Джунгли. Том 2 (СИ) - "Focsker" - Страница 41

— Не нужно гневать богов. — Поднявшись, беру со стола кулон в форме двух перевязанных между собой клыков и вкладываю его обратно в руку Аукай. — Они ведь всё слышат и тоже могут на вас обидеться.

— Прошу, не отвергайте меня… — Обхватив мои кисти своими, целует мне руки Аукай. — Ради вас я даже на смерть пойду!

— Не нужно… — Глядя на неё сверху вниз, удивляясь собственной слепоте и недальновидности, смотрю на ту, кто ещё ничего не поняла.

— Ради вас я предам кого угодно! — Отпустив мои руки, схватила за штаны и, с стула, упала на колени Аукай.

— Не нужно никого предавать. — Положив той руку на плечо, тяжело вздохнув, хочу заставить её подняться или хотя бы сесть на стул.

— Агтулх, умоляю, позвольте остаться с вами, позвольте… одну ночь, всего одну ночь.

— Не нужно умолять. — Кое-как усадив ту на кровать, сажусь рядом, а потом руку свою кладу ей на ляжку. Женщина будто одеревенела, её словно замкнуло, сжало, превратив в неподвижную куклу. — Аукай Путьчитвай, пусть мои слова и могут прозвучать наигранно, неестественно, скажу вам честно — вы тоже мне понравились.

Женщина потупила взор, печально усмехнувшись, кивнула, видно, сразу не поверила.

— Можете не опускаться до столь низких для вождя слов. Просто не лгите и оставайтесь собой. Я уже поклялась вам в верности, сделаю для вас всё, что смогу, так что…

Другого выбора у меня нет. Прихватив её за голову, затыкаю её губы своими, врываюсь в её рот и, подавшись вперёд, валю на кровать. Этот трёп, её прибеднения, сказки о «верности». Сейчас мне насрать на всё и вся, включая политику и обещания. В эротичных снах я видел этот момент с Аукай, то, как срываю с неё рубашку, в руке сжимаю эту загорелую только наполовину грудь и… как стягиваю с неё брюки. Всё происходило непоследовательно, в запале страсти. Сначала, не рассчитав силы, порвал подаренную ей нашими девочками майку. Затем, пользуясь её нерешительностью мне противостоять, оставив лежать в кровати полуголой, налил нам ещё по бокалу, предложил выпить и всё-таки стянул с её задницы, вместе с трусами, последний элемент одежды. Сейчас, как пара дней ранее, она была полностью голой, такой же горячей, продолжающей манить меня своим странным загаром и телом взрослой, эротичной женщины.

— О, милый Агтулух, что же я буду должна тебе за поцелуи, за ласку, за… — Глядя на мой дергающийся член, говорунья оторопела и неуместно спросила: — Может, я должна кого-то убить для тебя? К примеру Марис?

Ножки её были хоть и мягонькими, визуально не слишком накачанными, но в то же время оказались чертовски сильными. Положив руки той на колени, внезапно не смог их раздвинуть по сторонам.

— Ноги раздвинь. — Требую я, и та, ойкнув, тотчас по команде моей едва ли не демонстрирует шпагат в воздухе. Мало того что невероятно красивая, так ещё необычайно гибкая. Голову мою посещает необычная мысль. Такого я ещё не делал с кошками, и вот есть возможность попробовать сейчас. Как в детстве на уроках физкультуры, я заставляю растерянную Аукай встать в «березку» с раздвинутыми ногами. Её киска, мокренькая, скучающая по моему члену, оказывается у меня на уровне чуть выше живота. Забравшись на кровать, я становлюсь так, что яйца мои свисают у Аукай над головой, после свожу её ноги вместе, пропускаю под своим пахом и членом, пристраиваюсь к сжатым ляжками половым губкам женщины. Ей неудобно, она чуть ли не коленями бьётся о собственные сиськи. Но мне… входя в эти упругие, пухлые губки, с силой проталкивая в них свой член, ощущаю истинное блаженство, чувство, будто вновь становлюсь первооткрывателем. Аукай тяжело дышит, неестественная позиция, то, как её в «бараний» рог скрутили, доставляет ей дискомфорт, в то же время как я только начинаю наращивать темп, погружаться едва заметно глубже и…

— Мама… — Ойкнула женщина, когда мой мизинец на полфаланги проник в её анус.

