"Фантастика 2025-103". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Виланов Александр Сергеевич - Страница 3

***

Это второе за мою жизнь посещение Петербурга. В детстве мы приезжали с родителями, но тогда город остался для меня лишь размытым пятном — отец пропадал в бесконечных деловых встречах, мама с упоением штурмовала бутики на Невском, а я коротал дни в номере гостиницы «Прибалтийская», глядя в окно на серое небо и мокрый асфальт. Лишь пару раз меня вытащили в «Диво Остров», но и там я чувствовал себя чужим — среди визга детей и грохота аттракционов.

Сейчас, спустя годы, я снова здесь. И первое, что бросилось в глаза — ритм. Петербург не бежит, как Москва, он скользит — размеренно, холодно, с достоинством. Но люди всё так же не смотрят вверх. Местных видно сразу: они идут, будто по невидимым рельсам, взгляд устремлен сквозь толпу, сквозь время. А если кто-то замедляет шаг, касается ладонью шершавой гранитной колонны или улыбается внезапному солнцу, пробившемуся сквозь питерскую морось — это приезжий.

Я остановился посреди Садовой, запрокинул голову. Над городом плыли перламутровые облака, словно размазанные по стеклу акварельные мазки. Воздух пах мокрым гранитом, кофе из ближайшей «Зингеры» и чем-то еще — может быть, историей, а может, просто сыростью. Лужи после утреннего дождя уже исчезали, оставляя на брусчатке тени, похожие на старые гравюры.

Потом я спустился в метро. Петербургский «подземный собор» — другое дело после московской суеты. Здесь не толкаются, здесь терпеливо ждут. Вагоны глухо гудят, как корабли в тумане. Я ехал в сторону Купчино — там, как мне сказали, жилье дешевле.

И тут всё пошло не так.

— Молодой человек, пройдемте.

Голос за спиной был вежливым, но в нем чувствовалась стальная петербургская вежливость — та, что не предполагает возражений. Я обернулся: два полицейских, молодых, в идеально отглаженной форме.

— В чем дело?

— Наши детекторы среагировали. У вас есть запрещенные предметы.

Я моргнул. Что за бред? Но спорить не стал — лучше разобраться на месте.

Меня провели в опорный пункт на станции — маленькую комнату с выцветшими плакатами о бдительности и запахом дешевого кофе. Усадили на деревянную скамью, которая скрипела при каждом движении. Полчаса. Часы на стене тикали неестественно громко.

Потом дверь открылась, и вошел он.

Капитан. Пузатый, лоснящийся, как хорошо отполированный самовар. Его мундир едва сходился на животе, а глаза блестели, как две монетки в фонтане.

— Молодой человек, пройдемте.

Кабинет был крошечным, с одним окном, заляпанным дождем. Капитан уселся за стол, положил ладони на столешницу — розовые, с золотым перстнем на мизинце.

— Выкладывайте содержимое карманов. И откройте чемодан.

Я, чувствуя, как ладонь холодеет от нервов, расстегнул замок. Достал ноутбук, новый костюм (купленный специально для визита в министерство), шелковую пижаму (с ней я не расставался со школы). Потом — металлический футляр из внутреннего кармана.

Капитан оживился, как кот, учуявший сметану.

— О-о-о, что это?

Я открыл футляр. Кортик. Старинный, с гравировкой — «За верность и честь».

— Холодное оружие. Разрешение есть? — голос капитана стал медовым.

— Я дворянин, — попытался я говорить твердо. — По закону...

— Кортик — это не шпага, — перебил он, ухмыляясь. — Это оружие убийства.

— Это наградной кортик моего деда!

— Документы есть? Подтверждающие награждение? Право наследования? — он сыпал вопросами, как фокусник картами. — И вообще — он военный или гражданский?

Я чувствовал, как голова становится тяжелой.

— Это фамильная реликвия!

Капитан наклонился вперед, его перстень блеснул под люминесцентной лампой.

— Я могу вам помочь... — он понизил голос. — За миллион.

У меня перехватило дыхание.

Миллион.

Ровно столько я получил за продажу родового дома в Сочи.

Совпадение?

Или кто-то уже знал?

Я посмотрел в его глаза — холодные, как невская вода в апреле.

