Плененная - Мерседес Сильвия - Страница 10

– Возможно.

У меня сжимается сердце. Эледрианка. Одна из фейри пересекла границы миров, чтобы посетить моего брата. Зачем? И как? Обычно фейри не интересуются людьми. Уже столетия как между нашими мирами нет регулярного сообщения. Я могла бы всю жизнь прожить, не ведая о существовании фейри, если бы не нарушила Договор и не обрушила на свою голову гнев Эледрии.

– Ну вот опять, – фыркает Оскар. – У тебя такое лицо, будто ты съела лимон. Выплюнь гадость, сестрица!

Я медленно, чтобы не спугнуть брата, обхожу стол и присаживаюсь на его краешек с другой стороны. Мы не спускаем друг с друга глаз. Я удерживаю взгляд Оскара, и на мгновение в нем опять проблескивает безумие, а с глубины зрачков поднимаются тени. Живые тени, которые корчатся и извиваются в его душе, точно рвущиеся наружу кошмары.

– Я просто хочу, чтобы ты был осторожен, – говорю тихо, подавляя желание потянуться к нему.

Оскар выдавливает улыбку, и она уже не такая сияющая, как раньше.

– Знаю. Но я не хочу осторожничать. Нисколько. Никогда. Я хочу жить, жить и еще раз жить. Хочу гореть, как самый яркий метеорит, даже если сгорю раньше времени. Хочу, чтобы обо мне говорил весь мир, чтобы мое имя продолжало жить, когда меня не станет.

Как отец.

Как Эдгар Дарлингтон – легенда литературного мира. Его имя продолжали воспевать во всех кругах общества, сверху донизу, даже когда он своими выходками и распутством разрушил семью. Благодаря его рассказам «Старлин» каждые две недели становился бестселлером продаж, забивая деньгами карманы издателей, в то время как его собственная семья голодала.

Он был гением. Он был безумцем.

Он был чудовищем.

Я опускаю взгляд на свои сцепленные на коленях руки. Странно, что я так долго не думала об отце. Я, конечно, помню, что он у нас был, помню, во что превратил нашу жизнь… Однако все остальные воспоминания о нем заперты в моем сознании за массивной и крепкой дверью. Дверью, которую я не имею ни малейшего желания открывать.

Покачав головой, поднимаю взгляд и смотрю в глаза Оскара. Брат как-то уж слишком напряженно рассматривает мое лицо. Мне это не нравится. Я спрыгиваю со стола и принимаюсь за уборку кухни. Схватив тряпку, вытираю любую попавшуюся под руку поверхность. Грязи достаточно, чтобы занять меня на некоторое время, и я этому рада. Рада любой возможности избежать пристального внимания Оскара.

– Куда же ты уходил так рано? – спрашиваю я, намеренно сменив тему. – Что смогло вытащить тебя из кровати до полудня?

– «Старлин» вышел вчера. Ты же знаешь, что это значит.

– Не уверена.

– Рецензии. – Резкость в голосе Оскара заставляет меня резко обернуться и посмотреть на него. – «Обозреватель Уимбурна» публикует отзывы Филверела, Луриса и других известных рецензентов на следующий день после выхода такого крупного издания, как «Старлин». Мне не терпится увидеть, что они написали о «Биении черного сердца».

И снова у меня щемит грудь. Я слишком хорошо знаю, каким ненадежным другом является рецензент, какую власть он имеет над авторским сердцем. Бесчисленное множество раз отец переживал взлеты и падения после вышедших рецензий. И взлеты были далеко не так высоки, как низки падения.

– Ну вот опять кислая мина, – насмешливо взмахивает Оскар рукой. – Думаешь, отзывы будут плохими? От тебя, сестрица, не дождешься поддержки.

Он соскакивает со стола и, невзирая на мое отчаянное: «Оскар, подожди!» – поднимает с пола пальто и шляпу.

Я роняю тряпку.

– Ты куда?

– За утренним «Обозревателем», – бросает через плечо Оскар, натягивая пальто. – В отличие от тебя, я не боюсь мнения других. Я знаю себе цену!

Небрежно-храбрым тоном меня не обмануть. Схватив свой плащ, я выбегаю на улицу вслед за ним.

– Я с тобой. Подышу свежим воздухом.

Оскар фыркает, не выказывая ни согласия, ни возражения. И не спорит, когда я беру его под руку.

– Дверь не будешь запирать? – спрашиваю я.

Брат идет по грязной Клеймор-стрит спешным и слегка неровным шагом.

