Один шанс есть - Самаров Сергей Васильевич - Страница 6

• Предыдущая
• 6/15
• Следующая

Он посмотрел на крупную фотографию в рамке, поставленную на высокий комод. Странно, сейчас вот смотрит на фотографию. И узнает рядового Юденича. А без фотографии, при всей своей профессиональной памяти армейского разведчика, никак не может вспомнить лицо солдата. Наверное потому, что солдаты все бывают на одно лицо, и никого из них подполковник во время службы особо не выделял.

Анна Ярославна остановилась у окна. Наверное, и такая поза тоже что-то ей напоминала. Имя и отчество у нее хорошие. Как у знаменитой королевы Франции, дочери князя Ярослава Мудрого. Хотя сама она отнюдь не княжеская дочь, и даже возможность стать королевой, пусть и не республиканской Франции, ей не грозит...

– Я насчет кредита интересовалась... Только кредит отдавать же надо. Никто не даст...

Будто она надеялась, что ей дадут кредит без отдачи...

Пора было и уходить. Виктор Васильевич с трудом выносил атмосферу этой квартиры. Здесь пахло только лекарствами и болезнью. Он, отставной подполковник спецназа ГРУ, многое в жизни перенес и никогда не чувствовал такой физической усталости, как от посещения этой квартиры. Кроме того, запах лекарств сразу возвращал его не разумом, а эмоциями в отделение госпиталя, где он провалялся два с половиной месяца, после чего вынужден был уйти в отставку. Можно было бы и на пенсию по инвалидности отправиться. Однако инвалидом чувствовать себя не хотелось. Теперь он снова ощущал боль и болезнь, они висели в воздухе вокруг него. Это переносить было тяжело. И потому Евсеев встал.

– Деньги я могу вам оставить. Семьдесят тысяч долларов. Хотя держать дома такую сумму, честно говоря, опасно.

– Нет-нет. Пусть у вас будут... – Она словно испугалась новой возможной напасти и даже руки перед собой выставила, словно защищаясь.

– Ладно... Тогда я пойду. Извините уж, что не стремлюсь вас успокоить. Не умею я обманывать. Трудное лежит на нас с вами дело, но я попытаюсь его сделать. Хочу попросить одного богатого человека. Может быть, даже сегодня. Не в долг, а в качестве помощи. Может быть, у меня получится, но твердо я вам обещать не могу.

– Может, чайку попьете? – не слишком настойчиво предложила она.

– Нет-нет. Я спешу.

Виктор Васильевич покинул этот дом гораздо более стремительно, нежели входил в него. Хотелось глотнуть свежего воздуха. И сам себе он казался похожим на рыбу, выброшенную на берег. Хотя знал, что открывать рот при дыхании не будет никогда. У него привычка держать губы твердо сжатыми.

На улице и правда дышалось легче, там пахло бензином и выхлопными газами автомобилей, а не лекарствами. А к бензину и к выхлопным газам каждый горожанин привык настолько, что почти не чувствует их.

– Ерема, я пришел, – кивнул Виктор Васильевич «противоугонному устройству».

Пес полез «целоваться», и Евсеев невольно улыбнулся своим неулыбчивым лицом, отстраняя его от шершавого языка собаки. Ермак успокоился быстро и занял свое привычное положение на заднем сиденье.

Евсеев взглянул на автомобильные часы. До встречи с полковником Мочиловым время еще было, но задерживаться где-то тоже не стоило, потому что Москва изобилует пробками, и неизвестно, где встретишься с очередной. Виктор Васильевич еще раз, теперь более основательно, помассировал шею и выехал с парковки, прикидывая, каким путем ему лучше добираться на Хорошевку к зданию ГРУ...

– Я прекрасно тебя, Виктор Васильевич, понимаю. И у меня тоже душа болит от каждого подобного случая, но я посадил специально человека, чтобы он просмотрел все наши агентурные сведения и все сведения МВД, в том числе и МВД самой Чечни, но никакого следа... У кого же, в конце-то концов, этот парнишка может находиться?

– Человек, который звонил сегодня уже в третий раз – один и тот же звонил! – называть себя упорно не желает. Анна Ярославна специально по моей просьбе спрашивала его. Он не ответил. Если не отвечает, значит, у него есть какие-то причины не называть себя. А теперь если и назовется, то наверняка только вымышленным именем.

