Другая жизнь. Назад в СССР-2 (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 1

Тогда, как оказалось, они всё записали, через встроенные микрофоны на магнитофон и даже дали мне прослушать. Хм… Действительно, оказалось совсем неплохо. Мой голос органично менял интонационную окраску и тембр. Мы ещё немного поговорили с «друзьями» на английском и меня отпустили под одобрительные аплодисменты. Виктор отвёз меня домой и по дороге рассказал мне, что уже заказали и оплатили видеопроекторы. И что за эту «идею» его похвалили.

Как оказалось, Виктор тоже не был жителем Владивостока, но был частым его «гостем» по линии внешней торговли.

— Я, кстати, тоже МГИМО оканчивал. Внешнеэкономический факультет… Так что подумай над предложением Селуянова. Он просто так авансы не раздаёт.

— Так, он ничего мне и не дал. Это всё разговоры просто.

Виктор, глянув на меня, покрутил головой.

— Такие люди ничего просто так не говорят. Пока я не буду говорить тебе, какую он занимает должность, но — сказу одно — не маленькую.

— В Цэ-Ка?

— Везде, — ответил и так хмыкнул Виктор, что я решил, что мне сведения о «друге» не нужны.

После этого мы с Виктором встречались практически ежедневно. Он отвозил меня в «Серую Лошадь», где я занимался дублированием. Процесс был прост. Одновременно с демонстрацией фильма на экране телевизора, шла запись на другой видеомагнитофон с накладкой моего голоса, улавливаемого микрофонами, как оказалось, вмонтированными в свисающие цилиндрические плафоны. Для того, чтобы звук телевизора не накладывался на запись, слушал я через наушники. Марки, кстати, JVC. Тут вся техника была именно такой марки.

Потом Виктор исчез, оставив записку и кучу кассет, которые надо было переозвучить. Мы, кстати, договорились с «друзьями» о моём гонораре и он был очень даже неплох. Двести пятьдесят рублей за озвучку одного фильма. Нормально да? Мне и в жизни не пришло на ум требовать с них такую цену. И хорошо, что я при вопросе о сумме, замялся и долго не говорил сколько хочу. Им самим пришлось «угадывать» и они, начав с сотни, с третьего раза «угадали».

А Света вдруг уехала жить к бабушке в Одессу.

— Вот так вот, граждане-товарищи работают, — сказал мне мой «внутренний голос». — Значит точно тебя готовят для контакта с какой-то британской, э-э-э, рабоче-крестьянской «принцессой». А может быть не британской… Не известно, кто там ещё будет. Может кто-то из детей перебежчиков. У кого-то из Кембриджской пятёрки есть дети…

— Слушай, мне пофиг, — сказал я своему «внутреннему голосу», — кто и зачем меня «танцует». Мне это интересно до тех пор, пока мне это интересно. Разведка меня вообще не интересует. Мне интересно, что я на фильмах за какие-то две недели уже заработал шесть тысяч. Шесть тысяч! Прикинь? За такие две недели! Посмотрел фильм, озвучил, получил деньги. Родители рады, я приодет, что ещё нужно для счастья? И не думаю, что они Светлану специально к бабушке отправили… Да и не клеилось у нас с ней. Она наверное, обиделась на меня и перебралась поближе к своему дяде-актёру. Он же где-то там снимается?

— Не знаю, не знаю… В моей истории её туда, к хохлам, совсем не тянуло. Не нравились они ей.

— В твоей истории не было, в моей — есть. Всё! Отстань. Меня моя теперешняя жизнь вполне устраивает.

— Аркан! Пошли, получишь противогазы на своих архаровцев! — позвал я Аркашку Лещенко из «в» класса, курившего со всеми курильщиками за верхним углом школы.

— Мих, да позови кого-нибудь из наших…

— Да, ты хоть какую-то совесть имей, Лещ! Иди и сам зови! Мне этот балет с командирством нах*й не нужен. Скажу военруку, что голова болит, и он тебя переназначит. Мне ни хрена не будет, я больной на голову, а тебе он трояк впиндюрит, если ты плохо командовать будешь. А тебя с трояком по НВП ни в какое мореходное училище не возьмут.

— С чего ты взял, что я в мореходку собираюсь? — удивился Аркашка.

— А куда ещё? У тебя папа моряк! Я тоже собираюсь.

— Да? А куда? В Рыбу?

