Служу России! (СИ) - Старый Денис - Страница 33

— Пахом! Объясни ентому вестовому, что никого он тут не видел, а письмо передал лично в руки господину Норову! — с некоторым раздражением сказал Ушаков.

Да, не умно было приводить мужичка, что нёс послание, вероятно, мне. Зачем светить самого Ушакова? Но, думаю, бедолаге объяснят, что лучше вычеркнуть из памяти всё то, что он увидел в трактире.

Через минуту мы вновь остались одни. Взгляд Ушакова несколько изменился. Он смотрел на меня уже не как на добычу, а с некоторой опаской.

— Вы заручились поддержкой калмычки Бужениновой? Она пишет и предупреждает вас об опасности, что государыня узнала об охоте на Лестока, — с нотками уважения спрашивал Ушаков.

Заручился поддержкой? Так, весело поговорил. Но, видимо, для той девушки с особенностями внешности, которую наверняка постоянно шпыняют, уже и уважительного разговора оказалось достаточно для желания помочь. Или влюбилась? Нужно с этим завязывать, а то в новом молодом теле мне все чаще кажется, что все женщины вокруг меня хотят. Или так и есть?

— А вы осознаете, насколько такой человек, как Буженинова, может дела справить? В добрую годину сказать нужное государыне. Ее величество слушает Авдотью чаще, чем Бирона, — Ушаков усмехнулся. — Коли завели такое знакомство, то и разуметь повинны, что оно дает. А вы не простой человек, Александр Лукич…

Еще какой непростой! Знал бы он, насколько! Но, думаю, что знать обо мне, кто я есть на самом деле, никому и не нужно, уж тем более, Ушакову.

— Так что скажете, господин Норов? — настойчиво интересовался Андрей Иванович.

— Слова мои зависят от тех обстоятельств, при коих был убит Лесток, — понимая, что сейчас я могу немного и поднажать, решительно сказал я.

— Коли договоримся, так убийцей был муж ярославской дворянки, кою пользовал Лесток из последних своих дам. Ну, а не буде сговору меж нами… Так вы и убили. Кто ж еще, окромя вас! — сказал Андрей Иванович.

И убийца уже застрелился, наверняка. Соглашусь, так покажут его общественности, да и при таких делах, сожаления к Лестоку не будет никакого. Медик был уже замечен в подобном, когда пользовал и мужнюю жену и еще и ее дочку. Ну, и кто захочет пораскинуть мозгами, тот все равно будет думать на меня.

Я сел чуть удобнее, а то держать спину было сложновато и даже плечо начало о себе вновь напоминать.

— Оставляю за собой право выбрать, угодно ли мне то, что вы станете предлагать, али нет. Крамолу не потерплю, но и забуду о том, что ваш пасынок… — я не успел договорить…

— Не смейте! Он не заговорщик какой-нибудь! Чада неразумные в игры играют, не больше. И Степан не замешан ни в чем! — выкрикнул Ушаков.

У каждого человека есть болевые точки. Если только это не глубоко одинокий человек. И когда нажимают на эти точки, то они так болят, что не дают рационально думать. Для Ушакова его пасынок Степан Апраксин и есть такая болевая точка. Видимо, что и жена тоже. Иначе я просто не могу объяснить такую любовь отчима к пасынку. Только если еще большей любовью к его матери.

— Не посмею! Зачем мне это, коли у нас будет союз с вами! Так что я должен сделать? — теперь с нажимом говорил я.

Андрей Иванович еще пожевал желваками, подумал. Понятное дело, ему формулировки про то, что я буду не подчиненным, а партнером, может, соратником, пусть и младшим, не нравились. Но и я намекнул не прозрачно, что могу на дыбе, случись что, всякое сказать. И это был с моей стороны, пусть и завуалированный, но шантаж.

Просто так, без серьезного следствия обвинить меня, капитана гвардии, да еще и любимого полка императрицы? Не получится. Как минимум, Бирон может посчитать, что его через меня атакуют. А Ушаков не любит громких интриг. Он все тихой сапой, без шума, решает.

