагополучных семей и видел, как его друзья подвергались насилию, представляешь? А потом одна девочка и вовсе пропала. Эмма говорила, что ее так и не нашли. Поэтому она и покинула родной город вместе с Тео. Хотела уберечь его психику. Вот только она не понимала, что от подобных травм невозможно сбежать. Их нужно прорабатывать.

Я с трудом сдерживаю слезы, когда слышу о Хоуп – той самой девочке, которую так и не нашли…

Только не плакать. Не плакать. Не плакать.

Но перед глазами всплывает образ нашей маленькой белокурой феи с личиком ангела, и я чувствую, как по щеке скатывается горькая слеза.

Как же нам не хватает тебя, Хоуп…

Травма, от которой Эмма так старалась уберечь Тео, коснулась нас всех. И вместе мы бы легче справились с утратой. Исчезновение Хоуп полоснуло острым лезвием по каждому из наших сердец. А когда уехал Тео, наши с Энзо раны продолжили кровоточить. Энзо не вспоминает об этом, но я знаю, что его сердце истекает кровью до сих пор. Я молюсь каждый день, чтобы его боль утихла, но, кажется, у бога я в пожизненном черном списке и мои мольбы не доходят до него.

Не дожидаясь следующего вопроса, Дарио продолжает рассказывать о Тео:

– Впервые это случилось в тот год, когда он только вошел в нашу семью. Тринадцать лет назад. Мне было восемь. Однажды вечером отец кричал на меня и замахнулся. Тео увидел происходящее. И вместо того, чтобы вступиться, он замер, а потом его начало трясти. Он даже потерял сознание. Не знаю, может, это одна из причин, почему отец никогда не трогал его и всегда срывался на мне. Но тогда Тео напугал нас всех. Эмма водила его к лучшим специалистам. Все верили, что сеансы у психотерапевта помогают, но никто не знал, что панические атаки никуда не исчезли. Тео умолял меня не рассказывать Эмме. Он научил меня некоторым техникам, которые могут помочь при внезапном приступе, и взял с меня слово, что я никогда не выдам нашу тайну.

– Я думала, ты презираешь Тео, – шмыгаю носом, утирая слезы, и мысленно благодарю Дарио за то, что он делает вид, что не замечает их.

– Так и есть. Но раньше я считал его старшим братом, о котором мечтал с детства. Пока не понял, что меня пытаются сделать его копией.

Голос Дарио подрагивает, и я улавливаю злость, которая не ушла с годами. Он копит ее в себе, подавляет, но легче не становится. Поэтому он и срывается по пустякам. Поэтому не может контролировать ситуации, когда гнев берет верх. Талантливый парень, потенциал которого отец решил не замечать, лишь бы добиться своих престижных целей. Его не волнуют интересы самого Дарио. Алонсо закрывает родным сыном ошибки Тео, потому что до сих пор не может смириться, что его надежды уже однажды не оправдались. Тео слетел с пьедестала, и мечты Алонсо Сантаны рухнули. Но кажется, этот мужчина не терпит поражений. Поэтому разбитые мечты Дарио и рядом не стоят с целями главы семейства. Он готов выстроить дальнейшие планы на будущее поверх осколков грез своего сына. И теперь я понимаю, почему при первой встрече Дарио выдал мне ту самую тайну: «Я ненавижу баскетбол».

Но тогда почему он вернулся спустя год?

Этот вопрос не дает мне покоя. Алонсо наверняка должен иметь на Дарио мощный рычаг воздействия, иначе бы у него не получилось затолкать моряка обратно на баскетбольную площадку.

– Дарио, где ты пропадал весь год? – спрашиваю я, придвигаясь к нему ближе.

– Я удрал на юг Калифорнии. Жил с приятелями у океана, писал музыку, играл на вечеринках, зарабатывал неплохие деньги. Оказывается, людям нравится мое «дерьмо». – Он усмехается и откидывается на подушку, укладывая руки под голову. Короткая цепь наручников натягивается, и меня автоматически притягивает к груди моряка.

– Прости, я не хотел причинить тебе боль. – Прислонив мое запястье к своим губам, Дарио целует место под железным браслетом.

– Мне не больно, – лгу я.

