Сон цвета киновари. Необыкновенные истории обыкновенной жизни - Цунвэнь Шэнь - Страница 1

В январе 2022 года исполнилось 120 лет со дня рождения Шэнь Цунвэня (1902–1988), разностороннего и очень одаренного человека — литератора, публициста, ученого, без преувеличения, одного из наиболее значительных представителей современной китайской литературы и одного из лучших стилистов-прозаиков всех времен. Его произведения переведены на многие языки мира и изданы в десятках стран. Пик популярности писателя в Китае пришелся на пореформенные 1980-е годы. До этого его больше тридцати лет не признавали ни в КНР, ни на Тайване.

Писатель Шэнь Цунвэнь сформировался во многом под влиянием неповторимой красоты природы провинции Хунань, людей, населяющих эту землю, и происходивших там в первые десятилетия XX в. событий. Самые яркие впечатления его детства и юности были связаны с самобытной культурой народности мяо (близкой по крови со стороны матери); семьей (любившей, но не всегда понимавшей будущего писателя); службой в армии, начавшейся в пятнадцатилетием возрасте (предсказуемой, поскольку дед и отец были военными).

Многие произведения Шэнь Цунвэня «родом из детства»: основаны на лично пережитом опыте. Темы, сюжеты, образы подсказаны событиями, в которых он принимал непосредственное участие или которые наблюдал с близкого расстояния. Сам писатель в предисловии к одному из переизданий рассказов и эссе о Хунани признавался: «Странно, что произведения, которые написаны в разное время и отражают разный жизненный и чувственный опыт, имеют одну общую характеристику — все они пронизаны местной идиллической атмосферой с оттенком одиночества и печали, как будто я всю жизнь горевал по людям и событиям, которые когда-то описал». И хотя творческая деятельность Шэнь Цунвэня связана в основном с Пекином, где он прожил около шестидесяти лет, родной город Фэнхуан в Западной Хунани (Сянси) всегда занимал особое место в его сердце. Думается, что его чувства к малой родине были такими же яркими, как подсолнух восходящего солнца в рассказе «Сяосяо» и мерцающий пурпурно-золотой подсолнух отраженного от снега огня в рассказе «Наутро после снегопада».

Произведения Шэнь Цунвэня о малой родине неизменно сопоставляются с утопическим прозопоэтическим текстом «Персиковый источник» великого китайского поэта IV–V вв. Тао Юаньмина. Разные по времени создания, жанру, а также историческому, социальному, литературному контексту, они и в самом деле обнаруживают немало общего. Поскольку живописные пейзажи Хунани в свое время вдохновляли Тао Юаньмина, родину легендарного рыбака из «Персикового источника», утверждал Шэнь Цунвэнь, нужно искать в районе города Чандэ — в Улине, где горы и река образуют идеальное место для жизни, судоходства и торговли. Недалеко от этих мест находится и загадочная двенадцатикилометровая пещера Цилян, упоминаемая в сказке-притче «Лунчжу» и, возможно, в самом деле послужившая прообразом пещеры в «Персиковом источнике».

Неудивительно, что местом действия произведений Шэнь Цунвэня становится реально существующий город Чадун и другие поселения, расположенные на границе юго-западной части Хунани с провинциями Сычуань и Гуйчжоу (эти рубежи определили выбор названия для повести «Пограничный городок»). Чтобы добраться до этих мест, нужно преодолеть долгий путь по реке: «Расположенный на границе провинции Хунань город Чадун был самой последней ее пристанью» («Место, где я вырос» из автобиографии Шэнь Цунвэня). Благодаря отдаленному изолированному положению все городки и селения Шэнь Цунвэня сохранили свою первозданную чистоту. Время там текло медленно и неспешно, за весельем приходила повседневная работа, за радостью — несчастье, день сменялся ночью. Жизнь героев Шэнь Цунвэня определялась древними, восходящими к мифологическим представлениям обычаями: «Утром и вечером хозяйка мыла руки, зажигала благовония и шла поклоняться божествам, и ежемесячно в пятнадцатый день каждому из них подносила вино, испрашивая благополучия для людей и скота» («Необыкновенная история обыкновенной жизни»); «К встрече Нового года в деревне собирали пожертвования на изготовление фонарей для соревнований танцующих драконов» («Рожденный Благородным»); «С наступлением двенадцатой луны местные жители под звуки соны почти каждый день принимали в свой дома невесток» («Сяосяо»). Таких примеров можно привести немало. Наличие в повествовании описаний обрядов и праздников указывает на цикличность происходящего, на принадлежность текстов мифологическому, вечному времени.

