Сказки долгой зимы (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич - Страница 5

На строении видны неловкие, но старательные попытки хоть как-то утеплиться: небольшие окна забиты досками и тряпками, трещины между разошедшихся стен замазаны перемешанной с травой глиной.

— Гав!

— Там кто-то ещё есть? — подозрительно спросил Ингвар, посмотрев на забеспокоившегося пса.

— Жуя жаба. Либеет. Бзде комодит.

— М-да, зря спросил. Ладно, пошли внутрь. Но учти, если это какая-то глупая засада, я вам не завидую, — Ингвар похлопал по автомату. — Ты, скорее всего, не знаешь, что это такое, но, поверь, палки вам не помогут.

Внутри темно, немного света попадает только через небольшое вытяжное окошко под закопчённым до черноты потолком.

— Ну и вонища… Ты что, прямо тут и гадишь, что ли?

— Не он, — сказал слабым женским голосом куль тряпья в углу. — Не могу выйти, ноги отнялись.

— Гав! Гав!

— Хватит, Мудень. Вряд ли она опасна. Что случилось?

— Со мной, или вообще?

— Вообще я немного в курсе.

— Я упала. Неудачно. Думала, отлежусь, но, видимо, сломала спину. А вчера мы остались без огня. Проспала, костёр погас, новый разжечь нечем. Каша ещё осталась, но нужен кипяток.

— Муда пятить! — сказал мужчина с чувством.

— Чего пятить? — удивился Ингвар.

— Воду кипятить, — пояснила женщина. — В последнее время у Еноша начались нарушения речи. Я не знаю, в чём дело. После того, как упала, долго лежала на земле, не могла встать. Он был на охоте, а когда вернулся, прошло уже почти полсуток. Я простыла и свалилась с пневмонией. Неделю провела без памяти, очнулась — а он уже говорит так. Я почти научилась его понимать. Енош не сумасшедший, просто произносит не те слова, что хотел, и сам этого не замечает. Ему кажется, что это я ополоумела и перестала разбирать человеческую речь. У вас есть спички? Мы очень голодны и замёрзли. Каша у нас своя, нам бы только разжечь костёр.

— Вы всё это время грелись тут костром?

— Ну да, — удивилась женщина, — парового отопления больше нет.

— Вокруг горы кирпича, а вы даже элементарную печку не сложили?

— Я знаю, что такое печь, но никогда её не видела.

— Вот, Мудень, — вздохнул Ингвар, — и всё у них так. А ты сомневался, что община во мне нуждается.

— Гав!

— Вот тебе и «гав». Ладно, спички у меня есть, для начала сойдёт и костёр. Эй, как там тебя, Енош? Тащи дрова. Ну и снегу в котелок натрамбуй, заварим каши. Какой у вас вкус? Зипотервии? Хм… Что-то новенькое. Давай её сюда. Со своей стороны могу предложить нирипарию. Это как гречка с мёдом, политая отработкой. Съедобно, в общем.

Когда вода вскипела, каша запарилась и все (включая пса) поели, Ингвар спросил женщину:

— Какие у вас планы?

— У меня? — она как будто сильно удивилась.

— Спросил бы Еноша, но вряд ли пойму ответ.

— Я умираю, какие у меня могут быть планы?

— Э… Неожиданно.

— Я врач. Поверьте, я разбираюсь. У меня тяжёлые поражения лёгких, дышу одними верхушками… — она тяжело закашлялась, приложила руку ко рту и показала брызги крови на ладони. — Кроме того, я застудила почки. И это кроме паралича нижней части тела. На ступнях началась гангрена от обморожений, поэтому такой запах. Я не чувствую ног и не сразу заметила. Думаю, три-четыре дня максимум.

— Уверены? А если погрузить вас на сани и доставить в тепло? В нескольких днях пути большая община, они заселили бывший тоннель в горе, у них есть врач. Я как раз иду туда.

— Меня вряд ли спасли бы даже в больнице до Катастрофы, время уже упущено. И я всё равно не перенесу дороги. Лучше отмучаюсь здесь.

— А ты, Енош, что скажешь?

— Добавлюсь к иной, — решительно сказал мужчина.

— На его языке это значит «останусь с женой», — пояснила женщина. — Я пыталась уговорить уйти, он не хочет. Мы не женаты на самом деле, встретились уже после Катастрофы, но Енош упрямый.

