По следам мистера Волка (СИ) - Кофей Ева - Страница 32

Он судорожно, тихо выдыхает, успокаиваясь, и поднимает на неё ласковый тёплый взгляд.

— Мил… Элис, доход это место приносить не будет, по крайней мере, быстро и легко с замком ничего не сделать. На новом месте мне придётся за него платить. Работу мне не дадут, поверь, с моей то репутацией. Я ведь, так как оборотень, обязан буду предоставлять информацию о себе… И ты, как же ты? А если замок, не знаю, зачем, но перейдёт к властям? Что будет с тобой? Ты привязана к этому месту. Понимаю, что выход найти можно и не всё так плачевно, как кажется на первый взгляд. Но рисковать не стоит.

— Если бы вы уехали, а убийства продолжились… это бы всё изменило, — тянет она. — Если они продолжатся.

— Если, — хмыкает он. — А потом мне и вернуться нельзя будет. Я уже ничему не удивлюсь. Ну да ладно, — улыбается, — не будем о плохом. Ты права, сегодня в конечном итоге всё вышло более-менее. Меня только волнует, что твой брат куда-то исчез. Он в замке вообще?

Герберту не хочется новых сюрпризов, поэтому он настораживается, за что сам себя одёргивает. Слишком подозрительным и дёрганным он стал за это время, нехорошо.

— Я поищу его, — кивает Элис. — Слава богу, мистер Кроули уехал. Думаете, он останется у той дамы на ночь?

Герберт смеётся.

— Зная ту даму, я бы не удивился.

***

Он вновь идёт по родным, но, к сожалению, ненавистным улицам Бонсбёрна. И сумерки идут за ним, и свет фонарей неприятно режет глаза и вызывает на душе непонятную тоску и тяжесть.

Герберт, как часто с ним бывает в последнее время, задумчив и угрюм, несмотря даже на то, что сейчас идёт к другу, в приятное, что уж душой кривить, пусть и грязное, место.

Мэрайя сказала, градоначальник обидел её. Любопытно, как часто такой правильный и непоколебимый, холодный Ричард посещает подобные заведения? Интересно, рассказывал ли он что-нибудь своей любимице — а Герберт очень удивится, если Мэрайя не его фаворитка — о своих делах и планах. Быть может, и про дело Герберта он обмолвился словом?

Даже если Ричард замешан в чём-то и держит это в тайне, граф вполне может ожидать, что кто-нибудь из девочек Морригона хоть немного, но в курсе дел. Быть может, если бы кто-то из них расследовал какое-нибудь дело вместо стражей, то до истины добирались бы куда быстрее! Развязывать языки так, как делают это прекрасные и распутные девицы в этом заведении, не может больше никто другой. Если бы ещё — граф тяжело вздыхает — был способ отличать нужную и полезную информацию от обычных сплетен…

Впрочем, на Мэрайю граф возлагает большие надежды, она женщина разумная, пусть и позволила себе оказаться в таком положении и до сих пор не выбралась из него.

Наладить бы свои дела, решить проблемы, и тогда… Герберт ведь всерьёз задумывается о том, что хорошо бы выдать её замуж. Хотя бы для того, чтобы подруга больше не забегала к нему в слезах и расстроенных чувствах.

***

Проходить мимо этого квартала Бернард не любит, прикрыть бы к чертям дом Морригона и разогнать всех его девиц! Лучше даже изгнать из города, но пока, и он надеется, что лишь пока, бизнес его вполне законен.

Кроме этого вполне себе приятное место — чистые заведения и дома, ровные дороги, аккуратный тротуарчик, фонари и деревья по сторонам дороги, всё такое тёмное, тёплое, блестящее. Как с картинки. И вечер ещё выдался на удивление тёплым, солнце совсем недавно дарило городу свои последние красные лучи, что дробились в окнах и редких зеркальцах луж, а теперь подсвечивало тёмно-лиловым горизонт впереди, уступая место темноте.

И Бернард прошёл бы мимо, не заметь он странного незнакомца, спешащего куда-то со следами помады на щеке и шрамом на шее…

Шрам. Это ведь было одной из примет… А кого?

Бернард хмурится, пытаясь вспомнить, и даже собирается остановить паренька. Так, на всякий случай. Осторожность в это тревожное время лишней не будет. Но когда незнакомец оказывается возле поворота с другой стороны улицы, Бернарда едва не сбивают с ног.

