Где сокрыта библиотека (ЛП) - Ибаньез Изабель - Страница 17

Я с тревогой посмотрел на него. Его одежда видала лучшие времена ― рубашка, и правый рукав пиджака были порваны. Синяк на щеке принял темно-фиолетовый оттенок.

― Ты ужасно выглядишь.

― Я в порядке.

― Ты явно не в порядке, ― сказал я. ― Ты спал здесь? Один?

― Я знаю, знаю, ― Абдулла вытер испарину со лба. ― Если бы Фарида узнала, она была бы в ярости.

― Абдулла! ― послышались громкие шаги, к нам направлялся Рикардо. Его пропитанная потом хлопковая рубашка прилипла к телу, как вторая кожа. ― Ее гробница! Все… все… ― он осекся на полуслове, когда увидел, в каком состоянии его шурин. ― Боже мой, что случилось?

Абдулла нахмурился.

― Почему у тебя идет кровь?

― В меня стреляли, ― сказал Рикардо, бледный и мокрый, держась за руку. Было очевидно, что мне нужно взять ситуацию под контроль. Я немедленно подошел к нему и осмотрел. Его повязка снова испачкалась. Я потер глаза, бормоча проклятия себе под нос. Рикардо ничего не заметил, его внимание по-прежнему было приковано к Абдулле. ― Где все?

― Они ушли после нападения на лагерь, ― сказал он, поглаживая свою седеющую бороду. ― Многие были ранены.

― Позволь мне помочь, ― выдохнул Рикардо. ― Тебе нужна медицинская помощь.

― Сядь, пока не упал, ― рявкнул я на него. ― В первую очередь, помоги себе. Пошли к лодке. Я привез припасы и твои лекарства, которые необходимы вам обоим, а Абдулла расскажет нам, что, черт возьми, произошло.

― Почему ты не пошел к врачу, Абдулла? ― спросил Рикардо.

Уж кто бы говорил¹². Я едва сдержался, чтобы не закатить глаза.

― Я не мог покинуть лагерь, пока вы не приедете, ― сказал Абдулла. У него хватило здравого смысла изобразить смущение, после чего он сразу помрачнел. ― Даже если все пропало.

― Что? ― Резко спросил я, пытаясь увести их обоих к берегу. Они были хуже кошек. ― Что ты сказал?

― Гробница Клеопатры была разграблена. Все украли, ― мрачно подтвердил Рикардо. ― Саркофаг, все статуи, драгоценности. Исчезли.

― Иисусе! ― я посмотрел на Абдуллу. ― Кто это сделал?

Абдулла облизал пересохшие губы.

― Это был мистер Финкасл.

Затем его глаза закатились, и он упал на землю. Рикардо бросился к нему, а я развернулся и побежал к лодке, поднимая подошвами пыль. Позади Рикардо звал своего шурина, требуя, чтобы тот очнулся и не пугал его до смерти.

Клянусь Богом, эта парочка способна свести меня в могилу раньше времени.

К тому времени, как я позаботился о них двоих, дал им лекарства и перевязал рану Рикардо свежими бинтами, они уже достаточно окрепли, чтобы двигаться самостоятельно. Абдулла несколько раз приходил в себя и теперь лихорадочно спал, пока я греб прочь от Филе.

Обычно смуглое лицо Рикардо сейчас было бледным и изможденным, и он частично отвернулся от меня, когда мы покидали остров. Отчаяние читалось на его морщинистом лбу, углубляя морщины.

― С ним все будет в порядке, ― сказал он.

Я бы ответил, но мне показалось, что он обращается не ко мне. Его голос был едва различим в журчании реки. Рикардо резко отвернулся от храма, потирая глаза.

― Он забрал все, ― сказал он. ― Сотни артефактов и все свитки. Я так и не смог прочитать ни одного из них. ― Его плечи опустились. ― И Хризопея¹³ Клеопатры, я в этом уверен.

Не думая, я покачал головой и сказал:

― Нет.

Рикардо медленно выпрямился и пронзил меня пристальным взглядом.

― ¿Cómo sabes?¹⁴

Черт бы меня побрал. Не будь я таким уставшим и не беспокойся за этих двоих, то не сказал бы ни слова. Но Рикардо уже не отвадить.

― Потому что я уже искал этот свиток.

― Зачем? ― его голос был холодным. Даже полуденное солнце не смогло бы растопить его лед.

Я продолжал грести изо всех сил, ненавидя его разочарование, его порицание.

― Кроме очевидного?

Рикардо пристально посмотрел на меня.