— Этот ваш чёртов фатализм… — сказал с досадой Ингвар. — «Ешьте меня мухи с комарами». Понимаешь, Мудень? Они все такие — не будут бороться, лягут и сдохнут.

— Гав!

— Я не поняла вас…

— Неважно. Эй, ты, бормотун-путаник! Нужны кирпичи. Много. По возможности отдельные и не сильно битые. Ну и глина, если есть. Если нет — ничего, сложим насухую, даже примитивный очаг лучше костра. Ты меня понимаешь, или мне тоже надо по-твоему буробить?

Мужчина кивнул и вышел.

— Он всё понимает, проблема только с речью, — сказала женщина. — И мне кажется, как бы слегка… отупел, что ли? Но, если честно, Енош никогда не был особо умным. До Катастрофы работал грузчиком. Но он неплохой человек, с ним было… надёжно, пожалуй. Сейчас мне кажется, что он перестал понимать отвлечённые понятия, как будто в голове сломалась не только речь. Но я и сама не в лучшей форме для диагностики. Вы хотите сложить печь?

— Самую простую.

— Зачем?

— Станет гораздо теплее и дым не будет провоцировать кашель.

— Нет, зачем вам тратить силы и время? У нас нет ничего, кроме каши. Но её и так везде полно.

— Это не займёт много времени, а вы умрёте в относительном комфорте. Это немного, но больше я ничем помочь не могу.

— Неужели Енош встретил в пустошах хорошего человека? — засмеялась женщина тихо.

Смех перешёл в мучительный кашель, который долго не прекращался, из угла рта побежала струйка крови.

— Я не хороший человек, — ответил Ингвар серьёзно, когда она справилась с приступом. — Моя биография почти полностью состоит из дурных поступков, хреновых решений, дурацких выборов и идиотских ошибок. Поэтому, когда я вижу простую очевидную возможность поступить не как мудак, я ей пользуюсь. Просто для разнообразия. О, вот и кирпичи! Верю, что он работал грузчиком, я бы такой мешок строймусора не упёр… Эй, Енош, вываливай тут и тащи ещё. Как минимум надо три раза по столько. Лучше больше. Если попадётся труба — да хоть водосточная, — тоже волоки. Без нормального раствора её из кирпичей не сложить. А я пока начну строить. Глина есть? А чего так мало? Ладно, давай что есть, сейчас замочу в ведре. Хотя бы самые крупные щели промажу.

* * *

Когда на улице стемнело, в печке уже горит огонь.

— Кривая, как жизнь моя, — признал самокритично Ингвар, — И дымит. Но я не настоящий печник, да и материал так себе. Смотри, Енош, завтра наковыряешь ещё глины, размочишь и залепишь тут, тут и тут. Доступно?

— А где рыбой. Остро ли гребя не вынимаете.

— Он говорит, что не тупой, просто вы его не понимаете, — пояснила женщина.

Она лежит возле самой печки, прислонившись спиной к горячим кирпичам.

— Как самочувствие? — спросил её Ингвар.

— Мне тепло. Я не голодна. Рядом со мной приятные люди…

— Гав!

— … И симпатичный пёс, прости. Это уже больше того, чем могут похвастаться большинство людей сейчас. Спасибо, что помогли нам.

— Это было несложно. Если бы вы проявили чуть больше активности и целеустремлённости, то могли бы не доводить дело до такой жопы.

— Для целеустремлённости нужна цель, — возразила женщина, — а мы просто доживаем, кто как может. Этот мир погиб, теперь наша очередь. Разве вы с этим не согласны?

— Да ни фига. Вы… Кстати, мы даже не представились. Как вас зовут?

— Невена.

— Очень приятно. Я Ингвар, а он Мудень.

— Гав!

— Сраные времена! — сказал Енош.

— О, на этот раз в точку!

— Он говорит: «Странные имена», — пояснила женщина.

— Какие есть. Так вот, Невена. Если бы я упал и сломал спину, я бы полз, цепляясь зубами, туда, где есть врач. Может быть, он бы мне не помог. Может быть, я бы сдох по дороге. Но я бы не прекращал пытаться до последней минуты, а не лежал и не ждал смерти.