Я – борец! 2 Назад в СССР (СИ) - Гудвин Макс - Страница 1

Пока я ожидал автобуса в Колодезной, бросил две копейки в таксофон, чтобы позвонить в общество «Динамо».

Попросив к телефону Сергея Сергеевича Красова, долго слушал, как вахтёрша неспешно шла к его кабинету, её шаги эхом раздавались в трубке. Наконец раздался знакомый хрипловатый голос:

— Краснов слушает.

— Сергей Сергеевич, это Медведев Саша, надо что-то делать! — я буквально впился пальцами в телефонный аппарат. — Павел пошёл соревноваться против Сидорова!

— Паша больше не мой ученик, — сухо ответил тренер.

— Как… не ваш ученик? — я почувствовал, как холодеют руки.

— Пока не поймёт, что тренера нужно слушать. До тех пор он свободный художник.

— Но его же сейчас покалечат! Сидоров его в хлам разобьёт!

— Разобьёт — значит, получит ценный урок. Или ты думаешь, я должен бегать за ним и держать за ручку? «Пашенька, не ходи туда, не делай это»? — голос Красова стал резким, как удар хлыста.

— Он ваш лучший борец! — попытался я вставить последний аргумент.

— Был лучшим. Пока не решил, что умнее всех. Видимо, заразился от тебя этой вундеркиндской болезнью.

— Да при чём тут я⁈ У него к Сидорову счёт личный — он в Курске друга Пашенного сломал!

— Знаю я эту историю, Саш. — В трубке раздался тяжёлый вздох. — Но если Паша не слышит тренера, пусть услышит жизнь. Иногда боль — лучший учитель…

Резкие гудки оборвали разговор. Я ещё секунду тупо смотрел на телефонную трубку, потом швырнул её на рычаги.

Время словно замедлилось. Автобус тащился, как раненый зверь. Трамвай 5-го маршрута скрипел по рельсам с невыносимой неторопливостью. Часы показывали, что прошло уже два часа с момента, как я обнаружил злополучное письмо Павла.

Когда я наконец подбежал к ДК имени Кирова, передо мной возникло массивное жёлтое здание сталинской эпохи. Двенадцать белых колонн фасада напоминали часовых, а огромные арочные окна второго этажа смотрели на меня, как слепые глаза. От входа доносились приглушённые крики и шум толпы — соревнования уже начались. Я рванул к дверям мимо рисованной вывески с двумя человечками в борцовской стойке и надписью «Турнир Ленинского района по САМБО».

Разминочной зоны не было, ребята разминались в коридорах, прямо на холодном полу, благо в САМБО предусматривались борцовская обувь. Само же мероприятие проходило в спортивном зале на первом этаже. Я заглянул в зал, где по центру был расстелен всего один ковёр. Зато под высокими потолками висели матовые люстры, дающие ровный свет. По периметру зала располагались деревянные скамьи, забитые до отказа: в основном мальчишки из секций с горящими глазами, тренера команд и различный рабочий люд, пришедший посмотреть на борьбу. По стенам над окнами висели новенькие агитплакаты: «Самбо — гордость советского спорта!»

— Привет, — хлопнули меня по плечу, и я от неожиданности обернулся. Передо мной стоял Паша в красной куртке-самбовке и таких же красных шортах. — А я думаю, ты — не ты?

— Я только сегодня твоё письмо получил. Мог бы на вахту позвонить — меня бы позвали.

— Да ты бы отговаривать стал, — отмахнулся Павел.

— От кого ты выступаешь? — спросил я.

— От воронежского экскаваторного завода, от «ВЭКС», короче, — широко улыбнулся Паша. — Поможешь мне разогреться?

— Я с собой куртку не взял, — признался я.

— Да мне вторую дали, синюю. Когда вызывают вторым, чтоб выходить.

— Тебя с «Динамо» попрут же, — попытался вразумить его я.

— Не попрут. Я приду, покаюсь к тренеру с медалью, скажу: «Тренер, я для вас урода уничтожил!» — уверенно заявил Павел.

— Ну что с тобой сделаешь, пойдём, — выдохнул я, и мы направились в коридор.

Он мне дал куртку, и я, сняв с себя костюм, напялил синюю ткань с продеваемым сквозь специальные петли таким же синим поясом. Надел я и шорты.

