Кулачник (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 36

Я сел напротив него на корточки заглянул в бесстыжие глаза.

— Значит так. На ваши дела, кто кому и сколько должен — мне чхать с высокой колокольни. Но ты один важный момент упустил, — начал я.

— Что я упустил? — проскрежетал Егор.

— Вот это, — я обвел пальцем помещение. — Мое.

— Допустим, — нехотя согласился собеседник.

— Видишь вон те следы? — я кивнул на цепочку следов, оставленных в свежем, еще не высохшем бетоне. — Это ты пришел ко мне и натоптал. Нехорошо получилось, не находишь?

Я замолчал, ожидая его реакции. Егор сузил глаза, отвечать не стал, пытался понять куда я клоню.

— Так вот, мне эта стяжка в тридцатку встала за работу, плюс столько же за материалы, — продолжил я. — И ты меня с работы сорвал, я там бабки не дополучу и на бензин я тоже потратился. Как отдавать долг будешь?

Егор аж глаза выпучил.

— Слышь ты че меня на бабки хочешь поставить? — взвизгнул он. — Да ты знаешь, кто я такой…

Ясно.

Последняя капля моего терпения после этих слов помахала ручкой. Ну я по крайней мере попытался.

Но на нет и суда нет.

Я держа Егора за шкирку, протащил его к стяжке. Тот, конечно попытался сопротивляться, но получалось так себе. Подойдя к не высохшему раствору, я подсек Егора и уложил прямо в него. Не давая встать, наступил сверху ногой на грудь.

— Пацаны, у нас же бетон остался? — спросил я, не оборачиваясь.

— Да, мешков пять, — откликнулся Виталя.

— Несите сюда.

Пацаны встрепенулись, нагрузили мешки в телегу и подкатил эти ко мне.

— А теперь послушай меня внимательно, барыга, — прошипел я, оборачиваясь к Егору. — Либо ты сейчас договариваешься с пацанами, чтобы они пошли навстречу и переделали стяжку. Либо в этой стяжке и останешься.

Егор пытался встать, но я не убирал ногу. Мокрый бетон, как зыбучий песок, поглотил его тело почти наполовину. Ощущения наверняка не самые приятные.

— Ты попутал, слышь ты, — хрипел он. — Я тебя потом найду, глотку перегрызу…

Я вздохнул, понимая, что экземпляр мне попался упертый и словесной профилактикой тут не обойтись.

— Пацаны, давайте его сверху мешочками приложим? — невозмутимо распорядился я Марику и Витале.

Те охотно потянулись за мешком. И вот тогда Егор понял, что я не шучу. Нет, убивать я его не собирался, но вот проучить — вполне.

Жаль только раствор так быстро не застывает. А то был бы отличный шанс у Егора полежать в засохщей стяжке и подумать о том, как устроена эта жизнь.

— Ты гонишь, э? Не надо, а если я засохну? — заголосил он.

— Засохнешь, — подтвердил я, забирая мешок у пацанов и складывая на грудь этому павлину. — И найти тебя под раствором никто не найдет. Так что если у тебя есть последние слова, то сейчас самое время их сказать.

Я продолжал удерживать его ногой, вжимая грудь в пол. Не запачкать бы еще костюм… а то на работу не в чем будет идти. Когда я положил на грудь Егора второй мешок (а всего из было пять!) он сразу почувствовал тяжесть пятидесяти килограмм, вжавших его в пол. Ну и заговорил сразу по другому.

— Не надо, богом прошу, давай побазарим по нормальному!

Я жестом остановил ребят, подававших уже третий мешок.

— Говори, рот я тебе пока не закрываю. Наоборот говорю — последнее слово у тебя есть.

— Убери мешки!

— Не уберу, — отрезал я. — Так говори.

И Егор, быстро смекнув свою незавидную участь, начал распыляться в красноречии.

— Пацаны, сделайте стяжку, я долг прощу, отвечаю за базар! — начал упрашивать он Виталю и Марика.

— Че то он как-то не от души просит, — хмыкнул Виталя.

— От души, по братски… — визжал Егор. — Я если че сверху накину, не обессудьте! Я ведь молодой совсем, чтобы умирать.

Меня резанули последние слова, и я не отказался себе в удовольствие свалить на Егора третий мешок.

— Козел ты, — зашипел я. — А когда отраву пацанам молодым продаешь, не думаешь о том, что им рано умирать?

— Прости…

— Прощения у их матерей падла просить будешь… — я стиснул зубы.