Так что не в таком я уже и безвыходном положении. Но, а то, что удобоваримая версия убийства Лестока уже состряпана, говорит в пользу того, что Андрей Иванович неизменно хочет договориться. Сперва, наверное, попробовать меня подчинить, а уже после принимать в расчет и мои желания.

— Вы отправитесь в Оренбургскую экспедицию. Я не хотел бы, чтобы так скоро вы сошлись с Елизаветой. Позже, может быть. Не сейчас. От вас она будет требовать и ждать решительных действий. Вот и наломаете дров, что мне не расхлебать будет. Так что… Можете быть с ней, но сами же напроситесь со своими братьями в экспедицию, — Ушаков говорил быстро, будто бегло читал текст. — Мне нужно будет знать все, что там, в экспедиции, будет происходить. Сколько денег возьмет себе Кириллов, а сколько Татищев, как красть будут серебро. Нужно знать и чего хотят башкиры.

— Экспедиция была навязана государыне графом Бироном? — проявил я осведомленность, благо кузены немало чего рассказали.

— Вы, взаправду умны. Так что буду откровенным. Да, мне нужно уличить Бирона, будь в чем. Собрать на него доказательства дурных дел. Так я понятно говорю? — раздраженно спрашивал Ушаков.

— Да, — ответил я. — А еще вы желаете убрать меня из Петербурга, потому как я могу испортить игру? И потому, что цесаревне люб, потому стану на нее влиять. Я все понимаю, ваше превосходительство. Но… Есть у меня также одно прошение… я отправлюсь со своей ротой и буду иметь дозволение говорить с башкирами, коли такая потребность будет. Бумагу сопроводительную выправите, чтобы я мог пройти все кардоны и заставы, случись чего.

— Что случиться может? — удивился моим требованиям Ушаков.

— Кириллов али Татищев выпускать не станут.

— Подумаю!

— Денег… На особый для моей роты порох, свинец… Коней…

— Будет вам! — Ушаков даже руками замахал, останавливая мои аппетиты.

Но я действовал по принципу: «проси всегда больше, чтобы дали то, что нужно».

Что же… Башкиры? Совпадение ли то, что у них мне велела государыня купить землю для поместья? Может да, а, может, и нет. В любом случае, мне дается шанс усилить Россию.

Как? Да разобраться, что же там было, в Оренбургской губернии, которую, правда, еще только предстоит создавать. Почему Российская империя тратила колоссальные средства на усмирение башкир? И почему именно эти земли стали оплотом для Пугачевского восстания. Своего рода, башкирские земли долгое время были той кровоточиной, что пускала кровь России. А могло же, наверное, быть иначе. И могли бы башкирские полки участвовать во всех русских войнах на стороне государства.

Если получится понять и предотвратить восстания, Россия точно станет крепче. А еще вот-вот должна начаться война с турками. И отвлечение даже двух-трех полков драгун на войну с башкирами — это небывалое расточительство.

— Я понял и принимаю. Токмо не пойти на бал не могу, — сказал я.

— Аккурат опосля его и отправитесь! — сказал Ушаков.

А потом он встал, улыбнулся.

— С вашего позволения пойду. Поздно уже, да и дела ждут. Я доволен, что мы договорились.

— Да, ваше превосходительство, договорились, — сказал я, подчеркивая, что я не подчинился, а пошел на компромисс.

От автора:

Инженер из XXI века попадает в тело подмастерья эпохи Петра I. Вокруг — грязь, тяжелый труд и война со шведами. А он просто хочет выжить и подняться.

https://author.today/reader/438955

Берегитесь ярости, начало которой безумство, а конец — сожаление и раскаяние.

Али ибн Абу

Петербург

26 июня 1734 года

Елизавета Петровна в который раз, может быть и в сотый, перечитывала вирш, что был передан ей гвардейским капитаном Норовым. Она даже не могла предполагать, что таким образом можно слагать слова. А ещё от этих строк веяло искренностью, любовью. Веяло волшебством от каждой строки.

Молодая женщина не могла представить, что в столь грозном, воинственного вида мужчине могут быть подобные тонкие чувства. От всего этого веяло чем-то французским, таким желанным, таким великолепным.