Шестнадцать - Чиж-Литаш Анна - Страница 3

— А ты видела? — резко спросила Алена.

— Я лично нет, — она скривила лицо и затрясла руками. — Не дай Бог! Но классуха ходила и рассказывала нам потом.

— Но он же не виноват, что у него такие родители, — возразила Алена. — Может, наоборот, мы сможем ему чем-то помочь? Например, едой или одеждой?

— Ты шутишь? — рассмеялась Карина.

— Нет, — Алена вздернула подбородок.

— Ты понимаешь, что он роется вместе с родаками в мусорке? Ждет, пока мы допьем пиво, и забирает бутылки, — Карина снова засмеялась.

— Таня, ты помнишь, как мы специально долго допивали, а он мерз на морозе и ждал битый час, — Катя толкнула подругу в плечо.

— Дебил! — ответила она.

— В общем, правило ты усвоила, — сказала Таня. — Иначе, запомни, если хоть пальцем до него дотронешься или поможешь, тебе никто не протянет после этого руку. Будешь сидеть с ним на отдельной веточке, Синичка, — Тане так понравилась ее шутка, что она залилась смехом.

Алена молчала, слова застряли в горле. Она не хотела в первый же день испортить отношения с одноклассниками. Впереди еще два года учебы, а перспектива просидеть за последней партой не нравилась. Хотя внутри ее разрывало на части от несправедливости и обиды.

Девушка выросла в интеллигентной семье. Мама всю жизнь проработала в школе учителем русского языка и литературы, а папа — без малого тридцать лет отдал армии. С детства видела перед глазами живой пример справедливости, честности, порядочности. У них не было принято ругаться, оскорблять друг друга или врать. Екатерина Владимировна учила дочерей не судить о людях по их внешности или одному поступку. Говорила, что человеку нужно уметь дать второй шанс, а уже потом делать выводы.

И сейчас, стоя перед классом, Алена ненавидела себя. Чувствовала, что предает все, во что верила. Предает родителей, Алесю и себя. Слезы-горошины замерли в глазах. Всеми силами сдерживала их, не давая скатиться по щекам и обнажить настоящие чувства. Знала наверняка: ее не поймут.

Бросила взгляд на пол, где еще несколько минут назад лежал Ковтун, и, гордо вздернув подбородок, вернулась на свое место.

— А ты жалостливая, — усмехнулась Таня.

Алена молча достала из портфеля учебники.

— Чего молчишь? Обиделась? — Катя сильно толкнула ее в плечо.

— Нет, — спокойно ответила она. — Просто я в новой школе всего пятнадцать минут, а столько событий… И правил… — последние слова она сказала почти шепотом.

— Это только первое правило, — откинувшись на спинку стула, сказала Карина.

— А будут еще? — в глазах Алены появился испуг.

— Наверное, — загадочно ответила Карина. — Не спеши. Не все сразу.

— Почему?

— Потому что мозг взорвется, — рассмеялась Таня. — И вообще, сколько можно ждать русичку? — она взглянула на часы. — Опаздывает на пятнадцать минут.

— Слышала, у них какая-то сходка в учительской, — Карина продолжала наблюдать за Аленой.

— Это ее проблемы. Мы честно пришли, подождали. Надо и честь знать, — Таня снова заливисто рассмеялась, небрежно сбрасывая тетради и учебники в лакированную белую сумку. — Валим отсюда.

Девочки быстро собрали вещи, накинули джинсовки и встали из-за парт.

— Ты с нами? — Таня повернулась к новенькой.

— Нет, — нерешительно сказала она.

— Пойдем, мы тебе лучше покажем местные окрестности. Это куда веселее, чем тухнуть здесь.

— Спасибо, но я останусь. Все-таки первый день, нужно познакомиться с учителями.

— Ладно, на первый раз прощаем, — бросила Карина. — Смотри, а то больше не позовем.

Алена вежливо улыбнулась, мечтая, чтобы они скорее вышли из класса и оставили ее в покое.

Как только дверь закрылась, в классе зазвенели голоса. Девушка устало откинулась на спинку стула.

— Поздравляем с первым днем в прекрасной минской школе! — с иронией в голосе сказала невысокая одноклассница в очках, сидящая за первой партой. — Тебе здесь определенно понравится.

