Выбери любимый жанр

Сказки долгой зимы (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич - Страница 22


Изменить размер шрифта:

22

Сказки долгой зимы (СИ) - img_44

— Бля буду знамя! Не молчу весь зализаться! — сказал решительно Деян. — Глуше задом навернусь!

— Так… — озадаченно сказал Ингвар. — Я правильно понял, что ты хочешь пойти с нами, а сидеть одному тебе не в кайф?

Парень изо всех сил закивал.

— И охота тебе ноги бить? Тут тепло, светло, мухи не кусают…

— Может, он и прав, — покачал головой Драган. — Парнишка с афазией, приёмника тут нет. Сейчас хоть наши разговоры слушает, а посидит несколько дней один, кто знает, что будет? Вдруг окончательно себя потеряет? Я тех, кто в пустошах живёт, навидался, знаешь ли. Если группой, то ещё туда-сюда, а если в одиночку — так давешние людоеды на их фоне сошли бы за образец здравомыслия. Совсем с головой плохо становится, дичают наглухо. Пока соображалки хватает огонь поддерживать — как-то живы, кашу варят, греются. Но на этом всё — не то, что говорить, понимать слова разучаются. Я за таким наблюдал как-то из интереса. Долго, месяца два. Он на одном месте сидел, в подвале, потому что под землёй теплее. Даже гадил там же, выходил только досок в руинах наковырять. Каши где-то впрок нарыл, здоровенный ящик, снег топил в котелке, спал у костра, завернувшись в тряпки. Неагрессивный, на меня вообще внимания не обращал, словно не видит. Его лёжка была неподалёку от моего постоянного маршрута, я раз в несколько дней заглядывал, проверял, как он там. Так вот, он вообще ничего не делал. Совсем. Спал или сидел, в огонь пялился. Встанет, за дровами сходит и назад, к костру. Воды согреет, каши запарит, поест и спит. Как-то навострился так просыпаться, чтобы дров подкинуть, и обратно. Свил себе что-то вроде гнезда из тряпок, открытой стороной к костру, да в нём и окуклился. Грязища, вонища — аж глаза режет, а ему плевать. Он, наверное, с Катастрофы не мылся, зарос так, что лица не разобрать. Жутковатое зрелище.

— И что с ним сталось? — без особого интереса спросил Ингвар.

— Да что и со всеми. Зашёл я к нему однажды, костёр погас, а он замёрз. А может, так помер, а костёр погас после. Я не стал присматриваться, привалил вход, чтобы тело собаки не сожрали — тогда ещё были собаки, — и ушёл.

— А если бы ты его, к примеру, отволок в Кареград? — спросил Ингвар, — Оклемался бы он?

— Если в сам город, под излучатель, то может, и да. Но у них там все места посчитаны, Неман до усёру боится, что лишний человек ему систему перегрузит и начнётся массовая агрессия. Говорит, примеры были, так что теперь анклавы пуганые. А в пригород тащить толку нет, будет так же сидеть, глазами лупать.

— Но ты не пробовал?

— А должен был? Если б они хотели, сами бы дошли. Там идти-то… Но они ничего не хотят, вообще. С чего мне за них суетиться?

— Да ни с чего, наверное. Это я так. Может, ты и прав, парня одного оставлять не стоит, пусть у Юльчи хоть такой папка будет. Собирайся, молодой, прогуляемся по холодку!

Когда мне холодно и страшно,

я вспоминаю что внутри

ещё страшней и холоднее

хоть я совсем не Дед Мороз…

Глава 9

Встреча старых знакомых

— Ну что же, — сказал Ингвар, выбираясь на поверхность по груде кирпичного лома, — лёгкая часть пути закончилось, да, Мудень?

— Гав!

— Дальше нам придётся топать по снежной целине, а тебе тащить санки.

— Гав!

Сказки долгой зимы (СИ) - img_45

— Ничего, приятель, своя каша не тянет. Да и не особо тут много осталось. Пойдём вдоль железки, по насыпи, там и снега поменьше, и с пути не собьёшься. Эх, а ведь мотодрезина моя так и стоит в тоннеле, если бы не снег, можно было бы на ней доехать, рельсы тут почти везде целы были. Эй, молодой, цепляй снегоступы. Ты как вообще?

— Гля банально, не бодайтесь.

