Оракул с Уолл-стрит 6 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 1

Ранний ноябрьский снег падал крупными хлопьями на мостовую Уолл-стрит, превращая финансовый район в монохромную картину из черно-белой фотографии.

Наш Packard осторожно маневрировал между редкими автомобилями, чьи фары пробивали полуденные сумерки. За тонированными стеклами я изучал последние сводки о состоянии «Merchants Farmers Bank», небольшого, но стратегически важного финансового учреждения, которое вот-вот должно перейти в мои руки.

— Босс, — О’Мэлли обернулся с переднего сиденья, — Наши наблюдатели говорят, что люди Continental Trust уже в здании банка. Приехали на полчаса раньше назначенного времени.

Я усмехнулся, складывая документы в кожаный портфель. После пары удачных попыток Continental Trust перехватить мои активы, настала моя пора действовать более агрессивно. На этот раз я не собирался дать возможность опередить меня.

— Пусть сидят в приемной. Наше предложение уже принято советом директоров.

Мартинс остановил автомобиль у скромного пятиэтажного здания из красного кирпича на Стоун-стрит. Вывеска «Merchants Farmers Bank», установленная еще в 1891 году, покосилась и нуждалась в реставрации.

Здание выглядело уныло в зимнем сумраке. Окна первого этажа светились тускло, за стеклянными дверями виднелись силуэты людей. У входа стоял черный Cadillac Series 353 с номерами штата Нью-Йорк, явно принадлежащий представителям Continental Trust.

Швейцар, пожилой ирландец с седыми усами, узнал меня и почтительно приподнял фуражку:

— Доброе утро, мистер Стерлинг. Мистер Хэмилтон ожидает вас в конференц-зале на втором этаже.

Мы поднялись по узкой лестнице с чугунными перилами, украшенными литыми розами. Стены коридора покрывали портреты основателей банка и видных клиентов прошлых лет. Фотография торжественного открытия в 1891 году показывала толпу в цилиндрах и длинных сюртуках, празднующую рождение «народного банка для честных тружеников».

Конференц-зал встретил нас атмосферой плохо скрываемого отчаяния. За овальным столом из потемневшего дуба сидели пять членов совета директоров банка. Все мужчины средних лет или старше, в помятых костюмах и с усталыми лицами людей, боровшихся за выживание семейного предприятия.

Председатель совета Джеймс Хэмилтон поднялся при моем появлении. Высокий худощавый мужчина лет шестидесяти, с тщательно подстриженными седыми усами и глубоко запавшими голубыми глазами. Его черный костюм, некогда безупречный, теперь выглядел поношенным, а золотая цепочка карманных часов потускнела от постоянного нервного перебирания.

— Мистер Стерлинг, — он протянул руку, — благодарю Бога, что вы смогли приехать. Мы в отчаянном положении.

Я пожал его руку, ощущая влажную ладонь и слабое рукопожатие человека, потерявшего веру в успех. Остальные директора поднялись с мест, представляясь по очереди: доктор Патрик О’Брайен — местный врач и крупный вкладчик, Генри Уоткинс — владелец текстильной фабрики, Томас Макгрегор — пожилой адвокат, Сэмюэль Адамс — торговец недвижимостью.

Все они вложили в банк не только деньги, но и репутацию. Банкротство означало для них не просто финансовые потери, но и социальное падение в тесном кругу бруклинской элиты.

— Джентльмены, — сказал я, занимая место во главе стола, — понимаю критичность ситуации. Прежде чем обсуждать детали сделки, хотел бы еще раз изучить финансовое состояние банка.

Хэмилтон достал из кожаной папки толстую стопку документов и с видимым усилием разложил их передо мной. Страницы были исписаны мелким почерком бухгалтера и пестрели красными пометками о просроченных платежах.

— Общие активы составляют один миллион восемьсот тысяч долларов, — начал он тихим голосом. — Но из них семьсот тысяч приходится на просроченные кредиты, которые вряд ли будут возвращены.