– Ко мне может заглянуть друг, – передергивает он плечами. – А может и не заглянуть. Кто знает. На всякий случай я всегда оставляю дверь открытой. Выше нос, сестрица! – поднимает он пальцем мой подбородок. – В нашем доме все равно нечего красть.

И ведь не поспоришь. Но интересно, о каком друге Оскар говорит? О том, который приносит ему нектар ротли? Сколько длится их «дружба»? Началась ли она до моего последнего посещения или новое знакомство завязалось на этой неделе? Не знаю, какой вариант меня обеспокоил бы сильнее.

Эти вопросы навязчиво вертятся в голове, пока мы с Оскаром идем к площади Короля Дейна. Там стоит журнальный прилавок мистера Дердлса для джентльменов среднего класса, любящих за чашечкой утреннего кофе с булочками насладиться легким чтивом. Сколько раз я ходила с Оскаром этим же путем за «Обозревателем Уимборна» для отца на следующий день после выхода его публикации. Воспоминания об этих наших утренних прогулках дороги сердцу… но зачастую окрашены тьмой, ожидавшей нас по другую сторону пути.

Я отгоняю эти мысли. Надо просто получать удовольствие от неожиданно свалившегося на меня выходного дня и времени, проведенного с братом. Я понимаю, что Оскар находится в приподнятом настроении из-за нектара ротли, и тем не менее приятно видеть его улыбающимся и счастливым, слышать его старые шуточки, мириться с его поддразниваниями и колкостями. Именно таким Оскар и должен был быть, а не тенью самого себя, болезненным и потерянным в своем искаженном сознании.

Мы приходим на площадь, и мистер Дердлс встречает нас с улыбкой.

– Доброе утро, мисс Дарлингтон! – снимает он шляпу. – В последние месяцы вас почти не видно.

– Что ж поделать, мистер Дердлс, работа. Не часто удается вырваться в город, – отвечаю я, улыбнувшись и вежливо кивнув. При необходимости мы рассказываем такую историю: я устроилась гувернанткой за город, обучаю дочерей провинциального богача чтению, письму, арифметике и истории. Правду знают лишь Оскар, Дэнни Гейл и его сестра, Китти.

– А! – восклицает Оскар, даже не кивнув в знак приветствия мистеру Дедрлсу. – Смотри, Клара. Вот он!

– Ну уж нет! – Мистер Дердлс вырывает журнал из дрожащих рук Оскара. – Знаю я вас! Хотите прочесть – платите. Нечего бесплатно тут читать журнал от корки до корки. Не дам его, пока не увижу блеск монет.

По привычке потянувшись к кошельку, вспоминаю, что не ношу его с собой.

В Веспре нет надобности держать при себе человеческие деньги.

– Не волнуйся, Клара, я заплачу, – бодро говорит Оскар, доставая кошель с монетами. – Забыла? Я сейчас богат!

Такими темпами он очень скоро прожжет заплаченные ему «Старлином» гроши. Но я не хочу портить ему настроение, поэтому лишь киваю с улыбкой. Оскар оплачивает, забирает журнал и листает его, повернувшись к продавцу спиной. От волнения у меня сводит живот. Следующие мгновения принесут или счастье, или беду.

– Вот! – находит Оскар искомое. Загибает обложку назад и утыкается в статью, скрыв лицо за журналом.

– Дай посмотреть, – прошу я, мягко потянув его за руку.

Он не поддается. Несколько долгих секунд мы так и стоим. От неизвестности замирает сердце.

– Ублюдки, – опускает руку Оскар. У него белое как полотно лицо. – Вот ублюдки, – повторяет он сквозь стиснутые зубы.

Меня словно ударили ножом в живот.

– Что там написано, Оскар? – спрашиваю тихо, пытаясь вытащить журнал из его оцепеневших пальцев. – Пожалуйста, скажи.

Брат качает головой. Затем с рычанием бросает журнал на землю, стряхивает мою ладонь со своей руки и отходит в сторону, ссутулившись и дрожа.

Я приседаю, подбираю журнал и бегло просматриваю статью. Слова расплываются перед глазами. Из всего текста я вижу лишь один абзац:

«Как и отец до него, юный Оскар Дарлингтон предпочел для рассмотрения универсальной темы смерти, эгоизма и зла выбрать малую форму повествования. Хотя пока неизвестно, одарен ли сын так же, как отец, первая попытка подражания таланту покойного Эдгара Дарлингтона весьма впечатляет. Возможно, со временем сын и станет равным отцу».