Паргелион (СИ) - Тормент Аня - Страница 21

— Эй! Маленькая волчица! Догоняй! — Парни ушли уже далеко и ждали её на небольшом холме.

Дара прибавила шагу.

— Слушай, — предложил разговорчивый, — вон там есть речушка. Вот, смотри туда, чуть вниз спуститься. Может, захочешь умыться. Мы пока здесь подождём.

Дара потёрла вымазанное лицо и подумала, что вид у неё наверняка устрашающий. Ну и пусть, так даже лучше. Лучше пугать, чем выглядеть слабой.

— Нет! — ответила она твердо. — Не пойду.

— Как хочешь, — пожал плечами парень. — Тебя как зовут? Я Янис. А это — Фрикс. Мы братья.

— Я уже догадалась. Меня зовут Дара.

Он улыбнулся и сразу как-то больше ей понравился. Она позволила себе бросить на братьев взгляд и заметила, что их волосы до плеч отливают цветом тёмной древесины, а глаза то ли карие, то ли зелёные, кожа белая, а лица узкие и немного вытянутые, с выпирающим вперёд подбородком. Янис перехватил этот взгляд и снова расплылся в улыбке, но девочка тут же опустила глаза на мшистый камень, сделав вид, что очень заинтересована его бороздками.

— Раз ты не хочешь спуститься к реке, предлагаю тебе пойти с нами в хижину. Ты сможешь переночевать и прийти в себя. А потом — иди куда хочешь, мы не будем тебя удерживать. Но ты хромаешь, я же заметил.

Дара непроизвольно потрогала колено. Опасно, но мысль о тёплой хижине и еде, о возможности поспать на мягком оказалась так заманчива, что она кивнула.

Группа зашагала дальше. Эх, старый козёл Ситху не солгал-таки насчёт чудовищ в долине смерти. А эти вот братья легко расправились с членистоножкой с помощью своего оружия. Значит, если в большом мире и водятся всякие твари, то есть на них управа, следовательно, жить можно.

Природа менялась на глазах. Вершины гор всё ещё виднелись вдалеке, но оставались левее. Когда они взобрались на очередной холм, вдалеке неясными очертаниями выступил лес. Камней под ногами было меньше, а спуски и подъёмы наконец стали более пологими. Бурую траву местами прикрывал тонкий слой снега. Дара поёжилась и подула — в воздухе проступило облачко пара. Она ускорила шаг, не обращая внимания на острую боль, и догнала своих спутников.

— Ну так что, Дара? Может, расскажешь, откуда ты? Мы тут бываем иногда, охотимся в долине. Но людей здесь раньше не видели. Правда, Фрикс?

— Да, — проговорил тот негромко, — никогда.

Дару что-то смутило в его интонации, или всё дело было в необычном говоре?

— Я из деревни, — коротко ответила она. — Иду по своим делам.

— Тут есть деревня? И далеко?

— Дней десять пути, — неопределённо махнула рукой путешественница.

— Пешком?

— Пешком.

— Понятно-понятно, — кивнул Янис, растягивая слова. — И что, там все такие дикие?

— Почему это дикие?

— Такие, как ты.

— Да, — отрезала она. — Мы охотники.

— И ты охотница? — Он посмотрел на её оружие. — Красивый лук.

— Ты ещё не видел его в деле!

Янис рассмеялся.

— И куда ты направляешься?

— У меня есть дела.

— Понимаю.

— А вы тут чем промышляете?

— Мы охотники. Охотимся на артефакты. И на чудовищ.

Тут Янис почему-то заржал, а Фрикс тоже начал подхихикивать.

Дара покосилась на них.

— Типа того… — Дара напряглась, чтобы вспомнить название. — Лагмия?

— Соображаешь, — хмыкнул парень. — Но не только.

Дара снова отметила его странную манеру тянуть окончания слов.

— В этих краях водятся всякие редкости. А мы эти редкости ловим и потом продаём.

— Меняете?

— Бывает, и меняем. Если находится, на что.

— Почти пришли, — сообщил Янис.

Хижина оказалась кольцом, сплошь сплетённым из мелких веток, как гигантская корзина. Сверху была настелена крыша. Держалась эта конструкция на некотором расстоянии от земли, на деревянных сваях. Ко входу вела витая лестница, а в самой корзине было проделано несколько круглых окошек.

— Ну как, нравится?

Дара молча кивнула.

— Мы зовём его Гнездо. Этот дом стоял здесь ещё до нас. Когда мы нашли его, тут никого не было, всё было заброшено. А мы восстановили и пользуемся. Ну давай, проходи.