Доктор О’Брайен, полный мужчина с рыжеватой бородкой, нервно поправил очки в золотой оправе:

— Большинство заемщиков потеряли работу после краха. Фермеры не могут продать урожай, торговцы закрывают магазины. Люди просто не в состоянии платить.

— А депозиты? — спросил я, листая отчеты.

— Катастрофа, — ответил Уоткинс, владелец фабрики. Его обычно розовые щеки побледнели от переживаний. — За два месяца клиенты сняли восемьсот тысяч долларов. Осталось всего четыреста тысяч на всех счетах.

Макгрегор, седой юрист с печальными карими глазами, добавил:

— Плюс долговые обязательства. Двести тысяч другим банкам, сто пятьдесят тысяч по налогам штата, восемьдесят тысяч поставщикам услуг.

Я быстро подсчитал в уме. Банк имел активы на миллион восемьсот тысяч, но реальных денег только четыреста тысяч. Долгов минимум пятьсот тридцать тысяч. Дефицит ликвидности составлял сто тридцать тысяч долларов, что при панических настроениях вкладчиков означало неминуемое банкротство.

— Господа, ситуация действительно тяжелая, — признал я. — Но не безнадежная. При правильном управлении банк можно спасти.

Глаза директоров загорелись слабой надеждой. Хэмилтон наклонился вперед:

— Мистер Стерлинг, вчера к нам приходили представители другой компании. «Metropolitan Financial Corporation». Они предложили девятьсот тысяч долларов за банк.

Metropolitan Financial Corporation. Еще одна подставная компания Continental Trust. Значит, мои противники тоже оценили стратегическую важность собственного банка.

— А каковы условия их предложения?

Адамс, торговец недвижимостью, открыл еще одну папку:

— Они требуют увольнение всего персонала и закрытие двух филиалов в Бруклине. Плюс все проблемные кредиты списываются без попыток взыскания.

— То есть банк фактически ликвидируется?

— Именно, — кивнул Хэмилтон. — Они покупают только лицензию и здание. Клиентская база их не интересует.

Типичная тактика Continental Trust. Приобретение активов с последующим их сокращением до минимума. Им нужен банк как инструмент для финансовых операций, а не как действующее учреждение.

— Джентльмены, мое предложение отличается кардинально, — сказал я, достав из портфеля заранее подготовленный документ. — Девятьсот пятьдесят тысяч долларов за восемьдесят пять процентов акций банка. Плюс немедленное вливание трехсот тысяч долларов для восстановления ликвидности.

В зале воцарилась тишина. Директора обменивались удивленными взглядами. Мое предложение было не только финансово более выгодным, но и гарантировало сохранение банка.

— Но есть условия, — продолжил я. — Все просроченные кредиты пересматриваются. Добросовестным заемщикам предоставляется реструктуризация долга. Персонал сохраняется в полном составе. Филиалы остаются открытыми.

Доктор О’Брайен не смог сдержать эмоций:

— Мистер Стерлинг, это означает спасение не только банка, но и сотен семей наших клиентов!

— Именно в этом смысл, — ответил я. — Банк должен служить обществу, а не наоборот.

Хэмилтон перечитал документ, шевеля губами. Его руки дрожали от волнения:

— А что с управлением? Вы станете президентом банка?

— Нет, это не мой профиль. Назначу управляющего из числа опытных банкиров. Совет директоров сохраняется, но с правом решающего голоса у нового владельца.

Уоткинс поднял руку:

— А сроки реализации? Когда поступят обещанные триста тысяч долларов?

— Немедленно после подписания договора. Сегодня же.

Макгрегор, как юрист, задал практический вопрос:

— А одобрение банковских регуляторов? Смена собственника требует разрешения штата.

— Мой юрист уже подал предварительные документы, — ответил я. — При отсутствии возражений одобрение займет неделю.

В этот момент дверь конференц-зала открылась, и вошла секретарша, пожилая дама в строгом черном платье, с серебристыми волосами, собранными в тугой пучок.

— Мистер Хэмилтон, извините за беспокойство. Представители «Metropolitan Financial» требуют немедленной встречи. Говорят, что готовы повысить предложение до миллиона долларов.