― Вот почему ты не вернулся домой после первого письма от родителей?

Я помедлил.

― Одна из причин.

― Если алхимический трактат не здесь, то где же он? ― задумался Рикардо.

Этот вопрос не давал мне покоя все часы бодрствования.

И я бы сделал что угодно, чтобы получить ответ.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Я бросила через плечо самый зловонный из дядиных носков и глубже забралась под кровать. Из-за пышной юбки движения выходили не очень изящными, и мне приходилось постоянно одергивать ткань. Я нашла забытые галстуки и ботинки, покрытые песком, но, кроме этого, ничего существенного. С шипением выдохнув, я неуклюже выбралась наружу, после чего встала и отряхнула рукава жакета от пыли. Я уже осмотрела все его книги и изучила письменный стол и не нашла ничего, что могло бы помочь мне больше узнать о собственной матери.

Положив руки на бедра и сузив глаза, я окинула взглядом его спальню. Наверняка здесь хранилось что-то, о чем дядя не хотел, чтобы я знала. Когда Уит объяснил, что не доверяет моему дяде в вопросе знаний или воспоминаний о двойной жизни моей матери, я поняла то, что он не смог сказать мне в лицо. Он выглядел беспечным, но теперь я понимала его лучше.

Из-за меня дядя Рикардо больше не доверял ему.

Наш брак был предательством, которое мой дядя так просто не простит, если вообще сможет простить. Он больше не делился ничем конфиденциальным с Уитом, не посвящал его в планы и не обсуждал замыслы. Дядя потерял доверенное лицо; кого-то, кто готов был делать что угодно без лишних вопросов. Их отношения испортились, и Уит поплатился за это холодным и отстраненным поведением моего дяди.

Чего я не знала, так это того, что чувствовал по этому поводу сам Уит.

Спроси я открыто, он, вероятно, поделился бы со мной какой-то частью правды, но чутье подсказывало мне, что он постарался бы пощадить мои чувства. Мне хотелось, чтобы он этого не делал, но об этом мы поговорим позже.

Я села на кровать и начала теребить пальцами простынь, пока не наткнулась на острый угол. Нахмурившись, я посмотрела вниз и поняла, что моя рука наткнулась на наволочку.

Наволочка была набита не перьями, а чем-то иным.

— Ну здравствуй, секретное нечто, — выдохнула я, вываливая содержимое на кровать.

Но внутри была спрятана лишь одна вещь. Дневник, обложку которого украшали нарисованные пионы. Он принадлежал моей матери, и я читала его раньше, когда на Элефантину обрушилась песчаная буря. Теперь я знала, что мама заполнила каждую страницу ложью о моем дяде. Он был жестоким и вспыльчивым, по уши увяз в преступной деятельности и намеревался украсть драгоценные артефакты. Ничего из этого не было правдой. Почему же тогда дядя так настойчиво продолжал прятать дневник моей матери?

И что еще интереснее, зачем он вообще продолжал его хранить?

После переезда из номера родителей в номер Уита — gracias a Dios¹⁵, большая часть вещей уже была упакована — я перешла к следующему пункту своего списка.

Снова собираю вещи.

Я долго откладывала сортировку родительских вещей, и теперь, когда я уже не жила в их апартаментах, возможности избегать этого больше не было. Сложив всю их одежду и многие другие вещи в чемоданы, я пригласила служащих отеля, чтобы они помогли мне все перенести в номер Уита, который быстро заставлялся стопками книг и сувенирами, что приобрели родители. Среди прочего были ковры и фонари, алебастровые статуэтки пирамид и кошек, а также несколько баночек эфирных масел. Между узкой кроватью, тумбочкой и старым деревянным комодом почти не осталось пространства. Некогда опрятный номер Уита теперь напоминал чердак, куда попадают вещи, чтобы стать забытыми. Он возненавидит этот беспорядок.

Очевидно, нам требовался номер побольше, и я бы сразу пошла в банк, чтобы снять деньги, но без Уита я не могла этого сделать — теперь моим наследством полностью распоряжался мой муж, как и положено по закону.

Я хмурилась, разбирая беспорядок и отсортировывая все на две кучи: одна отправится в Аргентину, другая на благотворительность. Ни для кого не стал бы сюрпризом тот факт, что одна куча была значительно больше другой. Я просто не могла заставить себя попрощаться с книгами папы, или его коллекцией пьес Шекспира, или его костюмами. Может, они могли бы подойти Уиту? Нет, это вряд ли. Уит был на шесть дюймов выше моего отца.