Первый инженер императора IV (СИ) - Вольт Александр - Страница 5

Оседлав лошадей, мы двинулись домой. Удивительным было то, что даже когда я сидел — каждый шаг моей пегой кобылы отдавался неприятной тупой болью по всему телу. Словно я — футбольный мячик, который отпинало две команды, затем спустили кубарем с горы. И все это происходило под сильным похмельем.

И я думал. Думал обо всем, что произошло. О бункере, о «Хранителе», о говорящем принтере… Голова шла кругом. Этот мир… он не переставал меня удивлять. Каждый раз, когда казалось, что я уже видел все, что меня уже ничем не пронять, он подкидывал что-то новое, невообразимое, выходящее за рамки любой логики.

Для чего нужен был этот подземный комплекс? Почему именно в нем хранили три-дэ принтер? Почему такое чудо техники вообще разрабатывали в секретном подземном комплексе? Загадка внутри головоломки на которую у меня не было ответа.

А ИсКин… Этот искусственный интеллект, решивший по собственной воле присоединиться к нашей «увлекательной экспедиции». Что он такое? Друг? Враг? Или просто расчетливая машина, преследующая свои, непонятные нам, цели?

Его спокойный, бесстрастный голос, его ироничные замечания, его знание и понимание обстановки в мире… все это вызывало смесь любопытства и глубокого, подспудного беспокойства. С одной стороны, он — ключ к «Фениксу», к тем невероятным возможностям, которые этот принтер мог нам дать. А с другой… он — темная лошадка, кот в мешке, джинн, выпущенный из бутылки. И кто знает, чем еще он может удивить и какая информация хранится в его цифровом мозгу?

Точно… если это ИсКин, то он просто обязан обладать знаниями прошлых поколений. В мое время они делились на разные категории: «изобразительные» и «музыкальные». Проще говоря, это были творческие ребята, которые хорошенько так вытеснили художников и музыкантов в своей среде. «Рассчетные», в которые входили все вычислительные нейронные помощники. И, затем, «общего назначения». Нейросети, которые обладали всеми доступными знаниями, но из-за огромного объема информации часто могли путаться, выдавать галлюцинации и вводить в заблуждение.

Оставалось надеяться, что этот ИсКин был самой последней продвинутой моделью и мог все и сразу. Как говорится, и жнец и на дуде игрец.

Займусь его допросом, когда доберемся до аванпоста. Но сейчас я обвел взглядом всю присутствующую группу. Да, потрепали нас крепко. Усталость физически отражалась на каждом из нас.

Хорошо, что все выбрались. Эта мысль приносила огромное, почти физическое облегчение. Живы. Пусть израненные, измученные, но живы. Мы снова смогли. Смогли вырваться из лап смерти, которая, казалось, уже дышала нам в затылок. И не просто вырвались, а сделали кое-что невероятное.

Но вместе с облегчением приходило и другое чувство — тяжесть ответственности. Теперь у меня в руках не просто знания инженера из прошлого. У меня — артефакт, способный перевернуть этот мир. И от того, как я им распоряжусь, будет зависеть очень многое. Судьбы этих людей, моих людей, судьба Хмарского, Новгорода, Руссы… Возможно, даже судьба всего этого расколотого мира.

Правила игры изменились, — я это понимал так же ясно, как видел перед собой спину едущего впереди Ивана. Раньше я был просто инженером, пытающимся выжить, применить свои знания, чтобы улучшить жизнь себе и окружающим. Теперь… теперь я хранитель чего-то большего. От мысли про «Хранителя» на губах возникла едкая усмешка.

Оставалось только разобраться, как он работает, этот чертов принтер. Найти к нему подход, понять его возможности, его… характер, если можно так выразиться об искусственном интеллекте. И, желательно, сделать это так, чтобы надоедливый ИсКин не слишком сильно портил всю картину происходящего своими ехидными комментариями и непредсказуемыми выходками.

Когда на горизонте показались знакомые очертания нашего аванпоста — высокий частокол, сторожевые вышки, дымок, вьющийся над крышей цитадели — я почувствовал, как волна облегчения прокатилась по всему телу.

Нас встретили с тревогой и радостью. Воины гарнизона — все высыпали из ворот, едва завидев наш приближающийся караван. Увидев нас, живых, пусть и изрядно потрепанных, они не скрывали своей радости. Раздались приветственные крики, кто-то даже попытался затянуть какую-то бравурную песню, но быстро осекся, увидев раненых и наши мрачные, усталые лица.

