Пленница ледяного герцога (СИ) - Варварова Наталья - Страница 10

Я вздрогнула, как от пощечины. Сама виновата. С первой же минуты блеяла рядом с ним, как перепуганная овца. Вот он и решил, что я из этой породы.

— Господин, леди юна и прекрасна. Что странного, что у нее имеются секреты, которыми она не желала бы делиться?

Конечно, мы с Самуэлем неплохо провели время, но я не ждала, что он встанет на мою защиту. Азазель опешил тоже:

— Возможно, ты прав. Просто эта охота вышла тяжелой. Мы попали в засаду и потеряли трех архонтов из первой когорты. Кто-то координирует действия перевертышей и хорошо осведомлен о наших планах. Кто-то провел лазутчицу прямо в сенат. На первый взгляд, совершенно бессмысленная история. Но в нашем последнем разговоре не ты ли подчеркнул, что безопасность Чертогов важнее всего? Необходимо разобраться, как и зачем Фелиция оказалась у нас, и только потом — все остальное.

— Не поздно ли… — начал было Самуэль.

— Не нужно напоминать, в чем заключается мой долг, — отрезал принцепс. — Отведи девушку в ею комнату. Я приведу себя в порядок, она восстановится после альдижи. Потом мы поговорим.

По-моему, старикан торопился забрать меня подальше от разъяренного консула. Через миг я уже сидела на той самой кровати, с которой столько дней не могла встать.

— Не принимай его ворчание близко к сердцу, — напутствовал крысюк. — Мысль, что ты служишь нашим врагам для него не так тяжела, как подозрение, что ты можешь прятать под сердцем привязанность или обязательства перед другим мужчиной. Поэтому прими совет древнего существа. Приоткрой свои чувства хотя бы немного. Пускай отдает себе отчет, что твое сердце при виде него бьется чаще — и не всегда от страха. Заявить этому замороженному, что он меня пугает до колик? Что когда он не шевелится и не угрожает, я тайком его рассматриваю? Что где-то в глубине души верю, что, если он возьмет меня на руки, то… То я буду в полной безопасности и перестану принадлежать самой себе. Нет и еще раз нет!

Самуэль исчез. Я коротала время с альбомом для рисования и карандашами. Перерисовывала необычные бутоны насыщенно-фиолетовых роз. Такие букеты стояли в спальне по всем углам и испускали терпкий аромат. Интересно, позволительно ли в процессе борьбы с ядом вставать и расхаживать по комнате.

Солнце за окном садилось, облака окрашивались во все оттенки — от золотого до розового. Я передвинулась к открытому окну, чтобы набросать на холсте нечто более величественное, чем обыкновенные розы. Краем глаза заметила фигуру в белом. Герцог стоял на пороге и не сводил с меня буравящего взгляда.

По-моему, еще ни разу в жизни я не поворачивала голову настолько медленно. Мне придется взглянуть ему в глаза и увидеть свое отражение в вечных льдах. На этот раз звуки замерли (или замерзли?) прямо в горле. Азазель явился ко мне в халате, но каком!

Узкий, ровно по фигуре, он спускался до пола. Запахивался под горлом и удерживался единственной жемчужиной. Тем не менее, на то, что это все-таки халат, указывал кушак. Такой же белый, со сливочным оттенком, как и все одеяние. Золотая вышивка шла вдоль отворотов и до самого низа, повторялась на манжетах.

Домашний вид герцога меня сильно нервировал. Волосы он убрал в косу. И это тоже меня добило. Боюсь, я таращилась на него, как если бы один из эльфов, в которых я верила в детстве, сошел со страниц моих книжек.

Когда он двинулся ко мне по мягкому ворсу ковра, я убедилась, что он бос. Да, как порядочная девушка я имею право хлопнуться в обморок — мужчина в моей спальне. Но как девица, один раз почти согласившаяся на замужество и испытавшая, что такое близость, я, пожалуй, воздержусь.

— Что-то не так? — напряженно спросил он. — У тебя столько эмоций, что, кроме, беспокойства, все они ускользают от меня. Как ты это делаешь?

Плечи у него скорее широкие, и при этом он очень стройный. Талия почти как у меня. Ну, ладно, это я преувеличиваю.

