Стальной наследник. Том 2 (СИ) - "Amazerak" - Страница 24

— Да неужели? — я вопросительно посмотрел на сестру.

— Ну да, а что такого? Это, конечно, ничего не значит… но я подумала, что не стоит сразу ломать мосты. Может быть, Шаховской нам ещё пригодится. Да и потом… а вдруг я узнаю его получше и влюблюсь по уши? — скептически проговорила Настя.

Я улыбнулся, глядя на неё. Такой здоровый цинизм мне нравился. Несмотря на своевольный характер, Настя всё-таки думала о семье и мыслила рационально, а не воспринимала мир сквозь призму чувств, как это обычно бывает с барышнями в её возрасте. Но я всё равно не мог до конца понять, что у неё на уме, и это немного раздражало.

Ресторан, куда меня пригласил Вяземский, находился на одной из центральных улиц, недалеко от губернской управы, здания городского совета и главной площади. Заведение оказалось куда роскошнее, чем забегаловка в Бараново, где я обедал со Светловым. На первом этаже были два зала: для простолюдинов и для дворян, на втором — кабинеты, отделанные деревом. Когда у входа я сообщил свою фамилию, официант отвёл меня в одну из этих комнат.

За квадратным столом, накрытым белоснежной скатертью, восседал высокий господин с гладко выбритым лицом и зачёсанными набок волосами. На человеке был костюм-тройка неброского тёмно-зелёного цвета. Однако, если приглядеться к деталям, становилось понятно, что наряд не просто очень дорогой, но ещё и обладает защитными свойствами, ведь ткань имела едва заметный металлический отблеск.

Гавриил Вяземский выглядел моложе своего возраста — лет на сорок, хотя его младшему сыну было около двадцати, а значит, папаше — не менее пятидесяти.

— Здравствуйте, Святослав Павлович! Присаживайтесь, располагайтесь, — поприветствовал меня Вяземский. — Никогда бы не подумал, что увижу в нашем провинциальном городе главу великого рода.

— Добрый день, — я сел за стол напротив собеседника. — Здесь моя земля, моё дело. А поскольку я получил статус защитника, стоять на страже человечества — моя обязанность.

— Так вы ещё и защитник? Склоняю перед вами голову за то великое дело, которым вы занимаетесь. В наших краях защитников очень мало, каждый из вас — на вес золота. Вот поэтому борьба с демонами идёт слишком медленно.

— Не думаю, что один защитник исправит ситуацию. Но, конечно же, я сделаю всё, что от меня зависит.

— Не сомневаюсь. Но в чём-то вы правы: все защитники в Петербурге, в Москве, в Нижнем Новгороде, на худой конец, а в наши края мало кто рвётся, хотя здесь граница тоже близко. Но давайте не будем о грустном. Отведайте наши яства. Этот ресторан принадлежит мне, и я могу без преувеличения сказать, что во всём Владимире вы не найдёте лучшего заведения.

Вяземский стал советовать разные блюда, а я всё думал, рискнёт ли он меня отравить в собственном ресторане или нет? Пришёл официант, принёс нам бутыль дорогого вина и налил нам в бокалы. Мой собеседник произнёс тост за знакомство и без всякой опаски сделал глоток, после чего и я отпил немного. А вот к еде, пожалуй, притрагиваться не стоило.

Записав заказ, официант удалился, снова оставив нас наедине.

Никакой опасности от Вяземского не чувствовалось. Он вёл себя радушно, агрессии не демонстрировал, серьёзной силой не обладал — наверняка второй разряд, как у большинства. Не было поблизости и других одарённых. Вяземский даже охрану с собой не взял, словно ни капли меня не боялся.

— По поводу случая с моим младшим сыном, — проговорил Вяземский. — Хочу сразу внести ясность, чтобы между нами не было недомолвок. Григорий поступил очень плохо. Мы все это прекрасно понимаем. Я побеседовал с ним и доходчиво объяснил, что нельзя вторгаться на чужую территорию. А к вам у меня претензий нет. Вы оба дрались честно, как подобает аристократам, и победа досталась вам. По молодости мне и самому пару раз случалось участвовать в поединках, как того требовал кодекс чести. Я знаю, что это такое. Когда юная кровь бурлит, легко задеть друг друга неосторожным словом или необдуманным поступком, но когда становишься старше, начинаешь быть более осмотрительным, ведь заводить друзей выгоднее, чем врагов.