Чем глубже я погружался в неё, чем сильнее и интенсивнее воздействовал на обе её дырочки, тем сладостнее и громче мычала Аукай, прося лишь одного:

— Не останавливайтесь, мой господин!

Как бы плотно я не сжимал её ноги, её киска становилась всё мокрее, эротичнее, а очко буквально требовало чего-то ещё, засасывая палец всё глубже и глубже. Уделив пять минут работе в «акробатической» позе, дав даме возможность отдышаться, вытаскиваю член из её киски, вновь встаю на ноги и слышу…

— Мой бог… только не ост… — Шлепком по заднице, сильным, заставившим Аукай пискнуть, требую:

— Становись раком!

Послушная собачка тотчас переворачивается в постели, положив грудь на подушку, встаёт на колени, оттопырив задницу. Пятясь в кровати, сексуальными половинками своей попы, она наползает на меня, ищет член, и уткнувшись мне в ноги, начинает приподнимать зад, поднимаясь с колен. Она гибка, возможно, даже гибче доброй части местных кошек, и эта её эластичность есть ничто иное, как её собственное благословение! В этот раз её дергающийся анус стал местом, в которое входит мой член, а пальцы берутся за половые губы, очень быстро находя клитор. Что-что, а работать руками в окружении сразу нескольких горячих, ждущих ласки писечек я уже умел! Мало кто из местных мог выдержать лунной ночи вместе со мной. Чем выше становился мой уровень, тем сильнее в постели я влиял на разумы, умы, удовольствие женщин, которое они получали от ночи со мной.

— Боже… о небо… что это… что… я схожу с ума… — Высунув язык, дрожа, второй раз кончала Аукай, при этом держась стойко, не позволяя своему заду хоть на мгновение отпустить мой член.

Послушная, похотливая, помешанная на сексе, лишь почувствовав меня внутри себя, она и в правду словно с ума сошла. Этой ночью я заставил её сосать, заставил отлизывать мне, а после, сев ей на лицо, и сам, попробовал Имперскую пещерку на вкус. Аукай Путьчитвай оказалась одной из немногих, этим вечером, кто смогла вывезти всего меня и мои два к ней полных подхода. Куда только можно было и даже нельзя, я имел её, хотел, как и других, заставить отключиться от удовольствия, но эта морячка, эта женщина… Она как голодный до секса вахтовик, вернувшийся к жене, как верный дальнобойщик или капитан дальнего плавания… Кстати, она ж по факту и есть старпом дальнего… минуточку.

Когда мы закончили второй круг, и именно я, выбившись из сил, лежал на кровати, подняв лапки, а она языком своим шалила у меня меж яичек, понимая, что с такой настырностью возможен третий круг, я просил:

— Аукай, а когда ты была с мужчиной в последний раз?

Всосав своими губками моё яйцо, припав к моему паху щекой, женщина томно выдохнула, отпустив из влажного плена яичко.

— Два года назад, в гавани государства Чва-зо, в лучшем борделе мира, как они говорили. Тот самец был хорош, активен, даже соизволил так же быть сверху. Его называли сокровищем «Райского сада» — так назывался бордель. Говорили, он способен свести любую женщину с ума, после всего одной ночи, украв навсегда её сердце.

— И? — Заинтересовавшись, положив Аукай руку на волосы и поправив их, чтобы видеть её глаза, спрашиваю: — У него получилось?

Глядя исключительно на мой член, лаская его кончиком языка, ожидая подрагиваний, Аукай рассмеялась.

— Я вспомнила о нём лишь потому, что пыталась понять, смог ли бы он, и смогли ли бы все те мужчины вместе взятые с ним, доставить мне хоть десятую долю того наслаждения, дарованного вами, Агтулх Кацепт Каутль.

Аукай кладёт своё лицо мне на пах, носиком дергает, толкает мой член, иногда, языком касаясь его, хихикает, томно вздыхает, спрашивая, смогу ли я ещё разок.

Первый форт Республики (ныне береговой форт Федерации).

Пятнадцать минут до вторжения.

Взобравшись на самый нос галеры, адмирал Глатческо, при помощи магического артефакта, позволявшего видеть в ночи, оглядела своё морское войско. Республика на грани исчезновения. Этой ночью к берегам полуострова прибыли последние силы, собранные на последние средства. А с ними — беглые парламентские крысы, министры, главные торговцы со своими семьями и свитой. Присутствие их кораблей здесь означало одно: монархисты начали действовать. Республику от гибели отделяет всего одна искра.