Золушка для принца. Опасная сказка - Россиус Анна - Страница 7

Расстегивает пуговички на моих джинсах. И одним движением раздевает догола.

И смотрит так, что у меня по животу, где-то глубоко внутри, растекается огненная лава. Сердце начинает бешено биться, будто ударяя в рёбра. Задыхаюсь от желания почувствовать его руки и губы снова.

И он исполняет моё невысказанное желание. Целует, гладит.

Ладонь опускается на промежность, вынуждая развести шире бёдра. Ласкает прямо там, медленно, нежно, круговыми движениями растирая влагу.

Из моей груди вырывается глубокий, протяжный стон удовольствия. Сама от себя не ожидала.

Чувствую, как его сильное большое тело отвечает – по нему пробегает дрожь. Член подрагивает под грубой тканью брюк, вжимаясь в моё бедро.

Он хочет меня сейчас, очень сильно. И я его.

Пульсация в самой чувствительной точке становится едва выносимой. Тимофей совершает какие-то немыслимые движения языком, будто имея мой рот. И я, уже не сдерживаясь, громко постанываю ему в губы. Обнимаю, тяну на себя, впиваюсь пальцами в его мощные плечи…

Чувствую осторожное проникновение и вскрикиваю, выгибая спину. Распахиваю глаза и встречаюсь с его диким, обжигающим взглядом.

Мысленно посылаю сигнал.

Тим на мгновение отстраняется, расстёгивает и снимает штаны вместе с боксерами. И опускается на меня, придавливая своим телом к постели.

Тяжёлый, большой, он опирается на локти по обеим сторонам от моих плеч. Старается не раздавить раньше времени, видимо.

Осыпает беспорядочными поцелуями – лицо, шею, грудь. Обхватывает ладонью и втягивает в рот сосок.

Развожу бёдра шире, пуская его к самому сокровенному. И он вжимается, давая прочувствовать то, что намерен сделать. Движется, скользя по моей влажной коже. Ещё не внутри, но настолько ошеломляет, что начинаю сама тереться об него, обхватывая ногами его бёдра.

– Настя… – выдыхает со стоном. – Расслабься сейчас…

Хочу послушаться, но не могу. Никак не получается – внизу всё сводит судорогой, пульсирует и жжёт.

Чувствую сперва давление… и резкий толчок.

Да, больно. Но эту боль он причиняет, присваивая. От осознания того, что я принадлежу теперь ему, меня накрывает чувство эйфории. Плавлюсь от непередаваемых ощущений. Настолько сильных, что не могу их больше выносить.

Тим делает еще несколько плавных движений навстречу. Дает привыкнуть. Терпит, сдерживается.

– Пожалуйста… еще… – прошу, впиваясь губами в его плечо.

И сквозь шум отдающегося в ушах пульса слышу его облегчённый выдох.

– Моя теперь…

Обнимает и толкается снова. Я поощряю каждое движения, уже не сдерживая стонов. Он двигается быстрее, увеличивая темп. Я стискиваю зубы и жмурюсь, утопая в удовольствии.

Целуемся, как сумасшедшие – яростно, нетерпеливо. Сжимаем друг друга в объятиях. До боли, до ярких вспышек перед глазами.

Пульсация внизу становится невыносимой. Хочется кричать. И я не сдерживаюсь, кажется.

Тону, захлёбываюсь в удовольствии. Оно накатывает волнами. И каждая новая убийственнее предыдущей. Уже сомневаюсь, что выживу после.

Тим дышит тяжело. Он будто отпускает контроль. Подсовывает руку мне под бёдра и начинает брать меня жёстче. Наконец, отдаётся собственным желаниям.

А я не против. Откуда-то знаю – он не способен причинить боль намеренно. И даже первый, болезненный раз умудрился превратить для меня в чувственное цунами.

Он отстраняется, обхватывает член рукой и с низким стоном кончает мне на живот. И это зрелище столь впечатляющее, что между ног снова сводит судорогой.

Тим валится сверху, дышит глубоко, шумно… Прикусывает влажную кожу шеи и шепчет…

– Настя… убила меня просто… – снова лапает за грудь, сжимает пальцами сосок.

– Тим… – улыбаюсь, млея от счастья.

– Ты как? Я почувствовал внутри…

Ещё бы, он не почувствовал. Вибрации от нашей постели ощущались на несколько этажей вверх и вниз, наверное.