Янис поднялся по лестнице и, покрутив хитрый замок, толкнул дверь. Повеяло теплом и запахом дерева. Дара остановилась у порога и наблюдала, как вспыхивают лампы в разных концах комнаты, разбрасывая вокруг мерцающие блики, и как разгорается огонь в очаге. Братья скинули свои блестящие крутки и остались в костюмах из тонкого красивого материала. Девочке неожиданно стало стыдно за свой вид.

Она медленно сняла со спины лук и поставила к стене.

— Давай-ка, пойдём. — Янис жестом позвал её за собой и провёл на второй этаж по узенькой винтовой лестнице. Комната, где стояли стол и кровать на ножках, тонула в полумраке.

— Вот, здесь ты сможешь поспать.

В углу комнаты размещалась большая бадья из блестящего металла. Янис, сняв невероятно тонкие пятнистые перчатки, повернул ручку, и в бадью стала поступать вода. Он потрогал:

— Тёплая. Давай, залезай. Твою одежду отмоем завтра.

Он вышел, но тут же вернулся со свёртком.

— Вот, наденешь пока что.

От воды пошёл пар.

— Залезай. Не бойся. Мыло вон там.

Дара молча кивнула, сделав вид, что понимает, и Янис скрылся внизу.

Девочка стянула с себя куртку и штаны. Круглые лампы продолжали мерцать, освещая большую комнату. Вон там стол, там лежанка, что ли, там ещё одна. На полу шкура. Она потрогала. Нет, не шкура. Точно не шкура, что-то тканое, с узором. Нигде не было видно ни утвари, ни развешанных для просушки трав. Тут она заметила кое-что ещё. Зеркало! Девочка подошла и посмотрела на себя — с интересом, как на незнакомку. Лицо худое и грязное, волосы скомканы и все перемазаны глиной. На колене огромный кровоподтёк, неудивительно, что от боли сверкает в глазах. Повернула голову — справа темнела засохшая струйка крови. Глаза, обрамлённые белесыми ресницами, выделялись на лице ярким пятном. Она вздохнула, пожала плечами, сняла рубашку и осторожно опустила ногу в горячую воду. И тут же отдёрнула. Слишком горячая. Опустила ещё раз. Вроде привыкаешь. Перешагнула через бортик второй ногой и уселась в воду.

Как хорошо.

Она расслабила мышцы, вытянула худые ноги. Боль как будто уменьшилась, потянуло в сон. Медленно капала вода. Какая, оказывается, хорошая штука эта ванная. Дома удавалось искупаться разве что в лохани, а летом в озере приходилось себя от грязи оттирать.

Кап-кап. Глаза стали закрываться, а мысли расплылись, разбежались, как пятна упавшей краски смешиваются меж собой. Засыпать нельзя, и нужно хорошенько смыть глину. Только посидеть бы ещё минуточку вот так.

— Где-гг-дее … — вдруг уловила она слова братьев, которые переговаривались внизу.

— Она тут… девчонка… нельзя. Что, если она…

— Что она может узнать? И если узнает, то кому расскажет? Ты посмотри на неё, это же просто-о израненный ребёнок. Мы не можем выгнать её, всю в крови.

— Дд-да, знаю.

— Она всего-навсего девочка.

— Ладно, пусть остаётся сегодня. А потом идёт куда шла.

На этом разговор оборвался, как нить, которую вдруг обрезали.

О чем они говорили? Она слишком устала, чтобы думать об этом.

Свёрток, оставленный Янисом, оказался просторным балахоном приятного зелёного цвета, в который Дара с удовольствием закуталась. Также в нём нашлись коричневые носки с твёрдой подошвой, которые она натянула на ноги. Подойдя к зеркалу, поправила мокрые волосы, расплела перепутанные пряди и косички. Можно спускаться.

Братья сидели за столом.

— А, вот и ты. Выглядишь заметно лучше.

Девочка слабо улыбнулась.

Янис налил в кружку горячий тёмный напиток и молча пододвинул гостье. Она осторожно глотнула: вкус был терпкий, пряный, немного жгучий. Но приятный. Отхлебнула ещё.

— Нравится? Фрикс готовит отличный чай. Что, никогда не пробовала?

Дара помотала головой.

— Ну ладно, теперь ешь.

Дара потянулась к мелко нарезанным ломтикам мяса и сыра. Немного позже, когда еда сделала то, что она делает всегда, а именно объединила, напряжение за столом спало. Этому способствовал и чай, который расслаблял и веселил. Янис что-то говорил и смеялся, улыбалась и Дара, отвечала невпопад, чем очень веселила братьев. Даже хмурый Фрикс улыбался уголками губ. Этот долгий день свёл вместе их троих, и, кажется, теперь никто не был против.