Симбиоты. Мой самый страстный кошмар - Сапфир Ясмина - Страница 5

«А сын меня ждет?»

«Да, разумеется. Ему пришло сообщение, что ты уже очнулась, и мы с тобой движемся в его сторону».

«Где он?»

«В школе для адаптации попаданцев на станции «Сапфирова», тут, неподалеку… Мы доберемся меньше, чем через час… Просто продолжай действовать так, как действовала».

«Мы же заберем его на станцию МЧС?»

«Разумеется. Так и было задумано. Просто пока ты находилась в отключке, ему помогали начать ориентироваться в новом мире преподаватели центра для адаптации. Заботились о нем и поддерживали»…

«Так это получается, мы здесь не первые?»

«Даже не вторые и не третьи…»

Ральвиг

– Раса, названная людьми в честь мифологических существ с белой кожей и светлыми волосами… Ну? Что там за существа в земных преданиях с такой внешностью? Не кроссворд, а сборник загадок. Нельзя было саму расу-то описать? Откуда мне знать, какие там у людей существа в мифах и древних сказаниях?

Ангрид, в самом деле, злился на кроссворд, со всем пылом энергичного военного-тиргона.

Я поднял взгляд на старого друга. Тот усмехнулся, продемонстрировав ровные зубы и хитро прищурил синие глаза.

– Хэльфы? Или ормы? – вскинул я бровь.

– Я, думаю хэльфы. По крайней мере, по буквам подходит именно так. А в честь кого, по-твоему, названы ормы?

– Орков? Гномов? Да кто ж его знает?! Люди, когда заключили с нами пакт о совместном правлении Галактическим государством, ввели этот язык для упрощения и облегчения межрасовых коммуникаций. Так гласит официальная версия произошедшего. А уж что и в честь чего они там называли… Это, знаешь ли, вопрос из вопросов.

Я усмехнулся.

Внезапно раздался сигнал тревоги и очень необычный – словно загудела мощная сирена и одновременно зазвенели колокола.

Я чуть дернулся и задал риторический вопрос – скорее уж так, в пустоту, в воздух. Ответ был известен нам обоим заранее.

– Опять расщепление? Это оно?

– Мгу. А не надо было все-таки проводить тот эксперимент по созданию стационарных пространственных туннелей. Жили без них тысячелетья, и еще бы прожили… Как-то же летали по космосу между планетами… Нахимичили ученые на наши бедные головы… И на несчастные головы попаданцев. Пожалуй, даже им куда хуже. Бедные внезапно вываливаются сюда, и ни тебе дома, ни тебе работы, ни близких. Я бы так не хотел. Даже, если и можно начать все сначала, как бы переродиться…

– Где расщепление? – уточнил я у Ангрида.

– Ого! Рядом с нами! – встрепенулся приятель.

– Направляй туда станцию, а я порулю…

Мы двинулись к месту расщепления пространства, откуда обычно вываливались попаданцы или предметы из параллельной Вселенной.

Само расщепление выглядело эпично – словно гигантская электрически-синяя дыра, внутри которой горят оранжевые факелы. Эдакая зияющая и сверкающая пасть прямо посреди обычного космоса.

В глубине мы увидели несколько тел и быстро направили туда челноки. В месте расщепления нет невесомости, и, если вытащить людей до выскальзывания в космос, обычно попаданцы легко выживали.

Мы с Ангридом двинулись в медицинский отсек, где работали как раз те самые хэльфы в обычных зеленых комбинезонах медслужбы.

Внутри гигантских кроватей-медкапсул лежали два тела: женщина и парнишка…

Я почему-то жутко захотел ее разглядеть – буквально залип, смотрел неотрывно и долго, а в горле неожиданно пересохло.

Красивая женщина, непонятного возраста. Вроде и не юная, но и не пожилая. Мальчик мог быть ее братом или племянником… Но точно не мужем и это обнадеживало.

Фу-уф… Она без мужчины… Слава богам!

Почему меня это так бешено радует?

Я даже чуть дернулся и тряхнул головой. Странные эмоции, ощущения накрывали – приходили – будто волна за волной. И отделаться от них не было способа.

Где-то под ложечкой слегка засосало, стало тепло и одновременно холодно.

Я прошел поле дезинфекции и стерилизации, которое окружало медкапсулу попаданки, и медики расступились, давая мне место.