— Будем считать, что это позитивный отчёт. Драган?

— А мне что сделается? Я привычный. Последние полгода в основном только тем и занимаюсь, что таскаюсь по заснеженным руинам.

— Неужели не нашлось занятий полегче мародёрки? — спросил Ингвар, затягивая ремни на снегоступах. — Не молодой ведь уже.

— Я не хочу жить в поле излучателя, а значит, город не для меня. Что остаётся? Пригород? С тех пор, как не стало банд, это просто лагерь беженцев при Кареграде. Неман держит их на балансе просто потому, что каши не жалко и электричества много. Ты же там не бывал?

— Нет, Кареград я посетил один раз, проездом, ещё до зимы, — Ингвар потопал снегоступами, проверяя крепление. — Пошли, чего стоим?

— В общем, сейчас это куча щитовых бараков между внешним частоколом и стеной вокруг города, — объясняет Драган на ходу. — Туда пробросили силовой кабель от ТЭЦ, так что свет и тепло у них худо-бедно есть, хотя и не жарко, градусов пятнадцать внутри, линия слабая. Двухъярусные койки рядами, тусклый свет, сырые холодные стены, три раза в день раздача каши из общего котла и кипятка для тех, у кого есть свой чай. У кого нет, обходятся горячей водой. Раз в неделю баня, есть прачечная, так что жить можно. Только вот не хочется. Те, кого считают перспективными, то есть молодые, здоровые, имеющие рабочие специальности, проходят ротацию — их запускают во внутренний периметр, меняя с другими, по десятку человек за раз. Там они неделю сидят взаперти, практически под излучателем, для профилактики афазии.

— Взаперти-то зачем?

— Чтобы не разбежались. У Немана строго — численность населения внутри периметра жёстко ограничена. Он уверен, что если превысить некое пороговое число абонентов, то излучатель перестанет действовать.

— А это не так?

— Не знаю. Может, да, а может, нет. Но спорить с Неманом не буду, он за людей отвечает. Меня он в город приглашал, тебя, насколько я знаю, тоже, для полезных отдельная квота. Но в город я не хочу, а в пригороде не жизнь. Те, кто не ротируется: пожилые, инвалиды, не имеющие полезных навыков — постепенно уходят в когнитивный коллапс: разучиваются говорить, теряют мотивацию, сидят целыми днями и в стену смотрят. Медленнее, чем одиночки в пустошах, потому что всё же люди вокруг и радио постоянно работает, но деградируют постепенно.

— Радио?

— Да. Думаешь, почему тебя Неман так заманивает? Твои передачи действительно замедляют распад личности. Проверено. В бараках висят громкоговорители, и твой бред транслируется там по проводам, с городского радиоузла. Отключать строго запрещено, так что ты — самый узнаваемый голос Пустошей.

— Не побьют? — весело спросил Ингвар. — Достал небось всех?

— Большинство с пониманием. Да и развлечений других нет. Так что ты, можно сказать, звезда. Такой популярности ни один радиодиктор и до Катастрофы не имел.

— Неудивительно. Слышал я то радио, там, где я был, оно тоже не выключалось. От передач либо с тоски скулы сводило, либо крыша ехала. Я иногда понять не мог, это у меня с головой плохо или у них? Такое впечатление, что у дикторов уже тогда была полная афазия. Полчаса передавать бессмысленный набор странных слов со щелчками, писками и шипением…

— А, ты про это. Это технические трансляции, как настроечные таблицы для телевизора. Вроде бы для проверки сетей или что-то такое, я точно не знаю. Полчаса в день всего, можно потерпеть. Остальное… Ну да, твои-то передачи безусловно ярче. Но знаешь, все эти байки, сказки, анекдоты и истории настолько не про нашу жизнь, что многие воспринимают их как раз как те наборы бессмысленных слов.

— Вот сейчас обидно было! — фыркнул Ингвар.

— Почему? Они действительно работают. Помогают людям оставаться людьми. Как могут.

— Потому что, если всё так, то меня можно было просто заменить генератором случайных слов!

— Нет, ты меня не понял. В твоих передачах так много жизни, эмоций, экспрессии, что становится неважно, что именно ты рассказываешь. Это настолько не похоже на наше радио, что люди даже не задумываются почему.

22
Перейти на страницу:
Мир литературы