Навязанная жена. Единственная - Серганова Татьяна - Страница 6

– Пока мы женаты – бывший. Так как давно вы вместе?

– С третьего курса академии, – сухо ответила я. – Доволен?

– Это была любовь с первого взгляда?

– А вот это личное.

– Мы муж и жена, Фрэн, – мягко улыбнулся Рейган. – Разве у нас могут быть личные тайны друг от друга? Особенно после того, как мы произнесли клятву друг другу.

– Мы фальшивые муж и жена, так что это не считается.

Но Рейган не отступал.

– Тебе так сложно ответить? Или, может, твои чувства не так…

– Хватит! – резко перебила я. – Нет, это не была любовь с первого взгляда. Мы больше года доводили друг друга, издевались, проклинали, подстраивали самые различные неприятности. А потом на третьем курсе оказались в одной команде. Из-за наших разногласий мы едва не завалили зачет. Я так сильно рассердилась, что готова была проклясть его светом, а он… он просто схватил меня и поцеловал. С тех пор мы вместе. Все? Твое любопытство удовлетворено?

Он нехотя кивнул.

– Практически. Твоя очередь задавать вопросы, Фрэн.

Я вздрогнула и недоверчиво покосилась на князя.

– Почему ты так меня называешь?

– Твое имя слишком длинное. Так быстрее. Разве не под именем Фрэн Дейл ты училась в Даркорийской академии темных искусств?

– Кстати, академия и Свободные земли! – воскликнула я. Воспоминания о любимой академии всколыхнули другие и подсказали мне, какой вопрос задать следующим. – Что ты делал в Свободных землях? Почему тебя искали ищейки? И как тебе удается менять цвет магии с нейтрального на светлый?

– Надо же, сколько вопросов, – пробормотал Рейган, откидываясь на спинку дивана. – Давай по порядку. Что я делал в Сводных землях. Искал способ остановить червоточину. В империи очень мало по-настоящему сильных темных магов. А если есть, то мой интерес к ним скрыть не удастся, поэтому я и отправился за перевал. Но действовал слишком… напористо и быстро, чем вызвал интерес ищеек.

– И все? – разочарованно протянула я.

– Да. Я ничего не крал, никого не убивал. Просто задавал слишком много вопросов, которые многим не понравились. А по поводу цвета маги. Я нейтральный маг, цвет моей силы фиолетовый. Но я не могу явиться с ним в империю, это вызвало бы вопросы. Кроме того, у вас считается, что нейтральные маги очень слабые.

– Но это не так? – догадалась я.

– Не так, – огласился он. – Мы способны использовать и светлую, и темную магию, поэтому сильнее, чем те и другие. Раньше нейтральным магов было мало, но с каждым годом их становиться все больше, а темных все меньше. Мы, можно сказать, следующая ступень развития.

Я лишь покачала головой.

– Прости, что не восторгаюсь, но ты же понимаешь, что вам доступно не все.

– Теперь понимаю. Ты видишь то, чего не видим мы, – спокойно признал Рейган.

– Ты упоминал, что темных магов мало, но ведь они есть. Почему никто ничего не сказал раньше? Почему вы не спросили?

Рейган вздохнул.

– В этом-то и проблема. После того, как темных стало меньше, большинство твоих… сородичей ушло.

– К-куда? За ворота? – не поняла я.

– Нет. Они здесь, в Запределье, но живут обособленно, в собственной общине, никто не впускают и никого не выпускают. Считают, что только благодаря своей сплоченности и обособленности сохраняют свой вид.

– А как же… – я запнулась, пытаясь вспомнить того темного, который так нравился Беатрис, – как же Ханс Верфолд?

– Я сказал, что большинство, но не все. Те, кто остался… их дар не такой сильный. Они не видят. Чувствуют, но не видят. Кроме того, – Рейган вздохнул, – мы совершили ошибку.

– Интересно какую?

– Когда червоточина впервые появилась… народ стал обвинять темных магов.

Я понимающе кивнула.

– Эпоха Раскола коснулась и вас.

– Частично. Мы не воевали, не преследовали…

– Вы просто обвинили темных магов в происходящем, – горько произнесла я.