– Вы спасете ее? – спросил, внутренне вздрагивая.

Уж больно пострадавшей выглядела женщина. Шея и ноги неестественно выгнуты, возможно – и поясница, уж слишком острый угол был между затылком и попой. Кровь и обрывки одежды на теле, рваные раны и гигантские гематомы зияли на всех открытых местах.

И голова… была окровавлена.

Рыжие волосы, смешанные с кровью. Образ надолго засел в голове…

Оранжевое и красное, словно символ пожара… Символ неприятный, граничащий со смертью…

Фактически на женщине живого места не было…

От нее пахло смертью… адреналином, кровью, что железом горчила на языке, и, как ни неприятно, сырым мясом…

Она вдруг широко открыла глаза, и я просто замер, ушел в ее взгляд весь и без остатка.

– Ей ведь не больно? – тихо уточнил у ближайшего медика.

– Нет, она практически ничего не чувствует…

Ответ не обнадеживал, скорее чуть успокаивал. Хотя бы ей не больно…

Хотя бы… не больно…

Теперь уже меня бросило в жар совсем по другой, важной причине.

Мысли метались и путались в голове, эмоции захлестывали и накрывали так, как еще никогда в моей долгой жизни.

И паника… Внутри меня буйствовала паника.

Накручивала пульс и билась в ушах, словно именно там сердце и находилось.

Руки и ноги резко похолодели.

Запах крови становился все более отчетливым, перебивая резкий запах медикаментов и – синтетически-техногенный – от медицинской капсулы.

Похоже, кровотечение так и не останавливалось, невзирая на все усилия врачей.

Медики молчали, и это беззвучие действовало на нервы, намекая на то, о чем я сейчас боялся подумать.

Тишина давила на плечи – вот-вот и ты сгорбишься, поддашься под тяжестью убийственной новости. Именно так я себя чувствовал в эту минуту…

– Ввы же ее вылечите? – повторил, вдруг поражаясь собственному голосу: тихому, скрипучему, как несмазанный механизм – чужому, отчаянному. Я знал ответ, в том-то и дело. Но совершенно не хотел его теперь знать.

При этом спрашивал снова и снова, надеясь на то, что ошибся в предположениях и даже уже без ответа убеждаясь, что прав совершенно, без вариантов…

– Вы ведь ее вылечите?

Ангрид вздохнул и неловко, растерянно помотал головой.

– Это вряд ли… – повторил его жест главный врач. – У женщины разбита голова, позвоночник. Множественные внутренние кровотечения. По факту – у нее уже нет целых мест. Органы, кости, суставы – все всмятку… Плюс к тому еще и внутреннее обезглавливание, когда голова отделяется от тела и остается лишь на куске кожи. Я бы сказал, она безнадежна. Полный фарш, как иногда выражаются люди.

И тут меня окончательно переклинило.

– Спасите ее! – выкрикнул я слишком громко. – Я лично заплачу за выращивание тела. Так ведь уже делают! Создают новое тело и подселяют в него сознание, при помощи пересадки участков больших полушарий. Прошу вас… вы обязаны спасти эту женщину! Сколько потребуется – столько потрачу! Если понадобится, возьму кредит в банке! У меня отличная кредитная история! Да и друзья помогут, даже не сомневайтесь! Я все расходы сразу же компенсирую! Надо – заплачу сверху в качестве премии! Вы, главное, вырастите ей новое тело! Пожалуйста! Прошу вас… ребята… Вы должны… точнее, мне очень нужно… необходимо…

Я говорил, говорил, говорил… Насаживал слова на предложения, подобно бусинам на длинные четки. Врач же молчал, и словно кого-то другого слушал… кивал и не отвечал…

– Да что вы молчите?! – я резко его встряхнул.

– Раль… успокойся. Так делу не поможешь… – попытался образумить меня старый друг.

Внезапно врач встрепенулся и посмотрел на меня:

– Не надо платить, мы и так вырастим тело. Ее потребовала в качестве первой Тая. Так что мы немедленно приступаем к работе.

Я отступил от стола, отшатнулся и двинулся прочь, болезненно осознавая, что эта женщина, вполне возможно, никогда уже мне не достанется. Почему мне вдруг стало так горько и страшно? Почему от ощущения, что она уже никогда не сможет принять мои ухаживания, предложение внутри словно что-то оборвалось и заныло…