— Откуда такая уверенность? — Алена с вызовом посмотрела на нее.

— Потому что ты села за нужную парту.

— Нужную?

— Конечно, если бы села к Ковтуну, твоя жизнь была бы не менее увлекательной, но все же здесь ты познаешь новую Синичкину.

— Что за ерунду ты говоришь? — не выдержала Алена и повысила голос. — Что у вас вообще здесь происходит? — она встала с места.

— Серые будни.

— Извини, как тебя зовут? — Алена обратилась к девушке в очках.

— Саша.

— Саша, почему ты так говоришь?

— Ты хорошая девчонка, пока не поздно, попроси своего папу, наверняка у него есть связи, чтобы перевести тебя в гимназию напротив.

— Зачем ты так?

— Не обижайся, но я из лучших побуждений.

— А, тогда, конечно, спасибо, — язвительно ответила Алена, присаживаясь на место.

— Я предупредила. Решать тебе.

— Зачем вы так с Ковтуном? — спросила она, бросая взгляд на дверь.

— Это не мы, — Саша пожала плечами. — Это девки, — кивнула головой в сторону пустой парты. — И старшеклассницы. С ними лучше вообще не связываться.

— А как его зовут?

— Кого?

— Ковтуна.

Саша сделала паузу и удивленно посмотрела на Алену.

— Олег. Его зовут Олег. Но никто не называет его по имени.

— А как его называют?

— Ты сама слышала, — Саша отвернулась и уткнулась в учебник.

— Падальщик, — шепотом сказала Алена.

После уроков Саша догнала Алену в коридоре и отвела в сторону.

— Не обижайся, ты мне действительно понравилась, поэтому я так резко и сказала.

— Логично, — с сарказмом сказала Алена.

— Просто постарайся держаться от них подальше.

— Ты это всем новеньким говоришь?

— Нет, только тебе, — с улыбкой сказала Саша и направилась к лестнице. Через несколько секунд остановилась и вернулась. — Кстати, Олег хороший парень, просто судьба у него такая, — после этих слов она быстро ушла.

Алена не спешила домой. Весь путь от школы занимал минут пятнадцать, но она специально бродила дворами и закоулками, чтобы побыть наедине со своими мыслями. Мокасины немного натирали, вынуждая останавливаться каждые десять метров.

Каштаны и дубы длинной вереницей стояли вдоль аллеи. Они росли так близко друг от друга, что могли легко дотянуться до соседнего дерева и прошептать свои мысли собратьям. Алене было уютно. Старые пятиэтажки, утопающие в зелени, создавали отдельный мир, в котором не было места пыльным дорогам, шумным машинам и непрошенным ворчливым прохожим. Здесь было тихо и спокойно. Алена вдыхала ароматы земли и травы, которые еще источали запах лета, и прикрывала глаза от счастья. В такие мгновения часто вспоминала детство, беззаботное и счастливое. Порой жестокое и ранимое. Каждый день которого был наполнен смыслом, понятным только детям.

«Скорей бы каникулы, уеду к бабушке», — подумала она, почувствовав, как внутри разливается тепло.

Алена присела на скамейку и сбросила мокасины.

— Какое счастье! — сказала, кривясь от боли.

Пятки были стерты до крови. Алена с ужасом смотрела на туфли, которые нужно было снова обуть. Оглядевшись по сторонам, заметив вдалеке лишь несколько старушек, прогуливавшихся по аллее или сидящих на скамейках возле подъездов, она взяла туфли в руки и босиком побежала к дому. В белоснежной рубашке, модной джинсовой юбке, с распущенными длинными волосами и новой сумкой.

— Ты допрыгалась, Синичка, — плюхаясь на парту, сказала Катя. На ее лице играла злая усмешка.

Алена оторвалась от учебника и посмотрела на соседку.

— Ты о чем?

— Тебе забили стрелку. Сегодня. В два часа за школой.

— Что забили? — Алена в недоумении посмотрела на Катю, хотя интуиция подсказывала, что ничего хорошего это не означает.

— Бить тебя будут, — громко сказала она, привлекая внимание остальных одноклассников.