И понял: это не проверка.

Это охота.

А я боялся, что меня убьют после продажи дома.

Теперь всё стало ясно, как белый день. Очень красивая схема. Отпустить меня за тысячу километров от дома, дать почувствовать иллюзию свободы — а потом аккуратно отобрать всё. Лица другие, но компашка, судя по всему, та же. И тогда у меня не останется ни времени, ни сил искать правду — только выживать. Ночи на вокзалах, поиски хоть какой-то работы, голод. А те, кто это задумал, будут спокойно наблюдать, как я тону в безнадёжности.

Хитро. Но теперь ясно — ноги растут из столицы. Братья Мурлиевы, этот продажный капитан — все они лишь винтики в чьей-то большой игре. Кто-то влиятельный прикрывает их, иначе полицейский никогда бы не рискнул так открыто требовать взятку. Он знает, что ему ничего не будет.

Как же всё прогнило.

Но этот мусор в погонах явно не пойдёт на убийство — деньги отберут «законно», оставив мне лишь копейки. А значит, у меня ещё есть шанс бороться. Главное — не бояться.

— Господин полицейский, а что именно будет входить в вашу помощь? — спросил я, сжимая кулаки под столом.

Капитан расплылся в улыбке, будто я только что сделал ему комплимент.

— О, всё строго по закону! Вы заплатите госпошлину за справку из архива — мы проверим историю кортика, его принадлежность вашему деду, законность владения. Всё официально. — Он театрально развёл руками, словно предлагал мне честную сделку века.

Ах, вот оно что.

Будет квитанция на пару сотен рублей — формальность. А миллион исчезнет в карманах, но никаких доказательств. И потом он сможет любому прокурору в глаза сказать: «Я всего лишь помог гражданину оформить документы!»

— Буду честен с вами, господин офицер. — Я намеренно подчеркнул последнее слово, хотя этот тип был позором мундира. — У меня нет миллиона. Посмотрите на меня. — Я указал на свой потрёпанный чемодан, на дешёвый костюм. — Я уже потратил почти всё. Неужели нельзя немного скинуть?

Капитан громко рассмеялся — сытый, довольный смех человека, который держит тебя на крючке.

— Ладно, восемьсот тысяч — и без торга. — Он прищурился, и в его глазах мелькнуло что-то холодное. — А то отправлю вас в карцер до 26-го августа.

Вот оно.

Теперь я понял, почему из министерства пришёл ответ так быстро. Почему был указан конкретный срок. 26 августа.

Кто-то наверху всё рассчитал.

Нити кукловода тянулись далеко.

Я посмотрел на кортик — фамильную реликвию, последнее, что связывало меня с дедом.

И понял, что отступать некуда.

Значит, будем драться.

***

Где-то ближе к центру, за тяжелыми шторами, пропускающими лишь золотистые блики закатного солнца, в кабинете с дубовыми панелями и портретами в золоченых рамах, седой генерал размышлял о тяготах государевой службы. Его пальцы с дорогими перстнями лениво водили по полированной столешнице, оставляя едва заметные следы на идеально отполированном дереве.

Стук в дверь.

— Разрешите, мой генерал?

В проеме стоял подтянутый лейтенант — безупречный китель, глянцевые туфли, взгляд холодный и четкий, как штык.

— Проходи. — Генерал потянулся к фарфоровой чашке. — Что у нас там? Печеньки, пирожные? Не забыл положить сахар в кофе?

— Все, как вы любите. — Лейтенант поставил перед ним серебряное поднос с миниатюрными эклерами и ванильными круассанами. — И бонусом восемьсот граммов бубликов с маком. Свежие.

Генерал блаженно прикрыл глаза, вдыхая аромат свежемолотых зерен.

— Не волнуйся, я активировал артефакт от прослушки. — Он постучал пальцем по странному брелку в виде двуглавого орла, лежащему на столе. — Можно говорить не таясь.

Лейтенант кивнул, достал планшет и развернул перед генералом карту с выделенными участками.

— Все прошло успешно. На юге сделка закрыта. — Его голос звучал ровно, без эмоций, как доклад о погоде. — Скоро мы подготовим общий проект для новой курортной зоны. Теперь ничто не мешает провести инфраструктуру и дорогу.