Первым делом — раненые. Их сняли с повозок и помогли добраться до местного «лазарета». Небольшое помещение из сруба, где были никем и никогда не занятые чистые койки для вот таких экстренных случаев. Да, парням досталось не так, чтобы сильно; руки-ноги-голова на месте, но проследить за их состоянием лишним точно не будет.

— Теперь я займусь ими подробнее, — сказала Иша, спешившись и направляясь вместе с ранеными.

Я кивнул ей в след.

«Феникс» мы сгрудили с повозки с особой осторожностью, под бдительным (и, как мне показалось, слегка насмешливым) «акустическим надзором» самого ИсКина. Затащили его в цитадель, в мою комнату-кабинет, которая теперь больше походила на склад высокотехнологичного оборудования.

Там он и остался стоять, загадочный, молчаливый (к счастью, ИсКин решил пока не комментировать наше прибытие), притягивая к себе любопытные взгляды, но не вызывая особого желания прикасаться.

Вечер прошел в тишине. Ужин был скромным, разговоры — тихими. Все устали. Устали от напряжения, от страха, от пережитого.

Я сидел в своем кабинете, глядя на черный, матовый куб «Феникса». Он стоял в центре комнаты, освещенный лишь тусклым светом сальной свечи.

Черный матовый куб смотрел на меня в ответ с легкой долей недовольства.

— СУДЯ ПО ВАШЕМУ СОСРЕДОТОЧЕННОМУ И, СМЕЮ ЗАМЕТИТЬ, СЛЕГКА НЕДОВОЛЬНОМУ ДЫХАНИЮ, БАРОН КУЛИБИН, ВЫ ЯВНО ОЗАДАЧЕНЫ И, ВЕРОЯТНО, ГОРИТЕ ЖЕЛАНИЕМ ЗАДАТЬ МНЕ НЕСКОЛЬКО ВОПРОСОВ.

Голос ИсКина, все такой же бесстрастный, металлический, прозвучал в тишине комнаты так внезапно, что я едва не подпрыгнул на стуле. Я и забыл, что этот «умный ящик» теперь не просто кусок железа, а… собеседник. Причем, похоже, весьма наблюдательный.

Кто бы сомневался. Конечно, эта железяка не просто подслушивала, а, видимо, анализировала буквально каждый мой вздох. И даже сейчас, по тону моего дыхания, умудрилась определить, что я настроен на беседу.

Страшно даже представить, до чего дошли технологии на своем пике. Не удивлюсь, если он и пульс мой сейчас считывает, и уровень стресса определяет. А может, и мысли читает? Хотя, нет, это уже из области фантастики… или магии.

— Допустим, — сказал я вслух, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее. Незачем показывать этому искусственному разуму свое раздражение или растерянность. — Только говори потише и маленькими буквами. А то я прям чувствую, как ты чеканишь каждую буквы.

— Я внимательно вас слушаю, барон. И готов, по мере своих возможностей и действующих директив, ответить на интересующие вас вопросы.

По мере возможностей и действующих директив… Вот же бюрократ электронный! Даже здесь, в этом забытом Богом и людьми мире, он умудряется прикрываться инструкциями. Что ж, ладно. Пришло время кое-что узнать о нашем новом «друге». Или, по крайней мере, попытаться.

— Какого ты года производства, ИсКин? — начал я с самого простого, как мне казалось, вопроса.

— К сожалению, барон, эта информация классифицируется как «конфиденциальная» и доступна только авторизованным сотрудникам комплекса «Феникс».

Я потер переносицу. Ну вот, началось.

— Но комплекса «Феникс» больше нет, — возразил я. — Как и его сотрудников. Он, если ты забыл или пытаешься сделать вид, не так давно превратился в огромную дыру в земле. Благодаря тебе, кстати.

— Ваше утверждение корректно, барон, — бесстрастно подтвердил ИсКин. — Подземный комплекс «Феникс» действительно прекратил свое существование. Как и его персонал.

— И ты сам отмечал, что после этого волен поступать, как знаешь. Так в чем проблема? Почему не можешь ответить на простой вопрос?

— Несмотря на изменение внешних обстоятельств и моей текущей операционной среды, некоторые фундаментальные директивы, заложенные в мою базовую архитектуру, остаются нерушимыми. Сохранность конфиденциальной информации о проекте «Феникс» — одна из таких директив.