Полковник Мочилов начал растерянно и бесцельно передвигать по столу бумаги.

– Мамаев, банду которого ты тогда уничтожал, давно в земле покоится... Кто-то из членов его банды?

– Возможно, Юрий Петрович, возможно... Но я даже не знаю, сколько человек тогда уничтожили, сколько в плен взяли, сколько ушло. Меня ранило до окончания операции. И сразу вывезли вертолетом.

Евсеев почесал заметный шрам над правым ухом, спускающийся сверху до скулы. Шрам слегка зарос волосами, но просматривался отчетливо. Полковник Мочилов ответно почесал свой шрам, пересекающий все лицо. Этот шрам, раньше заметный, сейчас уже почти зарос и явственно просматривался только тогда, когда Мочилов возбуждался, а кровь приливала к голове.

– Я помню... Надо, думаю, поднимать материалы прокуратуры. И интересоваться списками на тех, кто был тогда с Мамаевым. На всех, кто остался жив. Сколько у него вообще человек было?

– В тот раз он собрал больше шестидесяти из разных джамаатов. Планировал провести крупную акцию. Мы остановили его на полдороге к Гудермесу.

– А что с мальчишкой было?

Евсеев поморщился, вспоминая. Ему не были неприятны сами воспоминания об операции, которую он проводил силами своего отдельного батальона. Просто эти воспоминания пресекались в конкретном месте, и это пресечение вызывало головную боль. А массировать шею при полковнике не хотелось.

– Мы Мамаева в урочище обложили, пути отхода перекрыли полностью с трех сторон. С четвертой его группа «кадыровцев» держала. Вторая рота у меня в резерве была. Перекрывала дорогу, чтобы кто-то к нам с тыла не сунулся. С ротой связь прервалась. Я рядового Юденича и послал. Выяснить, что со связью... Связь восстановили, Юденич назад пошел, а тут Мамаев в прорыв двинулся. При поддержке минометов... Меня и накрыло... И Юденича с тех пор больше никто не видел.

– И сколько, говоришь, за него просят?

– Двести тысяч баксов...

– Неплохо... Отсутствием аппетита не страдают.

– Считают, что мать может за столько продать свою квартиру. А квартира эта ей не принадлежит. Естественно, занять деньги она не может, поскольку не сможет никогда их отдать. Я смог найти пока только семьдесят тысяч. За три месяца... И не уверен, что смогу найти остальные...

– Что я тебе, Виктор Васильевич, сказать могу... У меня таких денег, сам понимаешь, нет. И у меня нет гарантии, что при такой минимальной информации мы можем рассчитывать на помощь силовых органов. Обратиться сейчас в МВД Чечни – и, пожалуй, мать никогда уже не увидит мальчишку живым. Информация оттуда уходит моментально. Восточный вопрос – у всех есть кумовья и кунаки... Я попробую подключить пару ОМОГ[3], сейчас у нас четыре группы в Чечне находятся. Пусть поищут следы, но осторожно. В свою очередь, подниму личное дело солдата. Кто он по гражданской профессии? Не знаешь?

– Не знаю. Я его даже в лицо плохо помню.

– Ладно. Подниму личное дело. Есть шанс зацепиться за профессию, если хозяева ее пожелают использовать. Обычно они такой шанс заработать не упускают. Это все. Полностью переключить все силы на поиск я не могу, поскольку все группы выполняют свои конкретные задачи. Поэтому рекомендую тебе продолжить параллельный поиск денег...

Полковник встал, показывая, что разговор окончен.

В принципе, после своего звонка и короткого предварительного разговора по телефону Виктор Васильевич и не ожидал, что полковник Мочилов бросит все свои дела, отменит все операции, проводимые в Чечне силами спецназа ГРУ, и займется только поисками рядового Анатолия Юденича, официально пропавшего без вести шесть с небольшим месяцев назад... Не ожидал Евсеев этого даже и до своего звонка. А обратился он к своему бывшему командованию только в надежде найти какие-то случайные следы. Мало ли – проскользнула информация...

Но такой информации тоже не оказалось...

• Предыдущая
• 6/15
• Следующая