Внутри нее - Рассказова Женя - Страница 8

– А по-моему, ты немного завидуешь, что сама не смогла бы нарисовать так же. Попрошу у соседей картошки. Надеюсь, у них еще остались кое-какие запасы. Пожарить ее ничего не стоит.

В то время как две ее голодные подруги искали пути перевести духовное в физическое, Ева бродила по Арбату. Она рассматривала портреты, которые художники писали с натуры. Прохожие нерешительно расставались с наличными, но желание увековечить себя побеждало экономику. Наибольшей популярностью пользовались те умельцы, которые применяли «фотошоп»: уменьшали носы, убирали двойные подбородки и морщины под глазами. Видимо, именно такой результат хотели видеть те, кто терпеливо позировал чудотворцам. Ева с любопытством наблюдала за работой художников и думала о том, что сама она еще не скоро примется писать портреты. Самое главное, что должен передать художник, думала она, это состояние души. Глаза – вот что отличают сотни похожих лиц с одним ртом и носом, двумя бровями и разным овалом лица. Ямочки на щеках и шрамы на лбу или подбородках – все это лишь причудливое сочетание родительских генов, умноженное на образ и условия жизни. А вот глаза – это что-то особенное, в них хранится давно забытая боль или разочарование, через них можно заглянуть прямо в душу и увидеть даже то, что сам человек пытается скрыть. Но иногда, что самое страшное, в глазах царит пустота, как будто Господь забыл вложить в тело душу и под красивой оболочкой таится всего лишь сладкий обман. Когда в конфете не обнаруживается начинки, наступает разочарование.

– Ну что может быть страшнее разочарования? – Последнюю фразу Ева, должно быть, сказала вслух, потому как тут же услышала на нее ответ:

– Неизбежность. Неизбежность всегда хуже разочарования. Она не оставляет никакой надежды.

– Простите? – Ева обернулась и увидела рядом с собой высокого молодого человека.

– Видите, как тесен мир? Никак не ожидал встретить вас сегодня, да еще в таком лирическом месте.

– Что вы имеете в виду?

– Старый Арбат – одна из самых колоритных улиц Москвы. Здесь собираются все непризнанные дарования.

Ева улыбнулась:

– Вы знаете, я очень люблю это место. Особенно когда темнеет, зажигаются огни, и все преображается как по волшебству.

– Даже вольные художники и музыканты? Позвольте! Все они выглядят одинаково: сосредоточенными и несчастными снаружи и отрешенно счастливыми внутри.

– Почему вы так говорите? Откуда вы можете знать?

– Я знаю это наверняка. Это вот они могут не знать. Художники специально говорят, что хотят быть ближе к народу, что только так можно получить реальную оценку своего творчества. На самом деле им только кажется, что их талант не признан. Спрос на их картины не может быть показателем внутренней реализации. Пойдемте, я должен показать вам кое-что.

Сама не зная почему, Ева дала свое молчаливое согласие, и они двинулись вдоль улицы. Молодой человек продолжил свои рассуждения:

– Должен отметить, иногда здесь и вправду встречаются самородки. Им подчас не хватает наглости или веры в себя для того, чтобы прыгнуть выше, и они довольствуются маленьким ежедневным подвигом вместо того, чтобы остановиться, подумать и совершить большой. Растрачивая себя на суету, невозможно сотворить ничего стоящего. Разве не так?

Ева внимательно слушала незнакомца. Его слова показались ей отражением ее собственных мыслей, и все же кое с чем она могла поспорить:

– Но ведь мастерство нужно тоже как-то оттачивать? Как можно научиться передавать красоту, не держа каждый день кисти или карандаша в руках?

– Возможно, вы и правы... И все же, если вы читали дневник Сальвадора Дали, где он раскрывает тайны великого мастерства, перечисляя два десятка техник и навыков, то должны знать, что все не так просто. Последним он называет пятидесятое непременное условие, без которого вы никогда не сможете стать великим художником.

– И что же это? – К своему сожалению, Ева не держала в руках этой книги.

– Нужно родиться творцом, гением живописи, рисовать не руками, а душой. Только тогда вас ждет успех, только тогда можно быть уверенным, что дело вашей жизни – искусство, и вы не зря выбрали этот путь. Быть художником – это в первую очередь дар!