Внешний мир представлен в произведениях расплывчато, нечетко, а потому кажется далеким, не враждебным, но таящим в себе опасность (порожистые реки, нападения бандитов, мздоимцы-чиновники, стриженые студентки). В рассказе «Рожденный Благородным» безземельный крестьянин по имени Гуйшэн, не зная, как реагировать на длинный монолог помещика о важности тунгового масла в условиях надвигающейся мировой войны, лишь переминается с ноги на ногу и непонимающе улыбается. «В то время как внешний мир бился в агонии, в Чадуне печалились, только когда погибал буйвол, или тонуло судно, или с кем-то из жителей случалась беда» («Пограничный городок»). Но, несмотря на то что жизнь там удалена от большого мира, она вовсе не лишена движения: Чадун, Чэньчжоу («Матрос Боцзы»), Пуши («Рожденный Благородным») или безымянный городок с домами на сваях в рассказе «Муж» — все это речные порты, расположенные на пересечении торговых путей, куда заходят многочисленные суда. На улочках и набережных ведется оживленная торговля, теснятся лавки, цирюльни, харчевни, мастерские; во время праздников проводятся ярмарки, на которые съезжаются торговцы и покупатели со всей округи. Подобно жителям волшебной страны из «Персикового источника», некогда бежавшим от бедствий, жители этих городков и деревень живут в радости и достатке, не зная войн, бремени налогов и произвола властей, а прилежный труд стирает пропасть между бедными и богатыми. Взрослые работают в поле, а старики и дети спокойны и сердечны.

Шэнь Цунвэнь создает выразительные образы молодых деревенских женщин: сиротки Сяосяо, отданной замуж в двенадцать лет за трехлетнего мужа; Цяосю, бедной воспитанницы в богатом семействе, невольно повторившей путь греха своей матери; внучки старика паромщика по имени Цуйцуй. Не менее выразительны и образы стариков. Размеренная, но не всегда спокойная жизнь таких персонажей опоэтизирована их трудолюбием, открытостью, чистосердечием и стремлением помогать людям. Старый паромщик заготавливает целебные травы, настоями из которых лечит больных («Пограничный городок»). Матушка Мань, будучи хозяйкой самой богатой усадьбы в деревне, помогает каждому обратившемуся к ней односельчанину, поддерживает больных, одалживает деньги тем, кто в них нуждается («Необыкновенная история…»). Шэнь Цунвэнь, с любовью создавая образы своих персонажей, показывает, что труд воспринимается ими не только как средство существования, но и как естественный источник радости. «Сяосяо нянчила „братика“, помогала по хозяйству, делала все, что умела и могла. Часто ходила к ручью стирать пеленки и между делом находила время, чтобы насобирать полосатых улиток, которыми забавляла сидевшего тут же малолетнего мужа» («Сяосяо»). «На следующее утро, как только начало светать, Гуйшэн с серпом отправился на гору. Под горой гладко стелился туман, как будто там развернули большой белый ковер, который медленно растягивался и становился все тоньше…. Казалось, что все вокруг — расплывчатое и непостоянное — парит над облаками» («Рожденный Благородным»). Такими сценами писатель словно бы выражает надежду на возможность возвращения к утраченной неиспорченности мира.

В произведениях Шэнь Цунвэня, как и Тао Юаньмина, ярко прослеживается даосско-буддийская традиция. Их персонажи не нуждаются в общении с себе подобными, им не нужны духовные наставники, а для счастливой жизни достаточно одной только природы. Недаром герои волею судеб оказываются рядом с даосскими храмами («Сон цвета киновари», «Маленькая книга, большая книга»), живут отшельниками в горах («Красавица Шаньто»), любуются природой и мечтают стать художниками («Сон цвета киновари», «Наутро после снегопада»), рассуждают о поэзии и невозможности выразить красоту природы средствами языка («Огород»). Они живут в гармонии с природой, подчиняясь ее вечному ритму, ощущая себя равными по значению другим частям окружающего их мира.