— Вес до семидесяти четырёх, мы с ним в первом кругу встречаемся. Повезло, да? — начал Павел, беря захват.

— Да как сказать. Повезло или нет… Ну, я вижу, что ты набрал немного, — срывая его захват, ответил я.

— Да мне не турнир выиграть надо, мне надо с этим уродом на одном ковре без охраны оказаться, а там пусть меня дисквалят сколько хотят, — рвано дыша проговорил Павел, угрожая мне захватом за грудь и одновременно атакуя переднюю ногу подсечкой, от которой я, конечно же, ушёл в разминочном темпе. — Я его воткну, вот увидишь!

— Я тут думал над его поведением и пришёл к выводу, что его можно остановить даже не травмировав. Есть у меня мысли, что его ЭГО не выдержит не то что ничьей, не выдержит даже своей победы по очкам. Короче, травмировать дурака не обязательно, нужно не дать ему ничего с собой сделать, — поделился я мыслями с Павлом.

— Не, вторым номером я работать не буду, я буду атаковать.

— Ну смотри, — покачал я головой, выходя на подсечку асото гари, и тут же Паша потянул меня своим захватом, и мои ноги оторвались от пола.

А он в хорошей форме… Хотя, с другой стороны, когда он в таковой не был?

Не успели мы закончить первичный разогрев, как судья-информатор объявил их пару.

— Ну, с Богом! — хлопнул я его по плечу.

— Вы в техникуме научный атеизм не проходили, разве? — спросил он меня, улыбаясь.

— Анекдот хочешь?

— Давай!

— Учительница требует у детей: «Дети, давайте все скажем, что Бога нет, и плюнем в небо». И все дети плюнули, а Вовочка — нет. «Вовочка!» — спрашивает учительница, — «А почему ты не плюёшь? Неужели в Бога веришь?» А тот ей и говорит: «Если там никого нет, то зачем туда плевать? И совсем другой вопрос, если там кто-то есть».

— Идём, Райкин! — усмехнулся Павел, и мы с ним пошли. Я успел скинуть с себя куртку и шорты и быстро надеть костюм.

А когда забежал в зал, они уже выходили на ковёр. Я, заметив, что в углу у красного нет секунданта, поспешил туда и положил сумку с вещами Павла у ковра.

Схватка началась. Рефери в белой рубашке с гербом Союза на левой стороне груди и разноцветными рукавами — красным и синим — резко взмахнул рукой:

— Бороться!

Павел ринулся вперёд, как пружина. И после фехтования с захватами он вдруг вышел на подхват под две ноги — классика. Но Сергей отшатнулся от него с неестественной лёгкостью, срывая захват, — будто знал, что будет делать Паша.

Их схватка была быстрой и жёсткой — симбиоз силы и расчёта. И вот Павел сделал вторую атаку, выйдя на «мельницу», но Сидоров уходит и от неё, упираясь в ковёр ногами, выгибаясь в спине, вставая на мост, даже не касаясь лопатками ковра.

Зал взорвался овациями.

— Давай, Пашка! — вырвалось у меня.

Они сплелись в обоюдном захвате, и снова Павел нашёл момент. Его бросок через спину должен был быть чистым, как в учебнике Харлампиева. И Сергей упал, но не на лопатки, а на бок, перекатываясь, словно кот, вставая в стойку.

— Четыре балла! — голос рефери утонул в ропоте зрителей, когда он поднял руку с красным рукавом, показывая четыре пальца.

И тут, холодный взгляд Сергея остановился прямо ко мне. Уголок рта Сидорова дёрнулся, образуя полуулыбку.

И, встряхнув руками, он ускорился. Уходя от очередного захвата Павла, он сам взял захват за рукав, но не одной рукой, а сразу двумя, и, делая рывок ими на себя, а плечом упираясь в грудь Пашке, в последний момент вставил подсечку. Так, чтобы падающее тело и его рывок сыграли в резонанс.

Щелчок был слышен, наверное, в коридоре. Плечо Павла вылетело из сустава. А Сидоров накрыл спортсмена своим телом. Крик оглушил эти стены, и даже рефери на мгновение замер, не понимая, что давать в этом случае. Его левая рука в синем рукаве показала четыре пальца. Прозвучал свисток, рефери показал жест обеими руками — подняться в стойку.

И, стиснув зубы, Павел встал, держась за своё левое плечо, а его левая же рука почему-то показалась слишком уж длинной.