Ребенок для Азата (СИ) - Зайцева Мария - Страница 30

— Наира…

— Нет, я договорю. Азат, тот подслушанный разговор… Он был катализатором. Я сидела дома, ждала тебя бесконечно и постоянно спорила сама с собой, убеждала себя, что все хорошо. Ведь главное, что ты меня любишь, что никогда не оставишь, от всех защитишь… Ты ведь защищал… Я была тебе так благодарна… И за это одно готова была смиряться, терпеть, надеясь, что привыкну. Или что со временем ты позволишь мне если не работать, то хотя бы заниматься чем-то полезным, например, вести какую-то благотворительную деятельность… Я на все была готова, потому что… Ох… Потому что испытывала к тебе чувства, Азат. К тебе, такому, каким ты был в пещере, и потом, со мной. Но оказалось, что у тебя двойное дно.

— Это не так, Наира… — он качает головой, хмурится, кажется, даже злится на меня.

Конечно, мужчины не любят всякие проявления эмоций, считают их слабостью. И даже разговоры про это не любят. Но я не могу остановиться, у меня словно заслонка открылась, запирающая все бушующие столько времени страсти.

— Это так. Ты меня видел своей женой, послушной, тихой, красивой. Ты так радовался, когда узнал, что я чистая, что не обманывала тебя! А я порой думала, что было бы, если б… Если б я позволила кому-то до свадьбы? Здесь это не считается грехом, Азат.

— Не говори про это, — а вот тут он уже рычит раздраженно. Что, Зверь, даже думать про это неприятно? Что значит для тебя моя чистота? И как бы мы жили, если б ее не было?

— Я вот думаю, Азат… А как быстро ты натешился бы со мной, если б… Если б я не сохранила себя? И как скоро ты нашел бы себе другую женщину? Или женился бы? На правильной, чистой?

— Зачем ты сейчас говоришь о том, чего не было и не могло быть?

— Могло. В том-то и дело, что могло… Я сбежала не потому, что не могла жить без своего… парня. Нет, Азат. Я сбежала, потому что внезапно поняла, что ты меня не любишь. Ты любишь ту чистую девушку, покорную, правильную, образ которой себе нарисовал. А если б я была другой, то… Да ты и показал, что было бы в этом случае. Помнишь, наше первое знакомство? Уже у тебя дома? Я не забуду этого, Азат. Я затолкала эти воспоминания глубоко в себя, но они все равно проявились, когда услышала, что ты согласен с Саюмовым насчет меня. Что рассматриваешь такой вариант. То есть, получается, что все это время я жила бы под угрозой внезапно оказаться не у дел? Что, если б наскучила тебе, раздражила, сделала что-то не так… И ты бы сразу решил вопрос? Лишил меня ребенка, не думая даже о том, каково мне? Азат, я не собака, чтоб таким образом распоряжаться мной. Я была твоей… Но и ты был моим. Я так думала. А оказалось…

— Наира… — он говорит тихо, не похоже, чтоб сильно разозлился. Я даже немного удивляюсь. Раньше он бы здесь все разметал, разбросал в ярости и злобе. А сейчас… Что-то поменялось?

Впрочем, неважно. Главное, что я высказалась до конца. И больше ему знать не надо.

— Азат… Ты говорил эти слова, я не сумасшедшая. Просто для тебя, наверно, настолько проходной разговор, что ты его не и помнишь… И это тоже много говорит о ситуации. Я не скажу тебе, каким образом я сбежала, даже не надейся. Да и не важно это теперь. Важен итог.

— Подожди… Я вспоминаю… Это было… Буквально накануне того дня, как ты… исчезла, да?

— Да.

— Наира, ох, шайтан… — он подается вперед, неожиданно оказываясь совсем близко, берет меня за руки. И я не могу их отнять, настолько горячо мне сейчас в его ладонях. Жжется, но не обжигает! Как так может быть? Смотрю ему в глаза, сейчас живые и обволакивающие. Он не играет в этот момент, совсем. Это глаза не Зверя дикого, мне привычного, а того спокойного и одновременно огненного мужчины, который так сладко грел меня в холодной пещере, — Наира… Мы вообще не про тебя говорили!

— Зачем ты обманываешь? — невероятно больно понимать, что опять обманулась… Он смотрит честно, но ведь врет! — Я слышала свою фамилию! Вы говорили про ночной клуб… Меня обсуждали!

— Сестру твою обсуждали! — резко прерывает он меня, — сестру!