– Вы так говорите... – Ева внимательно разглядывала незнакомца. Красивые руки с длинными тонкими пальцами, худое небритое лицо, чувственные губы и очень выразительные глаза. Длинные кудрявые волосы были собраны в хвост.

– А вы сегодня совсем другая, нежная и трогательная.

– С чего вы взяли? Ведь мы едва знакомы.

– И правда, совсем немного, но мне кажется, что я вас давно знаю.

– Кстати, я – Ева. – Девушка протянула ему руку.

Молодой человек замешкался:

– Что же, Ева – тоже красивое имя. – Он протянул девушке свою ладонь: – Можно меня опять будут звать Федором?

Девушка засмеялась:

– Почему опять?

– Потому что меня так назвали мои родители, потому что друзья называют меня так уже больше тридцати лет и, наконец, потому, что мне нравится мое имя.

– Федор, вы такой милый и необычный. Не такой, как те, с кем мне довелось разговаривать в этом городе. Я здесь совсем недавно. Вы, должно быть, тоже художник или скульптор?

– Нет. Совсем нет. Я торговец. Можно даже сказать, купец.

– Правда? И чем же вы торгуете? – Ева была уверена, что он шутит.

– О! Это очень красивый и изящный товар.

– Вазы? – предположила Ева.

– Нет. Женщины. – Федор ожидал реакции своей спутницы.

– И какие они, эти женщины? – как ни в чем не бывало спросила она.

– Они прекрасные. Уникальные и неповторимые. Каждая из них – произведение искусства.

Еве стало не по себе. Она вспомнила все страшные истории, которые слышала от подруг про то, как бедных девушек сдают в рабство, продают в наложницы или приставляют в качестве игрушки к богатым толстопузым мужикам.

– Вы, должно быть, говорите неправду! – решила Ева.

– Даже в мыслях не было. Я всегда говорю правду, и только.

– Тогда вы ошиблись. Я не та девушка...

– Я торгую матрешками, – прервал ее Федор.

– Матрешками! О, господи! – Ева закрыла лицо руками. – Я-то подумала, что...

– Мы пришли. – Федор остановился напротив торговых палаток. – Вот это и есть мои супермаркеты. Имеется антиквариат, значки, фуражки, фляжки и флаги, но самое главное – матрешки. Таких красивых матрешек нет больше ни в одной точке этого города. – Молодые люди подошли к огромному столу, уставленному разноцветными деревянными куклами и прочими сувенирами.

– Какая красота! – ахнула Ева.

– Выбирай любую.

– Правда? – Ева смотрела на него, как ребенок на родителя, который привел его в магазин за новой игрушкой.

– Конечно, ты можешь взять ту, которая тебе больше всего приглянется.

– Тогда я возьму вот эту! – Ева потянулась за самой верхней куклой. Повертев ее в руках, она обнаружила, что у матрешки два лица.

– Это была моя любимая, – признался Федор. – Но для тебя мне ее не жалко. Забирай! Она твоя!

Ева чмокнула Федора в щеку, прижала матрешку к себе, и они пошли дальше по Арбату. Теперь уже втроем. Матрешка была такая огромная, что девушке пришлось держать ее обеими руками.

– Ой, смотрите, аттракцион! – Ева указала на палатку, возле которой толпился народ. – У меня есть десять рублей. Интересно, сколько стоит билет?

Билет стоил двадцать. Федор достал еще десять рублей, и им выдали по пять колец каждому. Нужно было попасть кольцом на бутылку, находящуюся на расстоянии пяти метров от черты. С первого раза Ева попала только одним кольцом, четыре других пролетело мимо. Ее спутник набросил на бутылку все кольца.

– Здорово это у вас получилось! – восхитилась Ева.

– И у тебя получится. Главное сосредоточиться на цели. Видишь? – Он подошел к ней сзади, взял ее руку в свою и задал нужную траекторию. Кольцо завертелось вокруг горлышка. За следующие полчаса молодые люди разорили призовой фонд: они выиграли дюжину мягких игрушек, две связки баранок, леденцы на палочках, оранжевый бубен и даже бутылку «Советского» шампанского.