Люцифер - Ременцова Лана Александровна - Страница 1

Люцифер стоял на краю ада, его крылья, чёрные как ночь без звёзд, шелестели в горячем ветре. Дьявольские глаза, два угля, пылающих вечным огнем, смотрели в бесконечную тьму. Он был статуей, высеченной из мрака, воплощением власти, застывшим на границе своего царства. В его молчании звучал раскат грома, в каждом движении – обещание бури. Его аура, будто магнит, притягивала и отталкивала, пленяла и внушала ужас. Властитель, коронованный самой тьмой, архитектор собственной погибели и Владыка несметных легионов падших душ.

«Я – свет несущий», – казалось, шептал ад, играя его длинными густыми волосами, но в этом шёпоте слышалась лишь горечь предательства и ярость свергнутого ангела. Он был подобен звезде, упавшей с небес, сохранившей блеск, но обратившей его в испепеляющий огонь. Дьявольское сердце – ледяной осколок вечности, хранящий память о былом величии и жажду мести. «Ад – это не место, это состояние души», – гласили его глаза, и в этой бездне каждый видел отражение своих самых сокровенных страхов и желаний. Он стоял, как изваяние, готовое ожить и обрушить на мир всю мощь своего отчаяния.

Однако этот вечер был другим. Сегодня в его сердце, давно окаменевшем от вечности, зашевелилось нечто странное. Нечто, что он давно забыл – тоска.

«Ты правишь этим местом тысячелетиями, но ты всё еще одинок», – шептали ему тени прошлого. Дьявол хотел бы отмахнуться от них, как от назойливых мух, но их слова цеплялись за него, как колючки.

Вдруг воздух задрожал, и в его зеркалах мира появилась тонкая фигура. Она была не из ада и не из рая – она была из мира живых. Её волосы, цвета спелых каштанов, развевались на ветру, а глаза – два океана, в которых можно было утонуть навсегда. Таинственная дева смотрела на него без страха, с любопытством, граничащим с дерзостью.

– Кто ты? – спросил он, его голос звучал как гром, но в нём была нотка интереса.

– Я та, кто искала тебя, – ответила дева, её голос был мелодией, которую он давно не слышал. – Ты ведь не только Владыка ада, правда? Где – то в тебе есть ещё что – то. Что – то, что я хочу узнать.

Люцифер чувствовал, как его сердце, давно забытое, начинает биться. Он хотел отвернуться, уйти в свою вечность, но не смог. Её присутствие как свет во тьме, который дьявол не мог проигнорировать.

– Ты играешь с огнем, девочка, – прошептал, и в его глазах загорелся новый адский огонь.

Она шагнула ближе, её дыхание, вырвавшееся из зеркала, коснулось его кожи, как легкий ветерок.

– А ты ведь любишь огонь, не так ли?

Он не ответил, но рука сама потянулась к ней, как будто, наконец, нашёл то, что искал всю бесконечность. Его прикосновение к зеркальной глади было, как удар молнии, обжигающее, но притягательное. Тысячелетия ледяного одиночества отступили, будто весенний лёд под натиском солнца. В её глазах дьявол увидел отражение не только своего величия, но и той искры, что когда – то погасла, погребённая под пеплом предательства и отчаяния.

– Что ты хочешь? – прорычал, чувствуя, как старая броня, выкованная веками, трещит под напором её невинности. – Что ты можешь дать тому, кто правит адом?

Дева улыбнулась, и эта улыбка стала ярче звёзд, освещающих самые тёмные уголки его души, которых тут никогда и не было в недрах земли.

– Я могу дать тебе то, чего у тебя никогда не было, Люцифер. Я могу дать тебе выбор.

Его сердце, будто древний вулкан, начало извергать лаву давно забытых чувств. Дьявол смотрел на неё, как на мираж в пустыне, боясь поверить в реальность происходящего. Она была ключом к двери, которую он сам запер на вечность, боясь, боли, боясь снова быть уязвимым, боясь, что ад снова лишит его этих чувств. Но сейчас, в её присутствии, эта дверь казалась не такой уж и страшной. Или в не присутствии – она была там… за зеркальной гладью, в мире людей. И такое случилось впервые. Как эта бесстрашная девушка оказалась в его зеркалах, если он даже не представляет кто она, откуда, зачем?