— Алию? — я все еще не понимаю, глупость какая-то, — а зачем вам ее обсуждать?

— Рахмет… Я не должен говорить, это не мое дело… Но он… Он с ней связался. Сам. Уже после того, как мы с тобой выбрались из пещеры… Там очень непонятная история… Но к моменту того разговора нашего, Алия встречалась с ним. И была от него беременна.

— Он женился на ней? — хмурюсь я, не припоминая ничего по этой теме. Мне кажется, что явно бы кто-то что-то сказал мне, хоть и не общалась с родней… Город небольшой, окружение у нас компактное…

— Нет, — усмехается Азат, — не женился… Просто… Встречались. И она забеременела.

— Но… — я все еще не понимаю, не осознаю ситуацию, — как это? А Рустам?.. И вообще… Как же это?

— Я не знаю всех подробностей, Рахмет не делился, но его отношение к ней было не особенно хорошим… И ее отношение к нему, насколько я понимаю, тоже. Она его шантажировала, угрожая абортом, если не женится… А он хотел детей.

— Ох, Всевышний… — услышанное не укладывается в голове. Моя сестра… Она же такая молоденькая! На тот момент ей едва исполнилось восемнадцать! — Но… она же не хотела за него замуж…

— Я не знаю все в деталях, сладкая… — еще раз повторяет Азат, кладет руку мне на плечо, тянет на себя… И я, обескураженная свалившейся на голову информацией, покорно позволяю ему это сделать, толком не понимая происходящего. — Но Рахмет был в ярости… И мы говорили с ним про Алию, да. Он решал, жениться ему на ней или нет. И что делать, если она продолжит себя вести так, как вела… И да, я, кажется, поддержал его разговор про пансионат и прочее… Но, сладкая, пойми меня, — тут Азат утыкается мне в шею губами, заставляя вздрогнуть и невольно отклониться, — я не думал так тогда! И сейчас не думаю! И вообще… Я от тебя с ума сходил, какой пансионат? Какие горы? Я от тебя… с ума… сходил…

Он повторяет эти слова между поцелуями, мягкими и невероятно чувственными, в шею, плечо, чуть ниже — в ложбинку груди… И я понимаю, что уже, оказывается, сижу у него на коленях! Когда? Как? Всевышний! Что мне теперь?..

Пытаюсь остановить, горю вся от его губ, внутри, в сердце, пожар!

Азат опять меня обманул, подобрался так близко, прекрасно зная, что я не могу сопротивляться по-настоящему. Всевышний, кого угодно другого оттолкнула бы, сражаясь, как дикая кошка, а его…

К тому же его слова не дают прийти в себя, не могу до конца их осмыслить, теряюсь…

Он не про меня говорил, не про меня… Он меня любил… Любит… Любит…

Он первый раз мне говорит это с момента нашей новой встречи здесь, в Швеции. И слова проникают под кожу, уже горящую от его поцелуев.

— Я не… Азат… — задыхаясь запахом его кожи, дурманящим, сводящим с ума, все же пытаюсь остановить, но Азат легко преодолевает мое сопротивление, мягко, но настойчиво целуя в шею, ниже, в ложбинку между грудей… Он знает все мои слабые места, знает, от чего я воспламеняюсь, горю…

— Сладкая… Такая сладкая… С ума сводишь… Все время… Пожалуйста… Ни о ком не думал, никого не хотел все это время…

Его слова бьют прицельно в сердце теперь. Он ни о ком не думал… У него никого не было? Год? Да? Он же говорил… А я не верила. А теперь… Верю…

Азат не мог заставить меня подчиниться, когда был Зверем, жестоким и настойчивым. Но сейчас я покоряюсь ласке. И тону в его объятиях, ощущая себя полностью так же, как в наш первый раз, в пещере, где не было Зверя. А был мой мужчина, мой защитник, тот, кто всегда утешит, всегда поддержит…

Диван под под моей спиной мягкий, я утопаю в нем, цепляюсь за крепкие руки Азата, в попытке обрести хоть сколько-нибудь устойчивое положение, хоть немного прийти в себя, осознать…

— Красивая моя… — шепчет он мне на нашем родном языке, — жамали…

Его голос звучит, словно чарующая песня, сладко и завораживающе.

А руки скользят, мягко-мягко, осторожно… Но так умело, что спустя пару мгновений оказываюсь перед ним в одном белье. Ужасное платье подарила мне Лаура! Предательское! Расстегивается одной только молнией сбоку!