Уверена, что Азазель — образец мужской красоты в этом странном мире. Пресветлые вряд ли нуждались в мужественных мощных фигурах. Для битвы на мечах требовалась гибкость. А в полете… Прости меня, первая богиня, о чем я только думаю?

— У тебя случайно нет остроконечных ушей? Ты бы сошел за эльфа.

— А ты любишь сказки, Эль Аму Тадир? — к моему облегчению, по холодной глади его глаз опять сверкали лиловые искры.

— Только с хорошим концом. Но в нашей нет на него даже намека.

— Я принес тебе домашнее одеяние. Такое же, как на мне. Оно указывает на принадлежность к Пурпурным. К моему близкому кругу. Сейчас на тебе очаровательный наряд для сна. В нем ты можешь также завтракать. В халате — проводить дневной досуг, беседовать с Самуэлем. Раз вы поладили, я не в праве тебе это запретить.

— Очень щедро с твоей стороны. А в чем мне встречать хозяйских любовниц? Я оскорбила их неправильным платьем?

Азазель нахмурился, словно я допустила бестактность.

— На тебе одно из лучших платьев Миаса. Оно стоит больше, чем весь их гардероб. Подходит для выхода в свет и приема самых знатных из нас. Просто, раз оно выдано для сна, я бы предпочел, чтобы ты использовала его по назначению.

Я запуталась и сказала об этом.

— Все в порядке. Самуэль объяснит нужные тонкости. Я заказал несколько повседневных платьев, тоже у Миаса. В этом наряде на тебя буду смотреть только я.

Я обомлела. Это звучало как нечто личное. Однако я по-прежнему не разбиралась в их обычаях. Герцог отодвинул стул и уселся напротив меня, в то время как я продолжала тихонечко жаться на кровати.

— Что все это значит? Зачем столько возни, — халаты, наряды для всех случаев жизни — если ты в любой момент меня уничтожишь?

— Что за ерунда? Я забрал тебя для изучения, испытал влечение и сделал своей. Если ты разочаруешь меня, станешь раздражать, то отправлю в свои дальние владения, чтобы пореже пересекаться.

Меня затрясло. Он говорил об этом это так просто, так уверенно.

— Простите, принцепс, а как такое могло получиться? Почему я не в курсе, что уже принадлежу кому-то?

— Не кому-то, а мне. Перворожденным не отказывают. Но я все сделал по правилам, обратился к твоей душе и она меня не отвергла. Ты обняла в ответ.

Не помня себя я соскочила с его ложа.

— Самуэль увидел во мне твою вещь, подружки назвали игрушкой. То, что я полубессознательном состоянии потянулась к теплу, не зная, чем мне это грозит, не считается! Понятно?

— Я бы поцеловал тебя, чтобы успокоить. В историях по вашим мирам говорится, что так ведет себя мужчина по отношению к женщине, когда передает нежность и положительные эмоции. Давай попробуем?

Эх, и почему предыдущий опыт контактов с ним ничему меня не научил? Я схватила его за плечи, чтобы потрясти. Вытрясти из всю эту галиматью. И тут же меня шарахнуло его митрой. Я замерла между стулом и кроватью, хватая ртом воздух, как выброшенная из воды рыба.

Боли не было. Только ослепительная вспышка. И ощущение, что из меня выбило весь воздух.

— Ты что, не видишь? Мы несовместимы. Мы из разных рас, — кое-как прохрипела я.

— Нестрашно. Я научу тебя меня принимать. Не совершай резких и агрессивных движений. Я не убрал митру. В любом случае, в следующий раз получится лучше. Дотронься сейчас. Ты ведь хотела посмотреть мои уши?

А-а-а-а-а-а, — только и сумела выдавить я, пятясь к постели.

— О каком мужчине ты думала, когда смотрела на меня, когда я вошел?

Он положил руку мне на лоб. Шок отпускал, на его место пришла сонливость. Мое обычное состояние в этом доме.

— Но ты думала о нем не слишком долго. Все остальное время в твоих мыслях был я, — удовлетворенно заметил он.

Азазель поднес мою кисть к губам и поцеловал во внутреннюю сторону запястья.

— Как с тобой сложно, Эль Аму Тадир. Ведь я пришел не укладывать тебя спать, а разобраться со взломом сената.

Возможно, он говорил что-то еще, но я уже не слышала.

Азазель