Люцифер протянул изящную руку в золотых перстнях, и через зеркало коснулся её щеки. Его прикосновение было лёгким, осторожным, будто он боялся разбить хрупкую красоту.

– И что же, по – твоему, я должен выбрать? – прошептал, голос дрогнул от волнения. Странное чувство для дьявола, однако, оно случилось, здесь и сейчас. Выползло как червь из давно забытых глубин воспоминаний. – Вечность в одиночестве, или мгновение с тобой?

Огни из его глаз невольно вылетели и врезались в зеркальную гладь, но та осталась нетронутой.

Девушка исчезла, также внезапно, как и появилась.

– Что это было? – смоляные брови Люцифера изогнулись. – Откуда взялось это видение?

Он обращался к зеркалам. Однако те, как обычно, молчали. Дьявол знал, ответ хоть и незримый может дать ему только сам ад.

Ад, будто древний змей, обвился вокруг его сознания, шепча забытые истины и полузабытые проклятия. Внутри кипела ярость, смешанная с нетерпеливым любопытством. Что это за искра света пронзила кромешную тьму его владений? Кто эта дерзкая смертная, посмевшая явиться в его зеркала, как непрошеный гость на пир демонов?

Дьявол, привыкший к власти и подчинению, чувствовал себя сбитым с толку. Его разум, прежде ясный и острый, будто клинок, теперь был окутан туманом сомнений. Он метался по своему замку из чёрного стекла, как зверь в клетке, не находя себе места. Зеркала – верные слуги, лишь отражали его смятение, не давая ответов.

Люцифер вспомнил её улыбку – дерзкую, лучистую, будто вызов самой тьме. В ней не было страха, лишь нескрываемое сочувствие и обещание чего – то, чего он так давно жаждал, но боялся признаться даже самому себе. Выбор… Она предложила ему выбор, как сокровище, вынесенное из глубин затонувшего корабля. Но что он мог выбрать, когда вечность тяготила его, как свинцовая мантия?

«Мгновение с тобой…» – эхом отдавались в голове его собственные слова. Мгновение… всего лишь мимолётная искра, способная разжечь пожар, который поглотит его целиком. Но стоила ли эта искра вечной тьмы? Стоила ли она боли и разочарования, которые неизбежно последуют за мимолетной радостью? Ад молчал, как притаившийся хищник, ожидая решения Владыки. И Люцифер знал, что этот выбор определит не только его судьбу, но и судьбу всего сущего.

Тьма сгущалась, обволакивая, как саван. Он ощущал, что вечность, подобно ненасытной гидре, тянет к нему мерзкие щупальца, требуя беспрекословного повиновения. "Non serviam," – прошептал, будто заклинание, но слова эти звучали пусто и бессильно в пучине его терзаний. Образ смертной, будто маяк в штормовом океане, не давал ему утонуть в отчаянии. Её сочувствие – как капля росы на раскалённом камне, обещало утолить его вечную жажду.

– Выбор… какое коварное слово, – прорычал, обращаясь к своему отражению. Зеркала в ответ лишь множили его смятение, создавая иллюзию бесконечного лабиринта, в котором он навсегда обречён блуждать.

Он, князь тьмы, Владыка преисподней, вдруг осознал, что сам стал заложником своего могущества. Вечность, которую некогда воспринимал как дар, обернулась проклятием, сковывающим его дыру вместо души цепями отчаяния.

Искушение было нестерпимым. Мгновение с ней – будто глоток свежего воздуха после тысячелетий удушья. Возможность ощутить себя живым, способным на любовь и сострадание, пьянила, как запретный плод. Но цена… о, цена была непомерно высока! Он знал, что за мимолетную радость ему придётся заплатить вечными муками, что искра света неизбежно погаснет, оставив его в ещё большей тьме. Ад всегда забирал у него Любовь. Ему не дано было быть счастливым. Удел тёмного Бога, короля его бала, в роскоши и власти, но… в одиночестве.