– А как следовало вести себя? – тут же принялся оправдываться Рейган. – Эта тьма. Исконная тьма! Она калечит, уничтожает, изменяет и убивает. Конечно, все подумали на темных магов.

– Началась охота?

– Нет. Они просто закрылись и отказались идти на контакт. Совсем. Остались лишь единицы.

– Которым до сих пор мало кто верит, – прошептала я, вспомнив, как встречали Верфолда на балу, как ему не доверяли, несмотря на все заслуги.

– Франческа, я знаю, что мы поступили неправильно. И я готов принести любые извинения, выплатить компенсацию, помочь, – устало ответил Рейган. – Просто скажи, что надо сделать. Запределье погибает. И чем дальше, тем хуже. Мы не справляемся. Ты… ты наша последняя надежда.

Поскольку прекрасно представляла, насколько сложно ему было все это сказать, признание я оценила и приняла.

– Хорошо. Расскажи мне о червоточине. Когда она появилось и как? Что она вообще из себя представляет?

– Точной даты появления червоточины нет, – начал Рейган, уставясь в пространство перед собой. Взяв со стола десертную ложку, он принялся вертеть ее в руках. То назад положит, то опять возьмет. Словно это помогало ему сосредоточиться. – Наши предки прозевали первые. Не поняли, что это такое, не приняли всерьез. Посчитали случайностью или ошибкой. А когда опомнились, было уже поздно.

Немного помедлив, он устремил на меня тяжелый взгляд, который словно пронзил душу насквозь.

– Сначала это были засохшие растения. Кусты, которые умирали за считанные часы, превращаясь в пепел. Довольно обычная ситуация. Мало ли что могло случиться, может, крот корни перегрыз или они сгнили от обильного полива, или плесень погубила. Такие растения появлялись редко и в разных частях Запределья, поэтому никто и не обращал внимания, и не придавал знание. Это уже потом…

Рейган замолчал, а я воспользовалась случаем, чтобы осторожно поинтересоваться:

– Сколько? Как давно это продолжается?

– Лет двести, может быть, триста.

Я прикрыла рот рукой, чтобы не выдать свое замешательство. Не просто годы или десятилетия, целых три столетия борьбы с этой гадостью!

– Потом очаги поражения стали становиться все больше. Уже был не просто куст, а небольшая поляна. В теплое время суток она представляла собой практически выжженную землю, от которой веяло темной магией.

– А зимой? – уточнила я. – Как вы сейчас определяете ее под снегом?

– Легко. Снега в местах червоточины нет. Он тает, а в некоторых местах даже обугливается, – пояснил Рейган. – Такие куски выжженной мертвой земли тоже время от времени возникали. Судя по летописям, перерыв между появлениями достигал порой три года. Но потом он стал сокращаться, а участки воздействия постепенно увеличивались.

– Но вы же как-то должны были с этим справляться.

– Справлялись. Светлой магией. Тогда для восстановления баланса ее требовалось не так много. Мог справиться чародей даже с минимальным уровнем. Сейчас так уже не получится. Впрочем, отравленная земля не самое страшное. Оказалось, что червоточина способна менять животных.

– Менять? – нахмурилась я, вспомнив Келвина и других несчастных в лечебнице. – То есть отравлять? Как людей?

– Нет. Менять. Она проникает в их разум, отравляет его, превращая в послушных марионеток, у которых есть только одно желание – убивать.

Он произнес это таким тоном, что я вздрогнула и отстранилась.

Вспомнилось то существо, которое выслеживало меня в лесу, когда я направлялась к воротам. То самое, которому Густав отвел глаза. Неужели это оно и было?

– Червоточина не стабильна, она не накатывает волнами, захватывая все новые и новые территории. Она просто появляется, – устало продолжил Рейган. – Мы не можем понять ее природу и желания. Исследования, научные выкладки, все новые и новые идеи магов ничего не дают. Место следующего возникновения невозможно просчитать и предугадать. К этому невозможно подготовиться. Только вчера все было нормально, а сегодня огромная черная субстанция травит все вокруг, уничтожая землю, растения, поражая животных и порабощая их разум.