Вернись и начни сначала (СИ) - Медведева Марина - Страница 16

К супермаркету они добрались уже под вечер, слились с многолюдной толпой и вошли в широкие раздвижные двери.

— Бери только самое необходимое. Старайся не смотреть в камеры, — напутствовал друга Иван.

Он отдал Люку свою куртку, сам остался в черном свитере с капюшоном. В грязных брюках, с протезом вместо левой руки Иван здорово бросался в глаза и вызывал любопытство у спешащих за покупками «беззаботиков». Он нетерпеливо ждал Люка и оглядывался по сторонам – опасался, как бы в супермаркет не зашли патрули. Время шло, толпы людей входили – выходили, а Люка все не было. Иван тревожно смотрел на часы. До закрытия оставалось полчаса, народу становилось все меньше. Если Люк не успеет – автоматические двери магазина закроются, и тогда до утра не выйти. Когда, наконец, Люк показался в конце прохода, до закрытия оставалось десять минут. Иван махнул рукой и указал ему на крайний турникет с кассой. Перед тем, как покинуть магазин, нужно было приложить к сканеру палец для оплаты. Люк подошел к турникету – тот доставал ему до груди, и беспомощно топтался рядом.

Иван подскочил, протянул руку, крикнул:

— Давай рюкзак!

Люк протянул ему через турникет плотно набитый рюкзак. Иван поставил рюкзак на пол, повернулся к другу:

— Тебе нужно перелезть через турникет. Иначе не выйти.

Люк попытался поднять ногу – ничего не вышло. Тогда Иван глубоко вздохнул, бросился к турникету, протянул руку и протез, подхватил Люка под мышки и перетянул на свою сторону.

— Ну, ты и силач! — восхитился Люк. – Схватил меня, как пушинку!

— Ты не самый тяжелый из тех, кого мне приходилось таскать, — проворчал Иван. Прихватил рюкзак, и они бросились бежать. Рамка двери уже горела красным, оповещая покупателей о скором закрытии магазина.

Домой, на Конечную, возвращались уставшие, но довольные.

— Сегодня у твоей семьи будет тепло и сытная еда, — улыбался Иван. – Я помогу тебе донести генератор.

— И, наконец, познакомишься с Элис, — кивнул Люк. – Она уже не раз спрашивала, с кем я работаю.

— Знакомиться не буду, — покачал головой Иван. – Слишком уж я приметный. Элис может проговориться. Не хочу, чтобы меня связывали с тобой. Чем меньше изгои знают о нас, тем лучше.

— Как знаешь, друг, — вздохнул Люк, представил лицо Элис, когда он притащит домой генератор и продукты, и широко улыбнулся.

Некоторое время ехали молча. Потом Иван спросил:

— Люк, а зачем тебе лично наша Машина? Почему ты бросил все и ухал в Трущобы? Ты никогда не говорил, что тебя заставило последовать за Сэмом.

Люк устало привалился к стене кабины электровоза и, прищурившись, глядел, как фары выдергивают из темноты толстые кабели проводки и дробные ряды шпал, бегущих между рельсами куда-то вдаль.

— Физика – моя жизнь, Иван. Мне стыдно признаться, но физику я люблю больше всего на свете. Нет, не так. Я люблю свою жену, обожаю дочку. И люблю физику. Если мне сотрут память, я уже не смогу заниматься наукой.

— С чего ты решил, что тебя – ученого лишат памяти?

— У меня пока нет имени в научном мире. Я всего лишь аспирант. Был аспирантом на кафедре Сэма. А теперь изгой. Думаешь, если я вернусь в Хоупфул-Сити, кто-то будет разбираться, ценны ли мои воспоминания? Меня запросто отправят в ближайший нейроцентр и прочистят мозги. Да, я не забыл, что нейрохакеры должны стирать лишь тягостные воспоминания. А мои научные знания, мой опыт, мои исследования – едва ли не лучшее, что я помню. Но ты знаешь, как велик процент неудач в процессе стирания памяти? Двадцать семь процентов! Этим людям стерли не одни лишь «плохие» воспоминания. Их начисто лишили памяти. Я боюсь рисковать. Ты назовешь меня трусом и будешь прав.

— Но ты будешь жить. И твоя семья больше не будет замерзать в холодной квартире, не будет голодать. Твоя дочь поступит в колледж. Разве сытая, удобная жизнь не стоит твоих научных изысканий? – Иван иронично усмехнулся, но в темноте кабины Люк этого не заметил.