— Прошу прощения, — поправляет граф свой шарф, отступая на шаг. — Я был задумчив и невнимателен.

Бернард раздосадовано отряхивает своё пальто, словно от соприкосновения с Гербертом на нём налипла… да, волчья шерсть, и оглядывается — паренька и след простыл.

— Ничего, могу понять.

Из кармана его, как на зло, высыпается горстка блох.

— Да что ж такое… — смотрит на них Бернард, но собирать не спешит, как-то это неловко, что ли.

К тому же именно эти монетки почти не в ходу у приличных людей. Не зря ведь зовутся блохами. Вроде и пошло название с того времени, как бедняки, а они и составляли тогда большую часть населения, выбирали друг у друга блох, в буквальном смысле, и фигуральном, чтобы наскрести на жизнь.

— Не ожидал, — ухмыляется Герберт, — увидеть вас здесь. Да и, — бросает красноречивый взгляд на блошек под ногами стража, — как-то маловато будет, девицы эти тоже оскорбляться умеют.

— Смешно, — хмыкает он в усы. — Весело тебе, я погляжу.

— А что грустить? — пожимает граф плечом. — И вам бы не помешало расслабиться, дел поди по горло с расследованием.

— Намёк на то, что встретил меня здесь? А может я за вами следил, Оуэн?

— И позволил мне в вас врезаться? Хороша слежка, ничего не скажешь. Я скорее о том, что понимаю теперь, почему проще посадить любого, кто кому-то не понравился, чем искать виновных. У вас, я погляжу, все здесь развлекаются вместо того, чтобы заняться делом…

Бернард краснеет от злости, но сдерживает себя.

— Я проходил мимо. Но оправдываться перед вами и не обязан.

— Наш многоуважаемый градоначальник, видимо, тоже мимо проходит часто, — вспоминает Герберт слова Мэрайи, — а потом обвиняет приличных людей в распутстве, — не выдерживает он. — Не удивлюсь, если встречу здесь ещё и Людарика.

Бернард прикладывает немало усилий для того, чтобы подавить смешок. Вот этому он бы тоже не удивился. Ничуть.

Но надо заканчивать этот нелепый разговор.

— Ладно, будет вам, Оуэн. Я понимаю ваше негодование, но я вам не враг. Всего доброго, — кивает он на прощание, — мне действительно пора по делам.

— Да, и мне… Всего хорошего.

И совсем скоро граф уже стучит в двери своей давней подруги.

***

В доме Морригона Герберта Оуэна принимают ласково, словно дорогого гостя.

Быть может, он и убийца, но жертвы были приличными девушками, а значит ночным бестиям всё как с гуся вода.

Точнее — серебряные и золотые монеты — волки, филины, львы.

Вот когда бедный мужчина, запятнанный и забывший, что такое женское тепло, промотает состояние, можно будет воротить нос.

— Помнишь меня? — подмигивает Герберту рыженькая красавица в откровенном наряде. — Я сейчас свободна…

— Помню, — улыбается мечтательно, хотя и не собирался, им только покажи слабость, тут же насядут и просто так от них уже не уйдёшь. — Но, красотка, я не к тебе, не обижайся.

Он оглядывается по сторонам, прикидывая, куда идти, и слегка медлит.

Но Мэрайя ждала его. Все об этом знали, а потому ей уже сообщили.

— Спасу вас, — выходит к нему на вид очень приличная и очень молодая блондинка с открытым, светлым лицом. — Пойдёмте. Покажу, куда идти.

Он с благодарностью кивает ей и идёт следом, не без интереса ловя взглядом попадающихся на пути девиц.

— Столько новых лиц, — не удерживается он от замечания, хотя говорит скорее сам себе. — Так… странно.

— Почему?

— Потому что те, кто здесь давно, словно не изменились…

Звучит глупо. Будто Герберт не понимает, зачем тогда другие. Словно он воспринимает это место… как дом Мэрайи, и не может уложить в голове, как она впустила сюда конкуренток.

Он осознаёт это, а потому усмехается.

— Ничего, это я так… Здесь… У вас здесь думать трезво тяжело, несу чушь.

— Вам просто нужно расслабиться. Это, говорят, помогает.

Она подводит его к двери и указывает на красный диванчик рядом.

Прекрасный голос Мэрайи ласкает слух:

— Дорогой, ты долго… Подожди-ка, я ещё не готова.