— Аркаша, иди, получи противогазы, и потом поговорим. Скоро машина придёт, а твои головорезы ещё не влатанные. Мои и Сашкины получили, а твои при команде газы, вынуждены будут жрать землю. Ты нашего военрука знаешь. Сейчас построит всех перед клумбой и нырять в глубину заставит.

— Ну, пошли, — сказал он и, жадно затянувшись, забычковал «родопину», завернул её в конфетный фантик и положил в нагрудный карман джинсовой куртки. Отец Аркашки ходил за границу на каком-то грузовом теплоходе и Лещ был «влатан по полной в джинсу». Только противогаза у него не было, хе-хе-хе…

Вскоре все мои бойцы имели странный вид ополченцев, то есть — гражданских лиц, выполняющих военные функции. Только оружия им и не хватало. Каких-нибудь винтовок-трёхлинеек. Ха-ха… Тогда бы некоторые легко могли бы сниматься в фильме про «Мальчиша-Кибальчиша». Некоторые из нас выглядели совсем ещё маленькими: Швед Костя, например, Серёга Рябов, Юрка Алексеев. Они и вели себя, как дети: лыбились во все тридцать зубов, шутили, толкались, кто-то играл в «слоника», раскачивая «хоботом» противогаза…

— Я сейчас кому-то этот хобот в одно место засуну! — несколько грубовато обратился я к «своим бойцам». — Что за детский сад, мать вашу! Ерисов, Балдин, собаки дикие, ну ка спрячьте средства индивидуальной защиты, или я не знаю, что с вами сделаю. Будете у меня траншею в них копать от забора и до вечера. Вы ещё не знаете, что такое военные сборы. Там морпехи будут нами командовать, и будут дрючить не по-детски, а по-военному. Так вот, я-то выживу, а вот выживете ли вы, я сомневаюсь. На гауптвахте сгною!

Я рявкнул так, что чайки, кружившие над школой, шарахнулись в строну.

— Тренируешься? — спросил меня голос военрука. — Отрабатываешь командный голос? Молодец. Ты с ними построже. Не на прогулку едем. Военные сборы в воинской части — дело серьёзное. Там порядок нужен. И создавать этот порядок нужно отсюда. Машины приедут, не давай рассаживаться. Делать всё по команде. Предупреди всех.

— Так, слушать меня! — гаркнул я, выдыхая низом живота.

За две недели я натренировал свой голос, по методике «предка» поставив дыхание и научившись не перенапрягать связки и включать «резонаторы». Очень полезный опыт, я вам скажу. Особенно для исполнителей популярных песен, которым я стремился стать к июлю-августу. Валерка Гребенников и сейчас упрашивал меня взять с собой гитару, но нафиг-нафиг. Гитара в армии — путь в один конец. Пойдёт по рукам и не заметишь. Правда «громовскую гитару» я уже вернул хозяину, так как через Виктора купил свою первую личную гитару с металлическими струнами. Это была Чехословацкая «Кремона». И зачем я брал бы новую гитару в «армию»? Балбесов малолетних удивлять-развлекать? Морских пехотинцев?

Валерка Гребенников после того, как я спас его задницу и имущество от грабителей ко мне проникся уважением. Сам я его не игнорировал, но и инициативу к общению не предпринимал. Он же несколько раз видел, как я уезжал то на синих жигулях Виктора, то на оранжевых «служебных» «куратора» и пытался узнать куда. «Куратор» тоже возил меня показывать руководству крайкома и райкома партии, где мне пришлось поучаствовать в согласовании плана мероприятий пионерской «спецсмены». Там тоже, кстати, просматривали фильмы с моей озвучкой и тоже впечатлились её качеством. Впечатлилось партийное руководство и тем, что меня рекомендовало не просто местные «товарищи в штацком», а «товарищи», как оказалось, из самой Москвы.

Интересной хернёй эти товарищи в штатском занимались. Что это за мероприятия такие по распространению подрывной кинопродукции в народных массах. Ведь они собирались именно что распространять идеологически чуждую СССР культуру и нравы. Но меня их танцы с бубнами интересовали по стольку, поскольку мне платил Виктор. Как я понял, это всё-таки была его «тема» с видео, хе-хе, прокатом.

Валерка всё-таки побывал у меня дома, впечатлился моей фонотекой и уломал меня, красноречивый, пускать мои диски в оборот для обмена. Я сказал, что этой хернёй пусть он занимается сам, вот он и занялся. Он брал мои диски и приносил чужие. Мы переписывали музыку через мою «Ноту» на бобины, которая, оказалась, пишет лучше Валеркиной «Астры».