— Ни за что! – помотал головой Люк. – Если я не смогу заниматься физикой – лучше умереть. Элис знает об этом. Потому и согласилась переехать в Трущобы. Я сделал ошибку – участвовал в митингах против Новаторов. И теперь, если вернусь в Хоупфул-Сити, мне грозит не только стирание памяти, меня посадят в тюрьму. Но тогда я не мог поступить иначе. Ведь Сэм, которого я уважал, которым безмерно восхищался, ходил на митинги и боролся против всеобщей коррекции памяти.

— Выходит, это Сэм виноват, что ты оказался в Трущобах.

— Нет, Сэм не виновен. Он никогда не агитировал меня против Новаторов. Я сам решил участвовать в сопротивлении. Был молод и горяч. И это решение изменило мою жизнь. Разделило на до и после. А потом у меня уже не было выбора.

— Я не жалею, — вздохнул Люк и мрачно улыбнулся. – Когда мы построим Машину, у нас появится еще один шанс наладить свою жизнь. Прожить ее так, как мы хотели, но не смогли.

— Сильно на это не рассчитывай, — буркнул Иван. – Люди постоянно совершают ошибки и всегда что-то мешает жить, как в мечтах. Здесь ты – талантливый физик. Кем будешь в другой жизни, ты не задумывался?

Люк в отчаянии вцепился в ручку двери. Его лицо скривилось от боли.

— Черт! Снова неудача, — ругнулся Иван, открыл Машину и брезгливо схватил крысиный трупик механическими пальцами протеза.

— Мэгги умерла? – пискнула Кристи. Всем подопытным крысам она дала имена.

— Аневризма головного мозга, — буркнул Сэм, уставившись на экран компьютера, подключенного к машине. На экране виднелись химические формулы. – Нужно внести изменения в состав стабилизирующего препарата.

— Доза была слишком велика для Мэгги? А для меня будет в самый раз? – не унималась Кристи. – Давайте я попробую. У меня крепкая голова. И не такое выдержит.

— Хочешь, чтобы твой мозг взорвался? – рявкнул на нее Иван. Кристи сжала плечи, опустила голову.

— Зачем ты так? – упрекнул друга Сэм. – Ты же знаешь, как сильно Кристина стремится оказаться в прошлом. Как, впрочем, и все мы.

— Я не стремлюсь, — возразил Иван. – Я готов прямо сейчас отправиться в Хоупфул-Сити и грохнуть Буллсмита. И ничто меня не удержит. Вот только это вряд ли поможет вернуть память миллионам «беззаботиков».

— Новаторы пришли к власти семь лет назад. Чтобы помочь всем страдальцам, мы должны вернуться в то время. Иначе какой смысл? Ну, уберешь ты нынешнего Буллсмита – его место тут же займет другой Новатор. И все будет по-прежнему.

Иван был согласен с Сэмом. Но не в его характере было ждать, терпеть, видеть, как его бывшие сослуживцы и друзья превращаются в «беззаботиков» и наблюдать ухмыляющуюся рожу этого коротышки Буллсмита, который явно задался целью как можно больше мелькать в новостях.

Сэм плюхнулся в пластиковое кресло возле компьютера, а Кристи вылетела за дверь и понеслась по лестнице.

— Ты куда? – крикнул вслед Иван.

— Прогуляюсь по улице. Здесь так душно – задохнуться можно.

— Хочешь, пойду с тобой?

— Мне не нужна охрана.

Она схватила со стула черную куртку с капюшоном и бросилась к двери в подвал. Иван вздохнул и поплелся за ней – закрыть дверь.

Глядя на хрупкую фигурку, удаляющуюся по темному коридору, он подумал, что его затея с психологом потерпела неудачу. Аня не помогла Кристине. Девчонка все такая же нервная, замкнутая. Не подпускает к себе и не делится с друзьями тем, что ее гнетет. Одного разговора было мало, нужно еще? Он решил завтра же отправиться за Аней и привести ее на Конечную. Путь неблизкий, но она может потом переночевать здесь. Он отдаст ей свою комнату, а сам поспит на старом диване внизу.

Остаток дня они с Сэмом и Люком усердно работали. Отрегулировали состав препарата и решили внести изменения в конструкцию Машины, усилить ее безопасность. Сэм раз за разом испытывал Машину на крысах, словно опасался, что не вынесет, если погибнет кто-то из людей.

К вечеру Кристина не вернулась. Иван было дернулся отправиться за ней, но Сэм остановил его. Она уже взрослая. Могут у девушки быть свои секреты, личная жизнь, наконец? Не все же ей прятаться за стенами Конечной. Встречи со сверстниками пойдут ей на пользу. Помогут отвлечься.