Целует ключицы, мажет губами по груди. Проводит рукой по промежности и подносит пальцы к лицу. Хмурится.

– Кровь…

– Я же говорила, ты – первый…

– Знаю, малыш. Думал, может получится без мучений и её не будет совсем.

– Не было мучений. Всё просто здорово…

Тимофей кидает подушку назад, облокачивается спиной и подтягивает меня к себе на грудь.

– Моя. Хочу не только секс… Хочу с тобой всё… Увидел в первый раз в лесу, и пропал.

Настя

– Эй, котята! – Тимофей заходит в гостиную, опускает портфель и несколько кожаных папок на диван и устало улыбается нам с Алисой.

Сегодня после пар меня встретил охранник Тима, Олег. Мы забрали из садика Алиску и еще с несколькими детишками и их мамами отправились в детский развлекательный центр, отмечать день рожденья.

Мероприятие было с кошачьей тематикой, не обошлось и без аквагрима. Алиса была настоящей рыжей кошечкой. Я отважилась только на кошачьи глаза, нос и усы.

– Пап, тебе нравится?! – дочь бросается ему на руки.

Он обнимает Алису и прижимает к себе. А смотрит на меня. Пристально, по-мужски. И у меня внутри как будто всё переворачивается. От одного его взгляда.

– Очень…

За последние две недели я ночевала у себя всего раз. Больше Тимофей не отпускал.

Артём не очень-то интересовался, где я пропадаю. Я по-прежнему за него училась, делала все работы, прибегала чтобы разгрести бардак, закинуть в стиралку одежду и приготовить еды впрок. Поэтому, отсутствия моего он особо и не замечал. Водил разных девчонок и радовался жизни.

Лишь раз сказал, что вроде как соскучился, и предложение пожениться для отвода отцовских глаз всё еще в силе.

А я летаю как на крыльях, и до Тёминых семейных проблем мне дела нет. Весь мой мир теперь – это большой красивый мужчина и его маленькая милая дочурка.

Смотрю на них и не могу отвести глаз.

Вдруг взгляд Тима мрачнеет. Он отпускает дочку и начинает нервно осматривать стол.

– Где пульт, Насть?

Пожимаю плечами и поднимаю взгляд к плазме на стене. Там новости.

Не вникаю особо. Улавливаю только: "… новый виток расследования… всплыли новые подробности… показания…"

Тимофей переключает на детский канал и бросает пульт на диван. Начинает раздражённо расстёгивать запонки и пуговицы на рубашке.

– Время позднее. Ужинали? Алиса, давай купаться и спать, – звучит резче, чем обычно.

Поднимаюсь с пола, где на ковре разбросаны цветные карандаши и рисунки.

– Я искупаю её сейчас, иди отдыхай.

Обхожу Тимофея и направляюсь в детскую, за пижамой.

Тим перехватывает за живот, прижимает к себе и шепчет:

– Грим не смывай, Киска.

Слушаюсь. Хочу сделать ему приятное.

Он явно очень устал и чем-то обеспокоен, но дочку хочет уложить сам. Наскоро ужинает, пока мы возимся в ванной.

Вытираю Алису пушистым махровым полотенцем, одеваю в тёплую пижамку, и папа забирает её в детскую.

Чувствую, что лучше не мешать им. Они привыкли быть вдвоём, и мне не стоит перетягивать ничьё внимание на себя.

Пока отец и дочь тихонько болтают перед сном, я привожу гостиную в порядок. Завариваю мятный чай, наливаю в две кружки и иду в ванную с джакузи.

В последние несколько вечеров – это наш райский уголок только для двоих. Вместо ярких потолочных ламп зажигаю несколько свечей. Включаю негромко музыку и наполняю ванну.

От предвкушения замирает сердце. Наверное, я влюблена.

Раздеваюсь и собираю волосы в пучок на макушке. Креплю последние шпильки, когда заходит Тимофей.

Вижу в зеркале его взгляд, блуждающий по моему обнажённому телу, и шумно вздыхаю. А он так и замирает с радионяней в руках. Стоит и любуется мной.

– Хочешь чаю? – спрашиваю интимным шёпотом. – Мята, бергамот, мелисса…

– Угу, – берет кружку и отпивает. – Может, что-нибудь покрепче?

– С чего вдруг? – улыбаюсь и беру его за руку.

– Хочу попробовать кое-что. Будет легче, если ты не будешь смущаться и нервничать…