Задушил бы собственными руками это чмо., но сейчас пришлось подавить порыв.

— Пацаны, на его предложение соглашаетесь? — спросил я.

Марик и Виталя синхронно закивали. Я убрал с Егора мешки, за шкирку поднял на ноги, поставив перед собой.

— Уходи отсюда, — сказал я. — И чтоб я тебя здесь больше не видел. Пацаны тебе ничего не должны. И если ещё раз сунешься или на районе тебя увижу, то я тебя вместо груши на цепи повешу, а Марик и Виталя будут удары отрабатывать.

Он отступил на шаг. Зыркнул на пацанов, облизал губы, начал пятиться к выходу, окидывая себя взглядом. Выглядел он жалко.

— Ты думаешь, я один такой? — вдруг произнес он тихо. — Думаешь, ты тут умный самый? Все молчат, а ты решил геройствовать? Ты не знаешь, с кем я общаюсь? Ты не знаешь, кто за мной стоит!

Говорил он с безопасного расстояния, чтобы в случае чего успеть дать деру. Я посмотрел через плечо.

— Пошел вон. Не гневи бога.

Егор плюнул на асфальт, развернулся и ушел, шаркая ботинками, с которых на пол падали сгустки мокрого бетона.

Пацаны молчаливые, испуганные, стояли чуть в сторонке, склонив головы на грудь.

— Я думал все… кабзда нам с Виталей, — прошептал Марик. — Их пять человек пришло, а нас двое…

— Спасибо Сань, — поблагодарил Виталя.

— Спасибо в карман не положишь и на хлеб не намажешь, — устало вздохнул я. — Завтра чтобы переделали участок, где он нагадил и мы в расчете.

— Саш… — замялся Марик.

— Чего?

— Мы этого урода хорошо знаем. Он не оставит просто так, жди подлянку, — предупредил Марик.

Я кивнул, давая понять, что услышал предупреждение. В этот момент телефон в кармане завибрировал, причем за время конфликта с Егором, не в первый раз.

Я достал мобильник, экран ослепил тусклым светом. Сообщение от Игната с просьбой позвонить, когда освобожусь. И второе сообщение, пришедшее только что, от… Алины.

«Срочно посмотри!»

И ссылка. Без «привет» и «как дела»… ну допустим, такой у нее стиль общения. Я нажал на ссылку и меня перекинуло на видео.

Твою мать… это еще что за афганский талибан? На черном фоне сидел какой-то товарищ с обнаженным торсом и лицом в маске. Точно абу-бандит!

В одной руке он держал бейсбольную биту, в другой банку. Ну в смысле обычный трех литровый баллон, судя по красному цвету, с томатным соком.

Все бы ничего, но на банке была приклеена моя распечатанная фотография, та самая, что Алина делала для ава… пфу ты блин, слово забыл. В общем, фото для заставки в соц сети.

— Настало время, — выдал жертва пропаганды с акцентом. — Я тибя покараю!

Я не сразу узнал говорившего. Черт возьми, да это же Мага! Точно он!

Каратель поставил банку с томатным соком на пол, перехватил биту двумя руками. Занес над головой и лупанул по банке. В стороны полетели «кровавые» брызги, осколки стекла. Досталось моей фотографии, утонувшей в томатном соке.

Мага перепачкался с ног до головы, да и только. Схватил мою фотографию, порвал на две части. Перехватил биту у вытянул ее горизонтально перед собой. На поверхности биты читалась надпись — место и дата конференции.

На этом видеоряд сменился нарезкой выходок карателя в ринге и в зале для конференций. Следом на экране появилась надпись:

Обратный отсчёт: 9 дней 4 часа 17 минут и 22 секунды

Видео закончилось. Я поскреб макушку, пытаясь понять, что это было. Понятно, что вызов… в голову пришла параллель. В середине девяностых в России среди молодых набирал популярность «рестлинг». Я видел пару выпусков, ученики показывали. Так вот там взрослые накаченные мужики весом от ста килограммов, упражнялись на ринге в акробатике. Ломали о голову друг дружки стулья, столы, били бейсбольными битами… ну и конечно угрожали друг другу, выпучив глаза.

Мои ученики всерьез думали, что конфликты там настоящие, и бьют эти ребята друг друга тоже за правду. Но я, как человек, который знал, что такое получить дрыном по башке, понимал, что после одного плотного удара битой не встают. Но молодежь охотно верила в эти постановки…