– Все равно прости. – Он продолжает усыпать невесомыми поцелуями мою руку, добираясь до изгиба локтя.

– Почему ты вернулся? – возобновляю разговор по душам, устраиваясь у плеча Дарио.

– Все просто: меня нашел отец и силой притащил в Роли.

– И силой заставил вернуться в команду? Что мешало тебе снова свалить?

– На то были причины, Ревендж. Очень весомые аргументы против меня. Поэтому мне пришлось стать покладистым мальчиком еще на один год. Такова договоренность.

– Какие аргументы? – не успокаиваюсь я. Мне интересно, как Алонсо удалось приструнить своего Дикого сына.

– Тебе не нужно об этом знать, хорошо? Я и так рассказываю тебе слишком много, в то время как ты не даешь ничего взамен.

– Мне нечего дать тебе взамен, Дарио. Моя жизнь скучная и обыкновенная.

– Это уже мне решать, ладно? – Он сползает на уровень моего лица и поворачивается набок, чтобы смотреть мне прямо в глаза сквозь затянутую мраком спальню. И нам необязательно видеть друг друга. Достаточно чувствовать. – Откуда ты родом? Англия?

– Да, – на автомате лгу я. – Деревушка неподалеку от Глостера, – сочиняю находу. – Чувствуется акцент?

– Да, но мне нравится.

– Что-то еще? – Его пальцы касаются моего лица и нежно поглаживают щеку.

– Кто твои родители?

– Отец фермер. А мамы уже давно нет в живых, – здесь я искренна. – Она была замечательной. Всю жизнь посвятила звездам. Неудивительно, откуда у меня такое имя, верно?

– Прости… Я не знал. Соболезную. – Рука Дарио застывает у моей скулы.

– Все в порядке. Мне было пять, когда я потеряла ее.

– Мне очень жаль, Астра. Правда. – Дарио придвигается ко мне ближе и обнимает за талию. Тепло его тела моментально обволакивает меня и дарит непривычный покой. – Твоя мама выбрала для тебя необыкновенное имя. Это правда. Но оно тебе очень идет.

– А где твоя мама?

– Я не знаю, – вздыхает моряк.

– Болезненная тема?

– Не то чтобы… Я ее совсем не помню. Она сбежала от отца сразу после моего рождения. Но я не осуждаю ее. Ведь я сам предпринимал подобные попытки. Вот только моя мать умеет прятаться лучше, чем я. Это единственное, о чем я сожалею.

– Получается, тебя воспитывал отец?

– Меня воспитывали кто угодно, но только не отец, – ухмыляется Дарио. – Няни, прислуга, учителя, нанятые для домашних занятий. В детстве отец старался избегать меня. А когда не получалось, я отхватывал наказание за любую провинность.

– Как же мне это знакомо… – вырывается раньше, чем я успеваю захлопнуть рот.

– Ага, я помню. – И он цитирует мою фразу, случайно сказанную в ночь нашей первой встречи. Я разоткровенничалась только потому, что думала, что больше никогда не встречусь лицом к лицу с Дарио. А теперь он лежит в моей постели. – На чемпионате мудаков мой отец проиграл бы твоему. – Он обнимает меня крепче. – Я уже тогда понял, что мы с тобой похожи больше, чем хотелось бы.

– Моряк, мы зря это делаем. – Внезапное чувство вины и сожаления охватывает нутро. Хочется плакать. Как хорошо, что Дарио не видит моего лица.

– Что именно?

– Все это. Делимся личным, спим в одной постели, спим друг с другом.

– Ты опять… – цокает он.

– Так будет сложнее уходить.

– А куда ты собралась уходить? Я тебя никуда не отпущу. – Его руки сильнее впиваются в мою кожу и скользят к бедрам.

– Ты обещал.

– Только если ты сама прогонишь меня. Но ты этого не сделаешь, потому что не хочешь. Я ведь вижу. Я чувствую тебя, Астра. Ты не хочешь прогонять меня. Ни из своего дома, ни из своей постели, ни из своего сердца. Я уже поселился там. Смирись. – Дарио хватает меня за зад и рывком прижимает к себе. Я запрокидываю голову, встречаясь губами со ртом моряка.