— Полностью согласен с вами. Но есть проблема. Мои родители запятнали честь рода тяжким преступлением, и теперь многие пытаются ткнуть мне в нос их грехами. Только сила помогает отстоять своё достоинство. Ничего другого мне не остаётся.

— Я не считаю, что деяния ваших родителей бросает на вас тень, Святослав Павлович, — серьёзно произнёс Вяземский. — Если они сделали что-то дурное, то уже наказаны за это. Вы не должны расплачиваться за их проступки спустя столько лет. Поэтому прекрасно вас понимаю, и если мой сын допустил какие-то резкие слова…

— То он наверняка уже понял свою ошибку. Кстати, как он? Надеюсь, я не нанёс его здоровью непоправимый вред?

— Вовсе нет. Несколько сломанных костей. Но с кем не бывает? Это же дуэль.

— Рад слышать. У меня не было намерения причинить ему вред, даже несмотря на его поведение.

— Знаю. С вашей силой ничего не стоило бы убить его.

— Вижу, вы человек здравомыслящий.

— Иначе я не достиг бы того, чего имею.

Не знаю, насколько честен со мной был Вяземский, но признаков лжи и коварства за его речью я пока не наблюдал. Мимика и взгляд не выражали никакой скрытой агрессии. То ли этот человек действительно говорил искренне, то ли слишком умело притворялся. Складывалось впечатление, что он хочет извлечь из нашего знакомства некую выгоду. Вяземский был расчётливым дельцом, гонящимся за прибылью, и в данном случае это играло мне на руку.

— О да, я наслышан о вас, — я решил подпитать тщеславие моего собеседника, чтобы он ещё больше расслабился. — Самый богатый аристократ Владимирской губернии, прославившийся благотворительной деятельностью.

Вяземский не сдержал самодовольную улыбку:

— Мои заслуги порой преувеличивают. Тем не менее да, господь благословил меня и мой род богатством, и я считаю своим долгом помогать нуждающимся. А вы, оказывается, уже многое знаете. Давно у нас?

— Где-то месяц, с тех пор как мне исполнилось восемнадцать и я получил наследство. К сожалению, от огромных владений моих родителей остался небольшой клочок земли, тем не менее я намерен продолжать их дело и защищать границу.

— И вы не побоялись приехать сюда и взвалить на свои плечи столь трудную задачу. Это благородно с вашей стороны. Ваши родители, в чём бы ни заключался их проступок перед короной, сделали самое главное — достойно воспитали своего отпрыска. Мне думается, мы с вами поладим. У вас есть планы расширять собственное предприятие?

Наконец, собеседник перешёл к делу. Очевидно, у него на уме было некое совместное предприятие. Просто так он не стал бы подлизываться, тем более к тому, кто поколотил его сына.

— Я думаю о развитии своего предприятия. Тем не менее сейчас есть некоторые трудности.

Наш разговор был прерван появлением официанта, принёсшего заказы. Когда он удалился, беседа продолжилась. Ни я, ни Вяземский к еде не притронулись. Меня до сих пор мучили опасения. Помнится, в прошлой жизни при дворе был человек, пробовавший каждое блюдо, которое оказывалось на моём столе. Сейчас бы такой дегустатор не помешал. Правда, отравили меня всё же не пищей, а тёмной магией, проникшей прямиком в разум.

— Позвольте, угадаю, — сказал Вяземский. — Трудности материального характера.

— Вовсе нет. Есть проблемы посерьёзнее.

— Вы меня заинтриговали. Если не секрет, в чём они заключаются?

— Мои родители. Их лишили не только значительной части владений, но и прав, которыми обладает любой великий род. Сейчас я не могу заниматься переработкой и свободной продажей ООС. Уже месяц бьюсь над тем, чтобы вернуть лицензию, но пока всё тщетно. Пятое отделение остаётся глухо к моим просьбам.

— Да, это несправедливо. Но, я думаю, проблема вполне решаема. Например, можно направить ходатайство государю или побеседовать с главой нашего филиала пятого отделения. Я мог бы попытаться повлиять на него.